Предупреждение Эмблера - Роберт Ладлэм

Женщина на другом конце вздохнула.

— Вам просто не повезло. У них там в последние дни полная запарка. Уж и не знаю, из-за чего. Ваша информация на уровне Омега, а к нему доступ сейчас закрыт.

— Внутривидовое соперничество всегда самое яростное, верно?

— Пожалуй, — неуверенно согласилась она. — Послушайте, я посмотрю, что можно сделать, о'кей?

— Вы спасаете мою жизнь, Кэтлин. Я серьезно.

* * *

Бертон Ласкер в очередной раз посмотрел на часы и прошелся по залу аэропорта. Фентон никогда не опаздывал. Однако посадку на рейс «Эр Франс» уже объявили, а шеф еще не появился. Ласкер уже справлялся у контролера, и сейчас в ответ на его вопросительный взгляд он лишь отрицательно покачал головой. Ласкер раздраженно поморщился. Конечно, задержку можно объяснить сотней причин, но Фентон, готовясь к путешествию, всегда принимал меры, сводящие такие причины к минимуму. Человек с развитым чувством ответственности, он всегда держался в границах допустимого, не позволяя себе испытывать терпение подчиненных. Так где же он сейчас? И почему не отвечает на звонки?

Ласкер работал на Фентона около десяти лет, причем в последние годы исполнял обязанности ближайшего помощника. Любой план требует наличия человека, который целиком и полностью посвящает себя исключительно исполнению задуманного, реализации конкретной поставленной задачи. Ласкер справлялся с этим отлично. Ветеран спецслужб, он никогда не относился к штатским с презрением, свойственным многим военным: Фентон был для него патроном, покровителем оперативников, сродни меценатам художников или музыкантов. А уж голова у него работала! Миллиардер был, возможно, одним из немногих, кто по-настоящему понимал, как частно-государственное партнерство может трансформировать силу Америки в тайные операции. Фентон, в свою очередь, уважал Ласкера за огромный опыт и знания, полученные в годы службы в различных контртеррористических подразделениях. Именно годы сотрудничества с могущественным магнатом бывший оперативник считал самыми плодотворными за всю свою взрослую жизнь.

Так где же он? Посадка уже закончилась, и служащий компании, сочувственно пожав плечами, закрыл выход. Впервые за долгое время Ласкер ощутил холодок страха. Что-то случилось. Он позвонил в отель, где они с Фентоном остановились несколько дней назад.

— Нет, мсье Фентон не выписывался, — вежливо сообщил портье.

Теперь Ласкер уже не сомневался — случилось что-то очень серьезное.

* * *

Лорел Холланд присоединилась к ожидавшим ее в зале на четвертом этаже мужчинам на несколько минут позже условленного времени.

— Вы, должно быть, Клейтон Кастон, — сказала она, протягивая руку. Слова эти, как и сдержанный жест, выдавали настороженность по отношению к чиновнику, представлявшему, что ни говори, Центральное разведывательное управление. Вместе с тем Лорел полностью доверяла мнению Эмблера. Раз он решил объединить силы с Кастоном — что ж, она последует его примеру. Эмблеру оставалось лишь надеяться, что он не ошибся в новом союзнике.

— Просто Клей. Рад с вами познакомиться, Лорел.

— Хэл сказал, вы впервые во Франции. Я, как ни странно, тоже.

— Да, я здесь в первый и, смею надеяться, в последний раз, — проворчал Кастон. — Эта страна не по мне. Представьте, в номере поворачиваю кран с буквой "С" и на меня низвергается кипяток! Клянусь, я даже услышал, как смеются сразу все пятьдесят миллионов французов.

— Пятьдесят миллионов французов ошибаться не могут, — с серьезным видом объявила Лорел. — Так здесь, кажется, говорят?

— Пятьдесят миллионов французов могут ошибаться одновременно в пятидесяти миллионах случаев, — укоризненно качая головой, возразил Кастон.

— А кто ведет счет? — весело спросил Эмблер, наблюдая из окна за редкими прохожими. Взгляд его остановился на газете, которую принесла с собой Лорел. «Монд дипломатик». На первой странице была помещена статья некоего Бертрана Луи-Кона, очевидно, авторитетного интеллектуала. Эмблер пробежал глазами по строчкам. Статья посвящалась открывающемуся в Давосе Всемирному экономическому форуму, но содержала довольно туманные рассуждения общего характера о нынешней экономической конъюнктуре. Что-то насчет «la pensee unique», определяемого некоторыми, отмечал Луи-Кон, как «la projection ideobgique des interets financiers de la capitate mondiale» — идеологическая проекция финансовых интересов мирового капитала — или «l'hegemonie des riches», гегемония богатых. И так далее, и тому подобное; обычная левая критика «l'orthodoxie liberate», не содержащая ничего нового. Вся заметка оставляла впечатление некоего стилизованного интеллектуального бессмысленного умственного упражнения, стилизованного интеллектуального театра кабуки.

— О чем здесь? — поинтересовалась Лорел.

— О встрече современных титанов в Давосе. Всемирный экономический форум.

— И что автор? Он за или против?

— Боюсь, я так и не понял.

— Я был там однажды, — вставил аудитор. — Всемирный экономический форум пожелал услышать мое мнение о некоторых способах отмывания денег. Им нравится приглашать людей, которые знают, о чем говорят. Это что-то вроде обязательной зелени в цветочной композиции.

Эмблер снова выглянул в окно — ничего подозрительного в поле зрения не появилось.

— Итак, к делу. Мне надоело играть вслепую. Мы знаем, что существует некая система... как вы выражаетесь, прогрессия или последовательность. Но мне нужно знать, что дальше, чего еще ждать.

— Мой ассистент пытается сейчас добыть кое-какую информацию, — сказал Кастон. — Думаю, нам стоит подождать и посмотреть, что он раскопает.

Эмблер снисходительно посмотрел на аудитора.

— Вы и сами знаете не больше нашего, Кастон. Как я уже сказал, это не ваш мир.

* * *

By Цзингу никогда не повышал голос, но при том его всегда внимательно слушали. Карьера в Министерстве государственной безопасности утвердила за ним репутацию трезвого аналитика, не склонного ни к безудержному оптимизму, ни к беспричинному паникерству. Его мнение принимали во внимание. И тем не менее Председатель Лю Ань пренебрег его советом. Неудивительно, что узкие плечи By не выдержали легшей на них нагрузки — мышцы как будто сплелись в узлы.

Лежа лицом вниз на узкой кушетке в массажном кабинете, куда он приходил дважды в неделю, By старался очистить мозг от неприятных мыслей.

— У вас так напряжены мышцы, — заметила массажистка, разминая плечи клиента сильными пальцами.

Голос был незнакомый, и By, выгнув шею, посмотрел на новенькую.

— А где Мэй?

— Ей сегодня нездоровится. Меня зовут Зен. Все в порядке?

Зен знала дело даже лучше, чем Мэй. Движения ее были уверенными, прикосновения ласковыми. By молча кивнул. В элитном салоне «Каспара», сравнительно недавно открывшемся в центре Пекина, работали только самые лучшие. Он опустил голову на подушечку и постарался сосредоточиться на успокаивающих звуках медленно перекатывающейся воды и едва слышных переборах гуцзеня. Напряжение как будто растворялось в пальцах девушки.

— Отлично, — пробормотал By. — Иногда ради блага корабля нужно успокоить бурные воды.

— Мы этим и занимаемся, — негромко сказала Зен. — Вы так напряжены — должно быть, на вас лежит огромная ответственность.

— Да-да, огромная ответственность, — подтвердил аналитик.

— Но я знаю, что нужно сделать.

Пальцы прекрасной массажистки перешли на ступни, и по телу By разлилась необыкновенная легкость. Отдавшись приятной полудреме, советник Министерства безопасности даже не сразу почувствовал, как тонкая игла шприца вошла под ноготь левой ноги — резкая боль никак не соотносилась с тем состоянием, в котором он пребывал. А уже в следующую секунду на него как будто накатила волна оцепенения. В оставшиеся секунды By даже не успел определить различие между релаксацией и параличом. Мир как будто перестал существовать для него.

Впрочем, как равнодушно констатировала Зен, он тоже перестал существовать для мира.

* * *

В кабину лифта Бертон Ласкер вошел вместе с моложавым дежурным менеджером отеля «Георг V». Поднявшись на седьмой этаж, они прошли по коридору и остановились перед апартаментами. Менеджер постучал, потом, не дождавшись ответа, открыл дверь специальной карточкой. Осмотрев комнаты, мужчины никого не обнаружили, и только когда менеджер заглянул в ванную, лицо его вдруг побелело, он пошатнулся и отступил. Ласкер отодвинул француза в сторону.

От увиденного грудь словно перехватило обручем.

— Вы его друг? — спросил менеджер.

— Друг и деловой партнер, — подтвердил Ласкер.

— Мне очень жаль. — Он растерянно огляделся. — Извините, я должен позвонить.

Ласкер остался на месте. Нужно было успокоиться. Пол Фентон лежал в ванне совершенно голый. От воды еще поднимался парок. На полу валялась пустая бутылка из-под водки — реквизит любительской постановки, которая могла бы обмануть жандармов, но только не опытного оперативника.