День, когда разорвался мир - Анна Беннинг

массам.

Это было чистой воды сумасшествие.

– А почему первое марта? – спросила я.

Руки у меня совсем ослабли, но Бэйл крепко держал меня.

– Это день моей смерти, – произнес он и закатил глаза. – Это звучит очень мелодраматично, я знаю. Но Хоторн все поймет. Я хочу, чтобы он знал, что это был я.

– А что ты против него имеешь? Он же всегда тебя поддерживал, не так ли?

– Можно и так сказать. – Бэйл внимательно посмотрел мне в глаза. – Мне жаль, что я не сказал тебе правду. Но я понимал, что ты никогда не согласилась бы на это.

– Категорически нет, – ответила я.

– Барби… – сказал Бэйл, явно измученный.

– Но это же сумасшествие! Даже если бы я поверила, что люди и мутанты могут жить вместе, ты же не можешь просто так открыть все границы, которые определяли нашу жизнь на протяжении десятков лет, и надеяться на то, что оба народа как-нибудь примирятся друг с другом. Для этого потребуются время, подготовка…

– Этого времени никогда не будет, – возразил Бэйл. – И ты это знаешь.

Когда я не ответила, он притянул меня к себе. Наши лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. У меня было чувство, что его ледяные глаза вот-вот пронзят меня насквозь.

– Иногда нужно что-то сломать, чтобы сделать лучше, – сказал он. – А все может стать лучше, я уверен! Возможно, все дело в человеческой природе – ограничивать свободу других, смотреть на них свысока? Я не говорю, что все станет идеальным. Но эти стены, Элейн, рано или поздно задушат весь мир.

Я смотрела в глаза Бэйла и не знала, что ответить. Казалось, два магнита тянули меня к разным полюсам так сильно, что меня разрывало на части. С одной стороны, были мои убеждения, всё, во что я верила, а с другой – Бэйл с надеждой во взгляде, надеждой на справедливый мир, который мог никогда не наступить…

…но часть меня очень хотела в это верить.

Бэйл еще крепче сжал мои ладони. Я ответила ему тем же.

– Пожалуйста, дай мне шанс хотя бы попробовать.

Я сжала губы. Меня до сих пор мучила мысль о том, что натворил кураториум с мутантами. Перед глазами у меня стояли женщина-вирблер… и Сьюзи, опять Сьюзи.

Это было полнейшим сумасшествием, но я не могла поступить иначе.

– Хорошо, – прошептала я, замерев от страха, но при этом… полная надежды.

Бэйл лукаво улыбнулся:

– Я же знал, что за примерным бегуном скрывается маленькая мятежница.

– Не наглей, дезертир, – ответила я.

Бэйл посмотрел на меня с усмешкой. И вдруг опрокинул меня назад в театрально-танцевальном движении. Я удивленно рассмеялась и позволила ему снова поднять меня.

– А этому тебя тоже научили в пять лет? – подколола я его, но едва наши взгляды встретились, я заметила, что что-то было не так.

Бэйл смотрел на мою шею. Я протянула к ней руку и нащупала свой старый медальон, который из-за резкого движения выпал наружу.

– Что случилось? – спросила я и быстро спрятала подвеску обратно под платье.

Бэйл глубоко вдохнул и отпустил меня. Он выглядел так, словно увидел привидение.

– Бэйл?

– В Нью-Йорке ты присоединишься к бегунам.

Я медленно кивнула, не понимая, что он имел в виду. Бэйл оперся руками на перила. Он больше не смотрел на меня.

– А затем наши дороги разойдутся. Навсегда.

Мои пальцы зарылись в блестки моего платья.

Дело было не в том, что я этого не ожидала. Бэйл ясно дал понять, что покончил с кураториумом. И причем навсегда. И все-таки я только сейчас поняла, что это были последние минуты, которые мы проведем вместе. Последние минуты в Санктуме. Последний раз, когда я разговаривала со Сьюзи.

Но была ли у меня альтернатива? Ведь я не могла оставить в беде свою семью. Даже когда «Красная буря» будет повержена.

Мое будущее – это кураториум. А Бэйлу в нем места не было.

Я уставилась в пол. Мои грубые сапоги выглядывали из-под нежной ткани. Я показалась себе невыносимо смешной – в этом сверкающем платье, которое совсем мне не подходило.

– Я думаю, что так будет лучше, – сказал Бэйл, и я совсем не могла понять его выражение лица.

Что это было – разочарование или облегчение? Или он радовался тому, что наши пути расходились? Я не могла сказать. После того времени, что мы провели вместе, он до сих пор оставался для меня загадкой.

– Ты и я, – продолжил он, – это не совсем… хорошая идея. Я не хочу, чтобы ты лелеяла напрасные надежды.

Мои руки задрожали, и я почувствовала, как мое лицо покраснело от стыда.

– Как ты мог подумать, что я хочу от тебя что-то, не связанное с вихрями?

– Элейн… – начал было Бэйл.

Он положил руку мне на плечо, но я тут же сбросила ее:

– Хватит!

Я отвернулась от него. Мог бы и не называть меня по имени.

Легкий ветерок коснулся моего лица, и меня охватило чувство потери. Я потеряла то, чем никогда по-настоящему не обладала. Затем я решительно отвернулась.

– Пойдем, – сказала я. – Чем раньше мы окажемся в Нью-Йорке, тем лучше.

И чем раньше разойдутся наши пути, тем быстрее моя жизнь вернется в прежнее русло и станет такой, какой была без тебя.

Часть 3

Нью-Йорк

ПАРАГРАФ I, ПУНКТ I ЗАКОНА О ВИХРЯХ

Преамбула

Каждый член кураториума, независимо от своего ранга, обязан в полной мере защищать человечество. Жизнь человека всегда важнее жизни мутанта.

26

Едва рассеялся вихрь, я обнаружила себя стоящей на краю пропасти.

– Ты что, специально это делаешь? – спросила я и быстро отступила назад.

Передо мной открывалась бесконечно глубокая долина с домами, а ледяной ветер хлестал меня прямо в лицо.

– Если ты имеешь в виду, что я абсолютно безопасно вывел нас на смотровую площадку, то да, я делаю это специально, – ответил мне Бэйл.

Я сверкнула в его сторону глазами, но он давно уже повернулся ко мне спиной.

Было ужасно непривычно видеть его таким. На Бэйле была униформа – униформа бегуна. И я, хоть и ненавидела себя за это, то и дело поглядывала в его сторону.

После нашего разговора Бэйл перенес нас с платформы на верхушке дерева собраний обратно к гостинице. Там мы переоделись каждый в своей комнате, а когда снова встретились возле сарая, я потеряла дар речи.

Я не знала, где Бэйл взял эту униформу. Она была новой, неиспользованной и выглядела просто отлично. С большой долей вероятности я могла сказать, что он украл