Оборотень - Таня Хайтманн

— Это волк, но Давид называет его демоном. Словно он одержим им.

— Значит, ты знаешь этого демона-волка?

Хотя дул сильный ветер, Мета тоже вышла на балкон. Глубоко вздохнула и встала возле Рахель, коснувшись ее плечом. Рахель улыбнулась.

— Да, я знаю об этом демоне, — сказала она, и Мета поняла, что ей приходится делать нечеловеческие усилия, чтобы сдержаться. — Мой младший брат Августен появился на свет с такими же прекрасными синими глазами. Поэтому я сразу поняла, кто такой Давид. Мне привелось увидеть, что волк делает с человеком, в какие рамки его загоняет… Я должна была сказать тебе об этом, но не смогла. Давид настолько сильно влюбился, что я не посмела вмешаться. Кроме того, он пообещал, что бросит тебя в тот же миг, как волк вырвется на свободу, и я ему поверила. Я совершила ошибку, да? Мета покачала головой.

— Нет! Хорошо, что у нас с Давидом было время, которое мы смогли провести вместе. Так у меня появилась возможность натыкаться на одну странность за другой, не сталкиваясь сразу с его страшной тайной. Если бы ты рассказала мне все, от ужаса я, наверное, сразу порвала бы с Давидом.

Рахель с удивлением посмотрела на Мету.

— Ты же не всерьез! — вырвалось у нее. — Ты видела волка, но все равно думаешь о том, как вернуть Давида?

Потрясенная реакцией Рахель, Мета вздрогнула. Насколько бы страшным ни было случившееся в переулке, каким бы абсурдным ни казалось существование волка, она ни на миг не усомнилась в том, что хочет, чтобы Давид был рядом. Поэтому слова Рахель так задели ее. Очевидно, подруга считала, что в ту же секунду, как Мета узнает тайну Давида, она отвернется от него. Словно не стоило даже раздумывать над тем, сможет ли она терпеть волка. Успокоившись, Мета сказала:

— Да, я сделала выбор в пользу Давида, и существование демона ничего не меняет.

По лицу Рахель, стирая напряжение, превратившее его в маску, промелькнула тень надежды. Она обняла плечи измученной, дрожащей от холода подруги и повела ее в квартиру.

— То, что ты не посылаешь Давида к черту, делает тебе честь даже больше, чем ты сама думаешь. Но мне кажется, что, прежде чем принять такое серьезное решение, ты должна узнать о волке побольше. Сейчас я заварю чаю и расскажу тебе то, что знаю сама. Если ты, хорошенько подумав, по-прежнему будешь мечтать о Давиде, я помогу тебе и даже — а почему бы и нет? — стану крестной матерью вашего волчонка. Договорились?

Мета бросила на нее растерянный взгляд, но в тепле квартиры решила пропустить шутку насчет волчонка мимо ушей. Рахель отправилась в кухню, чтобы нагрузить поднос печеньем и посудой, а Мета, завернувшись в шерстяное одеяло, устроилась в уголке дивана. Голова нещадно болела, на лице расплылся синяк размером с ладонь — в том месте, где она ударилась об стену. Запястье тоже опухло, и она с трудом могла пошевелить рукой. Но какая-то часть ее все еще отказывалась верить в то, что произошло. Такого в ее мире просто не могло быть. Но в мире Давида… Там, очевидно, насилие было буднично-повседневным. Мета вспомнила шрамы — старые и новые, которыми было покрыто его тело. Куда же он ушел? Беспокойство охватило ее горячими пальцами. Хотя Тилльманн и говорил, что они квиты, но действительно ли Давид в безопасности?

Рахель вернулась с подносом, Мета быстро отогнала эти мысли. Если она проговорится, что, возможно, Давиду угрожает опасность, Рахель может забрать назад свое предложение помочь в его поисках. Теперь разумные решения Мету не интересовали.

Вопреки ее слабым возражениям, Рахель положила в чай сахар и налила сливки. Потом, взяв в руки чашку, села напротив Меты на диване и сунула ноги под одеяло. Потребовалось выпить несколько глотков чая, прежде чем Рахель приступила к рассказу, и все это время Мета от волнения с трудом сдерживалась.

— Как я уже сказала, мой брат Августен появился на свет с точно такими же предательскими глазами. Не то чтобы мы тогда понимали, что скрывается за этим генетическим чудом. В нашей семье вообще нет таких лучистых синих глаз. — Рахель печально усмехнулась. — Сейчас я знаю, что демон-волк от рождения связан с человеком. Никто не может сказать, когда происходит слияние, в какой момент демон перебирается в человека. Некоторые полагают, что человек и волк с самого начала существуют вместе, хотя лично я так не считаю: Августен еще оставался ребенком, а волк был уже взрослым и скорее его защитником, чем товарищем по детским играм. И я не считаю, что такие люди одержимы демоном, — в конце концов, он никого не заставляет всерьез причинять зло.

— Одержимы демоном? Эти слова знакомы мне только в связи с экзорцизмом, — неуверенно вставила Мета.

Хотя она понимала, почему Рахель так обстоятельно подходит к теме, но не догадывалась, к чему клонит подруга.

Рахель взволнованно отбросила растрепанные волосы со лба.

— Именно это и является основной проблемой: волка изгнать нельзя. Если ты займешься этим вопросом, то очень скоро выяснишь, что такие попытки время от времени предпринимались. Однако волк — это часть человека, и большинство таких людей чувствуют, что настолько связаны с ним, что не могут отличать собственные желания от желаний волка. Вероятно, таким легче всего.

— А что этому волку вообще нужно?

— Если не говорить о том, что волк изменяет восприятие и дает человеку неестественную силу, то немного: он любит охотиться, но желание подкарауливать и гнать жертву не имеет ничего общего с жаждой убийства. Хотя, конечно, нет ничего приятного в том, когда родной брат гоняет тебя по всему дому…

Рахель негромко рассмеялась, и это прозвучало настолько печально, что у Меты на глаза навернулись слезы. Она придвинулась к подруге и нежно обняла ее.

— Ты видела волка. Это силуэт, в лучшем случае, намек на волка, — продолжала Рахель, откашлявшись. — Можно даже подумать, что он принял эту форму только идя навстречу человеческой фантазии. Во всем неизвестном мы ищем привычные формы. И волк здесь подходит лучше всего, поскольку действительно обладает некоторыми качествами этого зверя. Демон жаждет общества себе подобных и хочет жить вместе с ними. Поэтому те, кого это касается, говорят о стаях и территориях. Ему необходимо чувство общности, тем не менее он всегда одинок, поскольку не может объединиться с другими волками. То есть ему присуще противоречие, которое так хорошо знакомо нам, людям: с одной стороны «я», с другой — «мы». Происходит постоянный конфликт, и человек как бы теряется между двумя мирами. Может быть, демон именно поэтому и гнездится в людях. Итак, волки собираются в стаи, и каждый должен отыскать внутри группы место, соответствующее его природе, — такое поведение среди людей называется иерархическим сознанием. Кто зверь-альфа? Кто самое слабое звено в цепи?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});