Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг. - Полина Жеребцова

22.12.

Военными был обстрелян центр Грозного. Люди говорили, что ранило детей и кто-то погиб из школы № 8. Снаряды разорвались на улице, рядом со школой. Дети только вышли! Еще снаряды попали в здание Университета. Шли лекции. Погибли студенты экономического факультета. Тяжело ранена их педагог. На рынке – около двадцати раненых, и есть погибшие. Часть этого “фейерверка” летела над головами торговцев и над головой моей мамы в частности. А она продолжала торговать.

Вчера боевики напали на здание МЧС и Дом правительства в районе остановки “Автобаза”. В полном вооружении они отступали жилыми дворами (где играли дети!) в частный сектор, через большие дома. Военные не вступили в прямой, контактный бой, а стреляли им вслед из пушек и крупнокалиберных пулеметов. Поэтому взорвалась большая газовая труба! Соседка по рынку Тоня бежала со своего верхнего этажа на первый. И лежала в коридоре у гостеприимных соседей. Обезумевшие от страха родители долго искали детей, так как шел только пятый час дня. На улице было светло, солнечно.

БТР взорвали на остановке “Электроприбор”. Перекрыли дороги. Погиб ребенок. Сегодня мама поехала за моим детским пособием в ту же сторону, на остановку “Бутенко”. Я пошла в школу. Днем я слышала несколько сильных взрывов.

Рисую красивое женское лицо, закрытое полумаской, и подписываю его: “Осторожно! Война!”

Читаю рассказы Жана Гривы о гражданской войне в Испании. Я без ума от его “Ноктюрна”.

26.12.

Мы сидим дома. Не работаем. Так длится неделю. Тетя Варя уехала с сыновьями навсегда. Прощайте! Удачи тебе на новом месте, Мансур! Ваша семья как привет из моего детства. Осталась бабушка Нина. Бабушка ждет пенсию. Будет отправлять остатки вещей.

Уже несколько дней, как исчезла с приехавшими к ней “братьями” Лина. Чувствую, с ней не все в порядке.

– Где она? – спрашиваю во дворе, но никто не знает.

Жилые дома к празднику опустели. Многие семьи, по традиции, решили проведать родственников в селах.

Сосед Рамзес помог нам. С помощью гибкого шланга он провел газ в наше жилье! Ему 32 года. Часто ругает младшего брата – Резвана. Не пьет. Рассудителен. Или хитер? Его сестра Малика приходила ко мне, учила печь хлеб.

Лина явилась! Колени сбиты. Видно, попала в переделку и еле выбралась.

Я набирала воду у водовоза. Лина, чтобы унизить меня перед мужчинами, заговорила русским матом. С грязными словами обратилась ко мне. Ждала, наверное, что я тем же ей отвечу. Провоцировала! Куда там! Я глаза поднимаю на нее и говорю:

– Я, конечно, понимаю, что ты к такому обращению привыкла. Но я редко от кого слышу такую грязную речь в святой месяц!

Она от злости не знает, что ответить мне, покраснела и бурчит:

– Святой месяц! Да прям!

А я ответила ей:

– Это уж для кого как!

Все засмеялись и явно не в ее пользу!

В школе я опять дралась из-за “русской фамилии”. Многие меня ненавидят. Обзывают. Но это пустяки. Директриса говорит, что дети неуправляемые. Меня не любит из-за платка, который я всегда ношу. Метаморфоза: до войны, весной 1999 г., девочек не пускали в эту же школу (!) на уроки без платков. Учителя стояли у входа, проверяли наличие сменной обуви и покрытой головы. Теперь в школу, наоборот, велят ходить с непокрытой головой.

Я считаю: под каждую власть не подстроишься!

29.12.

Стрельба ужасная! Смертельный фейерверк. Темно-красные раскаленные болванки хорошо видимы на фоне серого неба. Снаряды – белые и оранжевые. Яркие пули. На любой вкус! Надо идти за водой.

Пришел во двор мужчина. Ему нравится Лина. Часами он сидит рядом с ней, разговаривает. Говорят, у его жены в войну оторвало голову снарядом. Может быть, Лина переменится? Станет скромнее? Она – женщина красивая. Новый друг заходил несколько раз и к нашим верхним соседям. Говорил с ними о религии. О понятиях “честь” и “совесть”. Но его беседы мало что изменили.

По ночам обстрелы. Недалеко, в частном секторе, нашли четырех убитых мальчиков. Возраст от 12 до 15 лет!

Фатима

2001

06.01.

Изнываю от скуки! Скорее бы в школу!

Вчера помогала грузиться бабушке Мансура. Она вывозила оставшуюся часть вещей. Кушать нечего. Дени нет. Сам он не придет. Скромный.

Верхние соседи вороватые и хитрые!

Лина “дружит” сразу с несколькими мужчинами во дворе. Тот хороший парень, что был внимателен к ней, перестал приходить в наш двор. Лина завидует моей молодости. Зря! Лина! Приглядись! Я старуха внутри! Судя по всему, я буду одинока.

Будур

07.01.

Умер кот Ибрашка. Мир ему в верхних кошачьих мирах!

08.01.

Все, что было у нас в доме: остатки посуды, лучшие книги из домашней библиотеки, я отдала задаром! Купила маме лекарства.

В семьях, где есть мужчины, они что-то мастерят или воруют. Я не осуждаю никого. Но что делать мне? Я – школьница. Мне необходимо получить образование, а мама болеет. И сама я не в лучшей форме. Будто какая-то сила выбрасывает меня из жизни. И, как приблудного зверя, меня подкармливают соседи. Как страшно и горько! Не можем умереть. Жить тоже!

В школе у нас 400 человек! Классная руководительница предложила собрать для меня по одному рублю, чтобы людям не было тяжело. Директор школы разрешила. Мне стыдно, но я согласилась. Две мои одноклассницы лично от себя дали мне по сто рублей. Сами принесли к нам домой. Посмотрели, как жутко мы живем.

Я принесла маме серого гладкошерстного кота. Страшный! Худой! Там, в доме, их было шесть штук! Мама увидела, заворчала:

– Что, хуже этого не было?!

Но кот ей греет руки, пока я в школе. Я обещала отнести кота назад, если маме не понравится. Мама поцеловала его и заявила:

– Он такой же худой и несчастный, как мы!

Так Борзик, остался! Борз – волк на чеченском языке.

Когда пришла со школы, то сделала маме укол, покормила ее рисом. В глазах пляшут черные точки. Вижу плохо. Надо варить суп. Потом – садиться за уроки. Вместо уроков я сочинила стихи. Понятно кому.

В нашей дружбе – зов орла таится!Чистота и прочность горных скал!Этой ночью пусть тебе приснитсяВсе, что ты навеки потерял!Ни минуты не колеблясь в вере,“Старшим братом” я тебя звала.Почему не понял ты потери?Той, что нас на муку обрекла.

О, мой брат! Ты бросил в сильном гореДевочку, совсем одну – меня.Неужели не страшишься скорых,Вечных мук, вселенского огня?

11.02.

Вчера мы всем двором помогали отъезду старушки Андерсен. Я увидела, как сплоченная компания, в которую входили чеченцы Рамзес, Резван, братья Борзовы и Лина, украла ее цветной телевизор. Сообщники: шесть мужчин и одна женщина. Я велела вернуть! Все стали мне врать, что это шутка! Потом что-то завернули в одеяло и передали в машину. Сообщили хозяйке:

– Это телевизор!

Позднее я услышала, как они ржали во дворе. Радовались, что обдурили меня и хозяйку вещей. В одеяле вместо телевизора была тумба от кровати! С этой минуты, дорогой Дневник, у меня враги в родном дворе. Главное – не бояться!

Эти люди долго шептались о том, что нас надо запугать. Либо убить. Однако сегодня они явно стыдились. Лина опускала глаза. Парни со второго этажа прислали свою маму с двадцатью рублями, “сахал” (по-чеченски – “подаяние ради Аллаха”). До войны некоторые из этих людей обворовывали квартиры. В основном – “русские”. Два раза Резваном занималась милиция. Но мать выкупала его.

Пожары войны пришли на помощь. Многие архивы уничтожены.

Мама ругала меня за историю с телевизором:

– Исправить ты ничего не в силах. Зачем же лезть?!

Мне скоро 16 лет! Кроме войны и массового воровства, я ничего не видела! Очень обидно!

Стреляют в садах и на трассе. И, словно аккомпанируя выстрелам, звучат из окон песни о войне и героях-чеченцах. Поет Тимур Муцураев. Пытаюсь подражать ему:

Не страшись!Страх влечет тебя во тьму!Солнца луч не опасен никому.Минарет, тонкий месяц и – звезда,Что еще видел лучше ты, когда?Ночь пришла.Миллионы крупных звезд!В небесах для тебя построен мост.Вечный Рай!Там зеленая трава.Выбирай!Жизнь дает тебе права!

16.02.

Торгую три раза в неделю. Учусь в школе, делая уроки на перемене. За пять минут заучиваю стихи. Учителя меня уважают. Знают, что в остальные дни я не могу приходить – нужно кормить маму. Она болеет.