Закон Тайга - Эльмира Нетесова

—  Да не дергай. Еще три дня имею.

—  Собраться надо. На корюшке три недели будешь. Там навага пойдет, потом лосось. Одно за другим. В село не скоро придешь. А у меня в доме жить будет. Корову имеем. На всем готовом. Сам пойми, баба может долго в больнице пролежать. Ведь недавно захворала...

Но Зинка, подслушав, о чем говорят взрослые, вцепилась в Филина, ненавидяще и зло на гостей смотрела. Не захотела слы­шать об уходе к ним.

—  Приморила тебя пацанка. Хотел выручить. Но ее не сфа- лует уже никто. Она заставит тебя свою мать в бабы взять. Чую, добром не кончится. Придется тебе из «малины» в откол хи- лять. Оно к добру. Я по себе... Ни разу судьбу не материл, что Ольгу мне послала.

—  Ты что? Я - обабиться?! Да ты охренел! Не иначе! На что мне баба? В «малину» не приведешь. Кому она нужна, кентуха необученная? Да и я! Мне баба - как зайцу ширинка иль параше исподнее... Я что - звезданулся? Не-ет. Не ботай лишнее. Баба - не общак. На всех не делится. А мне - без понту. Горилла попытался взять Зинку на руки. Та диким котен­ком от него отскочила. За спину Филина спряталась. И не высунулась, не показалась оттуда, пока гости не ушли.

Жалея Филина, фартовые сами собирали его на рыбалку. Получили харчи заранее. Даже спецовку - тяжелую брезенто­вую робу, пропахшую резиной. Взяли сапоги, рукавицы. Полу­чили и сети.

Последний день в Трудовом. Завтра условники уедут из села. На целых двенадцать километров - к морю. Там, в устье Поро- ная, будут ловить рыбу, А потом - в море. Сетями. На выход­ные, если они выпадут, будут приезжать в село. Но если погода будет хорошей, а улов большим, не до отдыха им придется...

Заходил к Филину и Тимофей. На лов он уходил с фартовы­ми бригадами, по праву единственного вольного среди закон­ников. Хотя в тонкостях лова не разбирался. Знал, что первую неделю вместе с бригадой будет старик рыбак, которого еле уговорили обучить фартовых тонкостям и хитростям рыбацким. Но чему научишь за неделю?

Тимка внешне резко изменился. Соскоблил усы и бороду. Постригся. Щеголял в чистой рубахе и наглаженных брюках. Ботинки его сверкали на солнце. И всем фартовым стало по­нятно без слов - подженился фраер.

Сам Тимофей о том не говорил. Но законники вмиг почув­ствовали перемену в нем.

Даже на заимку к Мертвой голове, за продуктами и капка­нами, бригадир не поехал, сослался на занятость. И условники, выпросив в госпромхозе лошадь, решили перед отправкой на лов навестить старую заимку.

Филину фартовые ничего не сказали. Зачем? Пусть ребенок погреет ему сердце. Может, этой девочке удастся приручить, повернуть Филина к жизни. Авось не будет лаяться хуже соба­чьей своры, не станет распускать кулаки при каждой промаш­ке. Научится жалеть, сочувствовать и понимать.

Фартовые уехали в зимовье, оттянув отправку на лов еще на три дня. Они хотели выехать рано утром. Но задержались в сто­ловой, а едва вышли, Тимофея встретили. Тот посоветовал взять с собой ружья. Напомнил, что с голыми руками к Мертвой го­лове не стоит ездить.

Пока взяли ружья, патроны, время подошло к обеду. Закон­ники, чертыхаясь, уселись в сани и с гиком погнали кобылу. Они не оглянулись и не увидели, как в дом, где временно при­жился бугор, вошла почти прозрачная женщина.

Филин, увидев ее, даже испугался. Таких тощих доходяг отродясь на видывал.

Зинка, заметив ее, заблажила во всю глотку:

—  Мамка пришла!

Филин неуклюже предложил хозяйке табуретку. Та поблагодарила, едва шевельнув бледными губами. Села как привидение.

«Куда такой заморенной девчонку растить? Себя бы выхо­дила. Вон какая страшная. Будто всю жизнь на Колыме, в зонах кантовалась. Нет. Не жилец она на свете», - вздыхал бугор, глядя на нее, и досадливо крутил кудлатой башкой.

А женщина, легонько погладив дочь по голове, еле слышно попросила пить.

«Вот едри ее в корень! Это я, фартовый, должен у ней в шестерках быть. Чего не было!» - но воду подал.

Когда бугор стал рассказывать бабе, как он оказался в fee доме, та слабо отмахнулась. По щекам ее катились слезы.

—  Спасибо вам, - прошептала и, с трудом передвигая ноги, пошла в комнату, но не удержалась, упала на пол.

Филин поднял ее, положил на койку, удивившись невесо­мости. Женщина смотрела на него Зинкиными глазами.

—  Хавать будешь? - спросил ее Филин.

Женщина не поняла. А бугор чесал затылок. Забыл, как надо предложить еду по-человечески. И сунулся на кухню, погрохотал кастрюлями, тарелками, вскоре принес кусок ва­реного мяса, буханку хлеба и, поставив перед бабой, сказал твердо, настойчиво:

—  Жри!

Зинка ходила за Филином хвостом. И теперь, стоя напротив матери, повторила слабым эхом:

—  Жри, а то срать нечем будет.

Женщина слабо улыбнулась. Встать сама она не смогла.

Бугор кормил ее, нарезая мясо мелкими кусочками. А когда баба наелась, заставил попить парного молока, которое Горил­ла каждый день приносил для Зинки.

Хозяйка пила его, давясь, а потом спросила едва слышно:

—  Сколько я вам должна за все ваши хлопоты?

—  Что?! - Бугор еле сдержался. Град отборной матерщины застрял в зубах. Не больную бабу, Зинку пожалел. Ей такое не стоило слышать. - Малахольный полудурок! - сорвалось по­следнее. И бугор сгреб свои тряпки, спешно заталкивая их в мешок.

Зинка, поняв все Ьез слов, ухватилась за ремень.

—  Все, Зинка! Мамка прихиляла. Ты с ней кентуйся, я - отваливаю.

—  И я с тобой. - не отпускала девчонка.

—  Тебе дома надо примориться. Усекла?

—  Не хочу!

—  Кому ботаю?!

—  Не пущу! - заплакала Зинка.

—   Побудьте немного. Помогите мне. Если можно, - по­просила хозяйка еле слышно. Она хотела встать, но не получилось.

Филин, глядя на бабу, сердцем вздрагивал. Как оставить девчонку на такую развалину? Она себя поднять не может, до ребенка ли такой?

—  Сцасибо за дочку, - сказала женщина.

— О чем это? За такое разве надо пустое ботать? - смутился фартовый и спросил: - Что за болячка навязалась к тебе?

—  Язва желудка. Уже вырезали. Одно плохо - сил мало. А скоро на работу. Выдержать бы мне.

—  А дома побыть можешь?

—  Не могу...

—    Почему так?

—  Зинку растить надо.

—  Для того силы нужны. Может, с башлями жидко? Трехни. - Увидев непонимание, объяснил свой вопрос доступнее.

—  С деньгами и впрямь плохо! Но мне обещали помочь в конторе. Дать сто рублей. На первое время хватит. А там - окрепну. Как-то надо жить.

—   Ты вот чего, про башли не тужи, - достал бугор три сотенные. И, положив перед женщиной, добавил: - Я иногда навещать буду. Принесу грев. И бабу одну, очень файную, к тебе пришлю. Чтоб помогла на ноги встать, одыбаться. Мне на рыбалку скоро уходить. Но как в селе буду - нарисуюсь.

Филин, заметив, что Зинка отвлеклась на игрушки, наскоро попрощавшись, убежал из дома.

По дороге все удивлялся, как эта баба упрямо не хотела брать у него деньги. Еле заставил.

В бараке он узнал, что фартовые уехали на заимку. Обеща­ли вернуться через два дня. Так что у бугра есть время отдох­нуть немного, прийти в себя, забыться от чужих забот. Филин, завалившись на шконку, проспал до вечера. Как хорошо, что никто не дергает за рукав, не требует сказку иль молока! Нико­му не надо мыть сопливую рожицу и заставлять обуваться. Не надо кормить, баюкать, поить на ночь чаем. Сам себе хозяин! Свободен как ветер. Времени появилась прорва!

Филин пошел в столовую. Но что это? Рука сама потяну­лась вниз, ища по привычке детскую ручонку. Но там пусто, холодно, как раньше, как всегда...

Бугор сел за свой стол. Но стул Зинки пуст. И не полез кусок в горло.

«А хавала она? Да черт! Что это я, в самом деле? Привык, как сявка, к оплеухам! Уже и пожрать один не могу! - ругал себя бугор. И вспоминал: - За мамку, за меня, за кентов, за фартовых! - совал в рот девчонке кашу, ложку за ложкой. Та глотала, боясь перечить. - Кто ее нахарчит теперь? Эта разва­лина? Надо к Горилле. Он поймет. И Ольга... Хоть пер­вое время поддержат. Приглядят».

И, не доев ужин, зашагал к знакомому дому.

Долго объяснять не пришлось. Филина поняли с полуслова, Ольга тут же поставила в сумку банки с молоком, сметаной, ряженкой. И, дав в руки бугру, сказала:

—  Отнеси.

—  Не могу я. Ты уж по-бабьи. А я там на что? Лишний, зачем девчонку беспокоить? Пусть отвыкает.

—  Я завтра приду. А сегодня - сам занеси, - попросила Ольга.

Филин вошел в дом без стука. Как прежде. Тихо отворил дверь. Вдруг повезет и мать с дочерью спят? Оставит сумку и уйдет. Но не тут-то было.

Едва он появился в дверях, Зинка вихрем оторвалась от ма­териной койки, повисла, подпрыгнув, на шее Филина.

—  Я знала, что ты придешь! Я так ждала тебя! Я маме про тебя говорила! Это ж правда, что ты Дед Мороз? Только жи­вой! Не из снега! Тебя мне тайга прислала. Насовсем! И ты не растаешь!

Филин поставил сумку. А Зинка все лопотала без устали. Она успела соскучиться...