Мифы и легенды Греции и Рима - Эдит Гамильтон

Он царствовал во Фригии, стране роз, и перед его дворцом цвели пышные розовые сады. В них как-то раз заплутал старый Силен, который, как всегда будучи пьян, отбился от свиты Вакха и заблудился. Этот старый толстопузый пьяница был обнаружен дворцовыми слугами в увитой розами беседке. Они связали его розовыми гирляндами, на дели на голову венок из цветущих роз, разбудили и доставили к Мидасу, желая его рассмешить. Тот поприветствовал Силена и десять дней развлекал его. Потом он препроводил его к Вакху, который – в восторге оттого, что снова обрел своего наставника, – предложил Мидасу исполнить любое его желание. Ни секунды не думая о возможных последствиях, тот попросил, чтобы все, до чего бы он ни дотронулся, тотчас же превращалось в золото. Конечно, Вакх предвидел, что же случится за следующей трапезой, но Мидас не подозревал ни о чем дурном, пока пища, которую он поднес к губам, не превратилась в кусок золота. Придя в отчаяние от голода и жажды, он поспешил к богу, умоляя забрать свой дар назад. Вакх посоветовал ему отправиться к истоку реки Пактол, где он и утратит свой роковой дар. Мидас так и поступил. Вот почему в песке по берегам этой реки находят крупицы золота.

Впоследствии Аполлон превратит уши Мидаса в ослиные; но и это наказание он понес не за какие-либо ошибки, а вследствие собственной глупости. Дело в том, что он был выбран одним из судей в музыкальном состязании между Аполлоном и Паном. Простоватый бог мог наигрывать на своих тростниковых свирелях очень приятные мотивы, но, когда Аполлон ударил по струнам своей серебряной лиры, стало ясно, что ни на земле, ни на небесах не могло существовать созвучий, сравнимых с его мелодией, за исключением разве что хора Муз. Хотя другой судья, горный бог Тмол, присудил победу Аполлону, Мидас, сведущий в музыке не более, чем во всем другом, искренне предпочел Пана. Конечно, с его стороны это была двойная глупость. Ведь обычная осторожность должна была подсказать ему, насколько опасно было выступить против Аполлона на стороне Пана, бесконечно уступающего тому по могуществу. Так Мидас был награжден ослиными ушами. Аполлон при этом заметил, что он просто придал ушам тугоухого Мидаса надлежащую форму. Мидасу пришлось прятать их под специально сделанной для этого шапкой, но их не мог не видеть его парикмахер. Он дал торжественное обещание молчать об ослиных ушах, но секрет настолько тяготил его, что в конце концов он отправился в поле, выкопал яму и тихо-тихо проговорил в нее: «У царя Мидаса ослиные уши». Почувствовав облегчение, он засыпал яму и ушел. Но весной на этом месте вырос тростник. Колеблемые ветром, его стебли шептали спрятанные в земле слова, не только открыв людям, что случилось с глупым злосчастным царем, но и показав, что, когда боги соревнуются друг с другом, единственно возможное решение – быть на стороне более сильного.

Асклепий

В Фессалии жила-была девушка по имени Коронида, настолько красивая, что в нее влюбился Аполлон. Но, как ни странно, она не слишком долго уделяла внимание своему божественному поклоннику и предпочла простого смертного. Она не думала, что Аполлона, который сам никогда не обманывает, перехитрить невозможно.

У гордого пифийца АполлонаСоветчик был, и ему он вполне мог доверяться —Тот – честен, прям и смел в своих сужденьях и по кривымне хаживал путям.Советчик тот – пифийца ясный разум;Он знает обо всем на свете, и его ни смертный, ни бессмертныйобойти не могут;Он видит, сделано ль уже какое дело, иль только замышляется оно.

Коронида же по-детски надеялась, что Аполлон не узнает об ее неверности. Как говорят, дурную весть богу принес ворон, тогда еще – совершенно белый, с ослепительно белоснежным оперением. Аполлон же, в припадке гнева, совершив несправедливость, которую часто совершают разгневанные боги, наказал своего верного вестника, превратив его перья в совершенно черные. Конечно, Коронида была убита. По одной версии, бог сделал это сам, по другой – он попросил Артемиду послать одну из своих разящих без промаха стрел.

Несмотря на всю свою жестокость, глядя на то, как девушка лежит на погребальном костре, уже охваченном пламенем, он почувствовал некоторое сожаление.

«Я по меньшей мере могу спасти дитя», – сказал он себе и, подобно Зевсу, спасшему ребенка Семелы, выхватил из огня дитя, которому уже подходил срок родиться на свет. Он отнес его к Хирону, мудрому и доброму старому кентавру, обитавшему в пещере на горе Пелион, попросив назвать ребенка Асклепием. На воспитание Хирону своих детей отдавали многие знаменитые герои, но самым дорогим из его питомцев для Хирона всегда оставался сын погибшей Корониды. Он совсем не походил на своих сверстников, всегда готовых к шумным забавам и склонных к физическим упражнениям; прежде всего ему хотелось научиться всему тому, что его приемный отец мог сообщить о высоком искусстве врачевания. А Хирону было ведомо очень многое. Он знал, как пользоваться теми или иными травами, понимал толк в заговорах и снимающих жар напитках. Но его ученик намного превзошел его. Он мог лечить все виды болезней. Кто бы ни приходил к нему, страдая от ран в руке или ноге или же от телесных, внутренних болезней, он исцелял от страданий всех – даже тех, кто был на шаг от смерти.

Он – кроткий врачеватель. Изгоняя боль,Он дарит человеку исцеленье,Желанное здравие снова ему возвращает.

Он оказывал благодеяния всем и каждому. И тоже привлек к себе внимание богов, совершив грех, который бессмертные не могли простить ему. Он носил в себе «мысли, слишком великие для человека». Однажды ему предложили очень большое вознаграждение за то, чтобы воскресить мертвого мужчину, и он воскресил его. Многие утверждали, что воскрешенным был сын Тесея Ипполит, погубленный своей мачехой, и что он уже никогда больше не подпадал под власть смерти, а, став бессмертным, жил в Италии, где его почитали как бога под именем Вирбия.

Однако судьба великого врача, извлекшего Ипполита из Аида, не была столь счастливой. Зевс не мог допустить, чтобы смертный располагал властью над душами мертвых, и, метнув свои перуны, поразил Асклепия. Аполлон же, в ярости от гибели сына, поспешил к Этне, где киклопы ковали Зевсу перуны, и перебил их своими стрелами (по одной версии – самих киклопов, по другой – их сыновей). Зевс, разъярившись, в свою очередь, послал Аполлона служить царю Адмету в качестве раба (по одним данным – в течение года, по другим – девяти лет). Это был именно тот Адмет, супругу которого, Алкесту, Геракл вызволил из Аида.

Асклепия же, хоть он и вызвал неудовольствие царя богов и людей, почитали на земле, как никого из смертных. В течение столетий после его гибели к его храмам стекались, прося исцеления, больные, увечные, слепые. Там они совершали жертвоприношения, а потом отходили ко сну, и великий врачеватель открывал им в сновидениях, каким образом они могут исцелиться. Принимали ли участие в излечении змеи, неизвестно, но они считались священными слугами Асклепия.

Известно, что на протяжении столетий тысячи и тысячи больных считали, что Асклепий избавил их от страданий и помог снова обрести здоровье.

Данаиды

Данаиды очень известны – и намного больше, чем может ожидать любой читатель, знакомый с их историей. Их часто упоминают поэты; их называют в числе наиболее знаменитых страдальцев в Аиде, где они должны вечно носить воду в дырявых сосудах. Правда, за исключением одной из них, Гипермнестры, они совершили всего лишь то, что, как установили аргонавты, сделали женщины Лемноса: поубивали своих мужей. Тем не менее женщины Лемноса почти не упоминаются в сказаниях; зато каждый, кто хоть немного знаком с мифологией, наслышан о Данаидах.

Их было пятьдесят. Все они были дочерьми Даная, одного из потомков Ио, жившего на берегах Нила. Их пятьдесят двоюродных братьев, сыновей брата Даная по имени Египт, очень хотели на них жениться. Данаиды же по каким-то необъяснимым причинам решительно не хотели вступать с ними в брак. Вместе с отцом они бежали на корабле в Аргос, где нашли убежище. Аргивяне единогласно голосовали за то, чтобы признать за ними «право молящего».

Когда сыновья Египта прибыли в Аргос, готовые силой оружия захватить, как они считали, невест, город не признал их притязаний. Аргивяне заявили, что не допустят брать женщин замуж против их воли и вообще не выдадут любого молящего о помощи – вне зависимости от того, насколько он слаб и насколько силен его преследователь.

На этом история Данаид на какое-то время прерывается. Когда же она открывается, так сказать, на следующей главе, девушки почему-то оказываются за пиршественным свадебным столом, за которым верховенствует их отец. Никаких объяснений по поводу того, как это могло произойти, не дается. Тем не менее сразу же становится ясно, что все это случилось вовсе не из-за каких-то изменений в умонастроениях Даная или его дочерей. Действительно, на свадебном пиру отец вручает всем дочерям по кинжалу. Как свидетельствуют последующие обстоятельства, каждой из них было твердо сказано, что она должна с кинжалом делать, и каждая согласилась. После свадебной церемонии в брачную ночь Данаиды закололи своих юных мужей – все, за исключением Гипермнестры. Лишь она одна пожалела мужа. Посмотрев на спящего рядом с ней сильного и прекрасного молодого мужчину, она почувствовала, что у нее не хватит сил поднять кинжал и превратить это воплощение радостно пылающей жизни в олицетворение холодной смерти. Она забыла об обещании, данном отцу и сестрам. Она, как выразился римский поэт Вергилий, была в этот момент восхитительно вероломна. Разбудив мужа (его звали Линкей), она все ему рассказала и помогла бежать.