Танец для двоих - Виктория Клейтон

— А я думаю, что нет ничего хуже, чем излишнее волнение. Успокойся, ты ведь ожидаешь ребенка!

— Кто ожидает ребенка? — Дэниел материализовался на кухне, как всегда, неожиданно и беззвучно. Он, нахмурившись, уставился на нас.

— Я ожидаю ребенка, — ответила Тиффани. — Но, пожалуйста, не ругай меня! Мне очень тяжело, только сейчас я научилась говорить об этом без слез.

Дэниел сложил руки на груди и посмотрел на Тиффани поверх очков.

— Думаю, что сейчас не самые подходящие обстоятельства, чтобы ругать тебя. Уже слишком поздно. Я ожидал, что это произойдет. Современные молодые женщины прыгают в постель к мужчинам с удивительной поспешностью.

— Это нечестно! Мне двадцать восемь лет, и у меня было всего лишь три любовника…

— Избавь меня от этого! Я не желаю выслушивать подробности твоей сексуальной жизни! — Дэниел протестующе поднял руку. У него были красивые руки, самые красивые, хотя и несколько худые. — Ты наверняка хорошо представляешь, что означает иметь ребенка. Плач с утра до вечера, мокрые пеленки в ванной. О Боже, коляска в холле! — Дэниел скривился от отвращения. — Все женщины хотят иметь детей. Зачем? Зачем? Я не могу этого понять. Ты на самом деле дурочка, Тиффани! Ради всего святого, девочка, перестань хандрить!

Глаза Тиффани наполнились слезами.

— Я терпеть этого не могу! Не выношу женских слез! Что вы пьете? — Дэниел заглянул в мой стакан и понюхал.

— Это лучшее вино мистера Дринга, — ответила я.

— Лучшее? Какое тогда худшее? Пусть небеса спасут нас от его вина! Это вино не годится даже для приготовления пищи. Я спущусь в подвал и принесу кое-что. Тиффани, приведи себя в порядок, я не хочу больше слышать твои рыдания!

В подвале Дэниел хранил дорогие коллекционные вина. Он пил с нами вино только в исключительных случаях. В этот перечень особых случаев входили дни рождения и праздники. Когда я получила работу в ОЗПА, Дэниел также откупорил бутылку.

— Он очень милый, несмотря на то что постоянно прячется за хмурой маской, — сказала Тиффани, вытирая рукавом слезы. — Я знаю, что стану обузой для всех обитателей дома.

— Это «Дом Периньон»! Вы нигде не найдете лучшего напитка! — Дэниел вернулся с бутылкой шампанского. — Виола, посмотри, может, тебе удастся выковырять немного льда из этой чертовой коробки.

Я заглянула в машину для льда. Она представляла собой один ящик внутри другого. Пространство между стенками ящиков было набито древесным углем. Каждое утро торговец рыбой наполнял коробку льдом. Я с трудом оторвала примерзшую крышку. Холодный пар поднимался над прозрачными глыбами.

— Давайте выпьем за здоровье маленького Алгернона! Или это будет Сапфира?

— Мне нравятся короткие имена, — сказала Тиффани.

— Я знаю человека по имени Зед, — предложила я.

— Зед? Очень романтично. Навевает мысли о смуглой оливковой коже, белых сверкающих зубах и плясках у костра под стук кастаньет.

— Если бы я был на твоем месте, то оставил бы весь этот романтический вздор. Постарайся обуздать свои чувственные фантазии! У тебя и так достаточно проблем. — Дэниел сурово посмотрел на Тиффани, а затем откинул голову назад, не в силах сдержать смех.

У Дэниела были изумительные глаза — большие, глубокие, с невероятно длинными ресницами. Он не пытался показать, что неимоверно рад предстоящему появлению ребенка, но и не делал из этого трагедии. Он дал понять, что готов внести свой вклад и помочь Тиффани удержать свою ношу. Его слова стали самым большим утешением для будущей мамы.

Тиффани пошла спать. Она выпила слишком много. Я улучила минутку и вручила Дэниелу свой подарок. Джайлс посоветовал купить сборник стихов Ричарда Крашоу [49]. Книга была в мягком кожаном переплете с золотым тиснением по углам.

— Хм. Неплохой подарок. Эти ребята, которые жили в семнадцатом веке, знали толк в поэзии, — пробурчал Дэниел.

Я лежала в постели в своей комнате. Каждая тень на стене была мне знакома. В воздухе сладко пахло жасмином. Я думала о том, как я на самом деле счастлива, и о том, как буду любить ребенка Тиффани.

В понедельник я проводила Тиффани к доктору. Спустя полчаса она вышла из кабинета белая как мел.

— Я в положении. Доктор сказал, что слишком поздно прерывать беременность. Вероятно, прошло уже больше пятнадцати недель. О черт!

Я угостила ее обедом в рыбном ресторане. Рыба полезна для будущей мамы, она нейтрализует тот алкоголь, который Тиффани выпила. Заплатив за обед, я практически опустошила тетушкин фонд.

Во вторник я поехала в клинику планирования семьи и вернулась домой, зажав в руке свой первый рецепт на противозачаточные таблетки.

В четверг вечером я поехала в Институт Кортолда. Я немного нервничала. Все вокруг казались такими умными. Они знали, где находятся, и понимали, что делают. С большим трудом я разыскала свою аудиторию. На лекцию собрались студенты всех возрастов. Несколько человек приветливо улыбнулись, некоторые продолжали переговариваться вполголоса, не замечая меня. На столах у многих лежали книги, которые студенты читали. Я уселась за стол рядом с проектором, раскрыла тетрадь, вытащила из сумки остро наточенный карандаш и резинку.

— Всем добрый вечер! — Молодой человек ворвался в класс, сильно хлопнув дверью. Книги посыпались с полки на пол. Женщина, сидевшая за первой партой, бросилась их собирать. У незнакомца были длинные русые волосы, которые он расчесывал на пробор и заправлял за уши. Очки в серебряной оправе болтались на длинном носу. Молодой человек подошел к столу, на котором стоял проектор, и швырнул на стол сумку с книгами. Затем стал стаскивать с плеч джинсовую куртку. В эту минуту он увидел меня.

— Привет, как ваше имя?

— Виола Отуэй!

— А я Джулиан. Вы пропустили первое занятие. Мы обсуждали эпоху Раннего Возрождения в Италии. Останьтесь после урока, я дам вам список литературы. Сегодня мы рассмотрим творчество Джотто ди Бондоне. Приблизительно 1267–1337 годы.

«Джотто ди Бондоне», — записала я старательно. Неожиданно мои глаза наполнились слезами, а сердце учащенно забилось. Я не могла сдерживать радость. Я чувствовала, что передо мной открываются двери в сказочно прекрасный новый мир, попасть в который я так долго стремилась.

Глава 18

Лето 1976 года запомнилось небывалой жарой. Все началось в мае, когда температура воздуха резко подскочила вверх. В течение нескольких недель ни одна капля дождя не упала на задыхающиеся, изнывающие от зноя лондонские улицы. Тротуары были покрыты засохшей, твердой, как бетон, коркой пыли, листья на деревьях свернулись, трава пожелтела, а цветы в парках выгорели. Пыль скрипела у нас на зубах, забивала глаза и ноздри. В эти знойные дни я была полностью поглощена своими мыслями.