Ни слова о магах - Михаил Кликин

– Ты должен, – с нажимом сказал Стас и опять зарылся в бумаги.

– Должен… – пробормотал Хурхас, сонно зевая. – Должен… Может быть, ты и прав…

И вдруг маг вскочил, замер напряженно, куда-то таращась.

– Что? – спросил Стас, встревоженно озираясь.

– Тихо! – отмахнулся Хурхас.

Осыпались последние пылинки, померк свет.

– Это ты, Хурхас? – раздался низкий густой голос, похожий на далекие раскаты грома.

“… ты… Хурхас?…” – многократно повторило вопрос эхо.

Стас закрутил головой, пытаясь понять, кто говорит и откуда.

– Да, – негромко сказал маг. – Это я.

– Кто с тобой?

– Люди.

– Люди?

Из полумрака выступили длинные тени, остановились в нескольких шагах от Стаса.

– Ты привел в Мавзолей людей? – прогрохотало по подземелью.

– Да. – Наверху Назлух.

– Я знаю. Я прячусь от него.

– И люди?

– И они тоже.

– Вы должны уйти.

– Мы уйдем.

– Сейчас же!

– Нет! Нам надо еще немного времени…

– Ты споришь со мной?

– Нет, Регенор, я не спорю с тобой.

– Тогда немедленно уходи.

– Нет! – Короткое слово ударило в потолок, лопнуло, рассыпалось звоном.

– Что ж… – Регенор вздохнул. Долгая напряженная пауза повисла в тишине. – Твое упрямство лишь подтверждает, что ты не зря был изгнан.

– Я ушел сам!

– Пусть так… Кто эти люди?

– Мои товарищи.

– Товарищи? – В грохочущем голосе звучало издевательство.

– Да. Мои товарищи. Два воина и бард… А кого ты привел в Мавзолей?

– Твоего учителя, Хурхас.

– Дортимира?

– Его.

Хурхас невольно сделал шаг вперед. Спросил тихо:

– Когда он умер?

– Два месяца назад.

– Я хочу стоять рядом с ним.

– Ты не можешь. Твое место занято.

– Да… – Хурхас поник. Потом встрепенулся, резко повернулся к Стасу, попросил:

– Сыграй! Сыграй так, чтобы… – Маг сжал кулаки, стиснул зубы. – Сыграй!…

Стас прижал к себе гитарный футляр.

Воздух вокруг налился теплым светом. Тени шевельнулись. Стас посмотрел на них и уже не мог отвести глаз. Четыре высоких мага – худые, седые, длиннорукие, глаза светятся изнутри – окружили пятого. А этот пятый…

Дортимир

…мертв вот уже два месяца. Его глаза провалились внутрь черепа, остатки всклокоченных сивых волос напоминают грязную паклю, плоть слезла с фаланг пальцев, обнажив узловатые желтые кости.

Зомби!

Они не несли мертвеца, не везли. Они превратили его в зомби, подвесили на нити Силы, словно марионетку, и заставляли передвигать ноги.

Мертвец сам шел на кладбище!…

Стаса передернуло. Он опустил глаза.

– Играй! – приказал Хурхас.

И Стас послушался, достал гитару, быстро перестроил ее, чуть касаясь струн, и заиграл.

Заиграл Шопена.

Высохшая марионетка, качнувшись, шагнула вперед. Сосредоточенные маги размеренно двигали руками, шевелили пальцами, сопровождая движения мертвеца. Что-то бормотал Хурхас. Беззаботно сопели Джош и Легорн.

Стас играл Шопена.

Мертвец шагнул на ступеньку алтаря, покачнулся – тотчас, выравнивая его, один из магов резко дернул рукой и поднялся на следующую ступень. И еще на одну… Преодолев пять невысоких ступеней, зомби опустился на каменную плиту. Ударившись затылком, опрокинулся на спину. Сложил руки на впалом животе.

Стас сбился, накрыл струны ладонью, заглушил звук.

Маги встали по углам алтаря. Подняли головы вверх, замерли неподвижно.

– Дортимир!… – отчетливо прозвучало имя, но Стас видел, что губы магов не шевелятся. – Ты нашел вечный покой в этой обители… Твоя мудрость копилась веками… Твоя слава не требует слов… Каждое слово твое – правда… Каждая мысль – истина… Сила примет твой прах, огонь освободит твою душу…

Маги синхронно опустились на колени. Хурхас отвернулся.

Стасу показалось, что сейчас случится что-то жуткое, и он зажмурился.

Тонко-тонко зазвенел воздух. Слабый приятный запах закружился вокруг, отуманил сознание. Здорово потеплело. Потом сделалось нестерпимо жарко, что-то громко затрещало, зашкворчало. Через мгновение раздался пронзительный долгий крик. Что-то лопнуло, оглушительно взорвалось. Все залил белый свет, нестерпимо колючий, болезненный. Стас выронил гитару, скорчился, спрятал лицо в ладонях.

Сияние не меркло.

Кожу жгло.

– Дортимир!… – прогремело имя и распалось на осколки.

Лопнула струна на гитаре, Стас по звуку определил краешком сознания – вторая.

Мелко трясся каменный пол под ногами, сыпалась на голову каменная крошка.

Закружилась перед закрытыми глазами многоцветная метель. Смутные тени метались среди ярких всполохов.

Стаса подхватил ураган и завертел, забивая рот, ноздри и уши колючей пылью.

Рядом танцевал шофер Саня. И участковый. И рыжий с ножом в руке. И продавщица из магазина. Еще кто-то знакомый…

Рудгер и Зелд…

Черные силуэты безостановочно кружились перед глазами.

Звучал Шопен.

А потом все вдруг исчезло. Стало тихо.

– Они ушли… – чуть слышно проговорил знакомый голос. – Очнись… Как ты? Тебе нельзя было на это смотреть… Очнись!…

– Ушли?… – прошептал Стас. – Кто? – Перед глазами прыгали черные мушки. Под веки словно насыпали песку. Было такое ощущение, будто он смотрел на дугу электросварки…

– Регенор, Парентон, Уграстит, Эшношен…

– Кто?

– Маги.

– Ушли?

– Да.

– Когда?…

Стас поднял руки к лицу, осторожно коснулся глаз и понял, что они открыты. Сердце на мгновение остановилось, потом бешено рвануло, заколотилось о ребра. На лбу выступил липкий пот, перехватило дыхание.

– Я ослеп! – прохрипел Стас.

– Это временно…

– Ничего не вижу!

– Это пройдет…

Черные мушки слились в серые пятна. Стас пытался поймать их взглядом, но они ускользали, уплывали, держась на периферии зрения.

– Что это было?

– Похороны, – ответил Хурхас.

– Он сгорел? Они сожгли его?

– Не совсем так…

Стало видно лицо Хурхаса – бледное, размытое. Стас долго тер кулаками глаза, выдавливал слезы.

– Я потерял сознание?

– Не совсем так.

– Сколько же прошло времени?

– Нам давно пора быть наверху…

Стас попытался подняться, но у него закружилась голова.

– Не могу.

– Подождем еще немного. Сейчас все пройдет.

Постепенно вернулось зрение.

Было сумрачно. Все вокруг затянула пелена серого дыма. Сквозь мглу тускло просвечивал алтарь, он казался раскаленным докрасна, но – странное дело! – от него шел холод, а не жар. Под ногами лежали хлопья пепла, и Стас испугался за бумаги, помахал руками, разметая пепел, словно пух. К счастью, все бумаги оказались на месте. Их даже не обожгло, не опалило, только высушило – высушило настолько, что бумага сделалась хрупкой. Стас бережно собрал листы, сдул сажу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});