Оборотень - Таня Хайтманн

— Когда Августен стоял на пороге юношества, в нашу семью пришла женщина — якобы мой брат случайно встретился ей и она увидела, как обстоит с ним дело. Она рассказала нам о его тайне и предложила принять его в свою стаю. После продолжительных дискуссий мои родители отдали ей Августена, который поначалу был более чем счастлив. Вероятно, он думал, что у него может быть и то и другое — и стая, и семья. Однако женщина-вожак оказалась очень властной и выходила из себя, если Августен покидал территорию, чтобы повидать нас.

Рахель на некоторое время умолкла и, погруженная в свои мысли, в растерянности оглядела комнату.

Мета беспокойно пошевелилась, не зная, как помочь подруге.

— Рахель, — осторожно сказала она, — если тебе настолько больно… Мне не хотелось бы, чтобы ты тревожила старые раны, чтобы помочь мне.

На миг Рахель застыла, словно ее силой вырвали из сна, потом с нежностью посмотрела на Мету.

— Хотя прошло немало времени, эта история по-прежнему причиняет мне невероятную боль. Но я рада, что есть кто-то, кому я могу все рассказать. Это так страшно — отрицать существование брата, потому что все, что касается его, представляет собой ужасную тайну.

Мета пыталась найти слова утешения, но Рахель понимающе погладила ее по колену. Так они и сидели, пока Рахель снова не заговорила.

— Как я уже говорила, волк — существо стайное, и ему нужны себе подобные. Одной из причин этого является то, что волки ментально связаны между собой и могут обмениваться впечатлениями и воспоминаниями.

Мета подняла руку, останавливая Рахель. Она не могла понять, как истолковать то, что только что услышала. Мысль о том, что кто-то мог проникнуть в воспоминания Давида, озадачила ее.

— Значит ли это, что остальные члены стаи могли знать о наших с Давидом встречах?

У нее вспыхнули щеки. Что именно знали члены стаи о их стремительно развивавшихся отношениях? Рахель понимающе кивнула.

— Сам по себе этот дар — это добро, которое может способствовать усилению стаи. Однако частенько им пользуются по праву сильнейшего. Вожак Августена пользовалась им для контроля. Когда брат приходил к нам, то не отваживался открыться. Я не думаю, что на него так уж сильно давили, — вполне вероятно, что так чувствовали себя и остальные члены стаи. Но мой брат страдал от внутренних противоречий. Мы с родителями понимали, что должны отпустить его, что он не выдержит этого напряжения. — Взгляд Рахель устремился в пустоту, а слова звучали так, словно она говорила с кем-то из прошлого, что-то ему объясняя. — Если бы мы потерпели пару лет, то вполне вероятно, что Августен стал бы достаточно сильным для двойной жизни, хотя по-настоящему я в это не верю. Но мы не могли от него отказаться. Когда семья хранит какую-то тайну, это усиливает связи внутри нее, и кажется неважным, к насколько плохим результатам это может привести. Когда Августен в очередной раз уходил от нас, мы настаивали, чтобы он как можно скорее пришел снова. Пока однажды он не пришел. Ни слова прощания, просто бесследно исчез. Августен больше не мог выносить блуждания между мирами.

Хотя Рахель этого не говорила, Мета чувствовала невысказанное: она считала Августена мертвым, навеки потерянным. Что бы ни произошло, демон потребовал за предательство очень высокую цену. Мета снова спросила себя, как мог выглядеть Августен. Что-то во внешности Давида — она чувствовала это — напомнило Рахель младшего брата и подтолкнуло к тому, чтобы дать другому волку шанс. И неважно, насколько мала была надежда.

— Надеюсь, теперь тебе ясно, почему так важно до конца понимать суть волка, — продолжала Рахель, хотя видно было, что у нее совсем не осталось сил. — Ты получаешь не просто Давида плюс волка. Часть Давида связана с чем-то большим, к чему ты не имеешь отношения. Если вы оба не признаете этого, демон повернется против вас. Поверь мне, он не может бросить стаю.

Мета молчала, и тогда Рахель выпрямилась и потянулась к ней. На миг Мета испугалась, что подруга схватит ее за плечи, чтобы немедленно вытряхнуть ответ. Она озадаченно моргнула, но Рахель просто положила руку ей на плечо и понимающе кивнула.

Наконец Мета сказала:

— Когда этот волк-тень вчера принял форму, Давид решил, что я не смогу его принять. Он даже не дал мне шанса.

Осознание этого причиняло сильную боль, и Мета испугалась, что снова разразится слезами. Но разве его вывод был таким уж неверным? Какая бы женщина смогла вынести такое — как бы ни любила? О чем же говорит то, что я не только могу и готова принять существование такого волка-демона, но и совершенно сознательно приглашаю в свою жизнь человека, который несет в себе этого демона? — задалась вопросом Мета и тут же испугалась ответа.

— Тень — это существо из другого мира, и что-то в нас чувствует это. — Рахель не обратила внимания на морщинки беспокойства, появившиеся на лбу Меты. — Мне достаточно только подумать о нем, и по спине начинают бегать мурашки. Оно противоестественно, незваный гость, и это пугает нас, людей, больше, чем все те ужасы, которые он может натворить. Для Августена было невыносимым то, что он вызывает у своей семьи страх и неприятие. Но ни родителям, ни мне не удалось принять тень без страха, — с болью в голосе созналась Рахель.

— Когда я вместе с Давидом, я не испытываю страха — и неважно, вижу я волка или нет… — осторожно начала Мета. — Этот жестокий Тилльманн напугал меня. Гнев, который испытывал волк Давида, напугал меня, потому что я думала, что он может потерять самообладание и разорвать Тилльманну глотку. Но я совершенно не боялась, что волк может причинить вред мне. В конце концов, это я его призвала.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь призвала? — озадаченно перебила ее Рахель.

Мета только развела руками.

— Не знаю, как это объяснить. Я позвала его, и он пришел. Кроме того, я уже встречалась с волком Давида раньше. Он бежал рядом, словно принадлежал мне. Почему-то именно такое чувство и возникало.

Некоторое время Рахель задумчиво смотрела на нее, а потом сказала:

— В таком случае ты обладаешь даром, о котором до сих пор мне доводилось только слышать: ты можешь вызывать волка, хотя он и не является частью тебя, поэтому он тебя не пугает. Насколько я понимаю волка, его хранитель является чем-то вроде портала, откуда он может выходить в наш мир. Поэтому люди, которые не несут в себе волка, в его глазах представляют собой в лучшем случае добычу. Однако должны существовать также люди, которые могут превращаться в порталы, то есть не только притягивать к себе демона, но и предоставлять ему убежище. Поэтому неудивительно, что Давид смог оставить стаю и жить с тобой. Боюсь только, что этот дар в равной степени и благо, и проклятие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});