Парижские письма виконта де Лоне - Дельфина Жирарден

Другая хозяйка дома гордится тем, что завела у себя политический салон; знаменитостей ей залучить не удается, поэтому она рекрутирует всех дипломатов и чиновников второго ряда. У нее что ни гость, то атташе или супрефект, помощник секретаря или помощник интенданта, одним словом, чей-нибудь заместитель. Здесь шепотом сообщают друг другу те новости, о которых утром уже оповестили газеты. Здесь предсказывают падение кабинета, члены которого уже подали в отставку. И все разговоры кончаются одним и тем же: ведь у вас дядя министр, значит, вы можете пригласить нас в свою ложу?

Хороший тон нынче предписывает молодым людям бывать на всех балах и всех концертах, дабы иметь возможность сказать о любом празднестве: Я туда зван или: Я там побывал.

Вот образчики разговоров: Были вы вчера на улице…? — Да, был; толпа чудовищная! — Будете вы сегодня вечером на площади…? — Да, толпа будет ужасная! — Поедете вы завтра в префектуру? — Поеду; там столько хорошеньких! — Что-то я вас не видел на концерте у Л… — Как же! я там был. А вот вас я что-то не видел на представлении у господина де Кастеллана. — Хорошенькое дело! да ведь я там суфлировал! — Завтра у меня трудный день. — А у меня-то! мне ведь скоро выступать в кадрили на балу у Торна. — А мне — в опере для поляков[448]. — У меня в полдень примерка костюма кучера; куртка слишком широка — просто беда. — А у меня — репетиция романса; нота соль слишком высока — просто беда. — Я прокачусь по лесу[449] с Дерувийетом и Фальвьером. — Постараюсь к вам присоединиться… но чуть позже. — Поедете вы завтра слушать дебютантку? — Да, у меня две ложи. — А у меня три места в трех разных ложах. — А после представления вы куда? — Мы на бал к П… — А после еще бал в Опере… Что за день! не знаю, успею ли я взять урок фехтования у Монжираля. — А я не знаю, успею ли я выкурить мои обычные два десятка сигар.

Вот чем сегодня живет свет; вот что его волнует! Для тех, кто не способен посмеяться над этим вместе с нами, картина довольно грустная. Один из наших друзей спросил нас однажды: «Как вы проводите время? Неужели находите в этом пошлом свете предметы для радости? — Вне всякого сомнения; я живу наособицу: плаваю в утлом челне вместе с несколькими умными людьми по океану глупцов. — Берегитесь, — отвечал мне друг, — глупцы порой поднимают очень большую бурю».

14 марта 1840 г. Настоящая женщина более не существует. — Женщина-ангел, женщина-демон. — Чары. — Женщина вовсе не спутница мужчины

Наконец-то мы прочли последний выпуск «Ос» господина Альфонса Карра, и это, признаемся, удалось нам далеко не сразу! Нет ничего более забавного, чем эта книжечка, но нет также и ничего менее доступного. Каждый хочет завладеть ею, каждый отнимает ее у вас без зазрения совести, этот на часок, тот до завтрашнего утра; господин кладет ее в карман, дама прячет в муфту, короче говоря, ее читают все, за исключением того, кто ее приобрел; я знаю людей, которые покупали целых три экземпляра «Ос», но все равно не успевали прочесть ни единого слова[450].

В последнем выпуске господин Альфонс Карр весьма остроумно сокрушается по поводу пристрастий современных мужчин к театральным дивам — к этим странствующим прелестницам, которые декламируют, поют, танцуют, а в основном гримасничают и жеманничают с большим или меньшим успехом в Лондоне и Вене, Неаполе и Санкт-Петербурге и, конечно же, в Париже.

Господин Альфонс Карр возмущается тем, что мужчины пренебрегают светскими красавицами ради красавиц театральных, и утверждает, будто светские красавицы ради того, чтобы вернуть беглецов, пускаются во все тяжкие и даже стремятся хоть в чем-нибудь уподобиться красавицам театральным. Женщинами нынче в самом деле пренебрегают, но не они тому виной; чтобы это доказать, попытаемся объяснить, в чем причина этого пренебрежения.

Для начала выскажем ужасную истину:

Женщина, настоящая женщина более не существует.

У нас остались матери; их число, пожалуй, даже увеличилось.

Остались сестры.

Остались любовницы.

Остались преданные подруги.

Остались компаньонки.

Остались кассирши.

Остались хозяйки.

Остались мегеры; это — вечное.

Но женщин в нашем цивилизованном мире более не существует!

Ведь что такое настоящая женщина? Это существо слабое, невежественное, пугливое и ленивое, которое не способно прожить самостоятельно, которое бледнеет от одного-единственного слова, краснеет от одного-единственного взгляда, которое всего боится, ничего не знает, однако воодушевляется возвышенным инстинктом, действует по наитию — а это куда лучше, чем действовать по указке опытности; это существо таинственное, которому украшением служат самые прелестные контрасты; существо, в котором сильные страсти соседствуют с мелкими идеями, у которого тщеславие ненасытно, а великодушие неисчерпаемо, ибо настоящая женщина одновременно добра, как святая, и зла, как богиня; которое все состоит из прихотей и причуд; которое плачет от радости и смеется от ярости; которое не умеет лгать, но умеет обманывать; которое мужественно сносит сильное горе, но впадает в неистовство от мелкой неприятности; которое столь же наивно, сколь и коварно, столь же робко, сколь и дерзко; одним словом, существо необъяснимое, которое выказывает великие достоинства по чистой случайности или если ему грозит великая опасность, ежедневно же трогает сердца милыми недостатками, которые вселяют страх и рождают надежду, пленяют, покоряют, тревожат и остаются совершенно неотразимыми.

Так вот, много ли найдется в наши дни женщин, схожих с этим портретом?

Увы! бедняжкам более не дозволено иметь все эти прелестные недостатки; женщинам поневоле пришлось отказаться от них с того самого дня, как ими обзавелись мужчины.

Простодушное невежество, милая опрометчивость, очаровательная леность, ребяческое кокетство — некогда именно вы составляли источник женской прелести; нынче вы составляете источник мужской силы.

Отвага, рассудительность, терпение, деятельный ум — некогда именно вы считались мужскими добродетелями; нынче вы считаетесь женскими недостатками.

Два десятилетия мирной жизни принесли свои плоды: храбрость вышла из моды. Сегодняшние молодые люди не умеют ни страдать, ни трудиться; они не умеют терпеть ни боль, ни бедность, ни скуку, ни почетные лишения, ни жару, ни холод, ни усталость, ни нужду; собственно, они не умеют терпеть ничего, кроме некоторых оскорблений.

Вот почему женщинам пришлось преобразиться; они приобрели добродетели сверхъестественные и им, вне всякого сомнения, не свойственные. Они, чьи ребяческие страхи были исполнены такой прелести, сделались отважны; они, чье легкомыслие было так пленительно, сделались рассудительны; из экономии они отреклись от украшений, из самоотверженности — от амбиций; повинуясь тому чистейшему инстинкту, что составляет их силу, они поняли, что для того, чтобы прокормить ребенка, хотя бы один из супругов должен трудиться. Мужчина уселся сложа руки, женщина взялась за работу; вот почему мы говорим, что женщина более не существует.

Взгляните на нравы простого народа. Вот жена рабочего: она трудится, воспитывает детей, торгует в лавке и поддерживает порядок в доме, она не имеет ни минуты отдыха. — А что же ее муж? Где он? — В кабаке.

Взгляните на эту юную девушку; она белошвейка. Лицо у нее бледное, глаза красные; ей восемнадцать, но она уже состарилась. Она почти не выходит из дому, она работает днем и ночью. — А где ее отец? — В соседней кофейне, читает газеты.

Взгляните на эту красивую женщину. Как она спешит! с какой тревогой смотрит на часы! она боится опоздать: с утра она уже дала четыре урока пения, осталось еще три. Труд этот очень тяжел. — А что же делает ее муж? — Гуляет по бульвару в обществе актрисы из второразрядного театра.

Взгляните на эту несчастную женщину, которой, кажется, нестерпимо скучно. Это жертва словесности, она пытается заработать себе на жизнь сочинительством. Ее сочинения посредственны, но продаются неплохо и помогают ей прокормить дочку. — А чем же занят ее муж? — Играет на бильярде и отпускает шуточки по адресу женщин-писательниц.

Взгляните, наконец, на то, как министры суетятся вокруг изящной хрупкой дамы и все как один ищут ее внимания; дама эта богата, ей нет нужды трудиться; но муж ее человек совсем ничтожный и без нее карьеры не сделает. Она стремится добыть для него хорошее место, а он тем временем играет в вист где-нибудь в клубе.

И что же, неужели вы полагаете, что всем этим женщинам доставляет удовольствие быть такими деятельными, такими отважными? Неужели вы не думаете, что они с куда большей охотой предавались бы неге и расточали свои ласки кавалерам, что им не доставило бы куда большего удовольствия с утра до вечера возлежать в роскошных одеждах на обтянутых шелком диванах, принимать соблазнительные позы, вдыхать аромат цветов и не иметь никакого дела, кроме необходимости нравиться и пленять? Изменяя своей природе, они приносят огромную жертву, и поверьте, жертва эта дается им недешево… Их нужно не бранить, а превозносить. Рассудительная молодая женщина! бережливая красавица! женщина, отказывающая себе в вещи, которая может ее украсить! да ведь это чудо добродетели! это образец героизма!