Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности - Андрей Ястребов

По апробированной десятилетиями модели власть торжественно выражает свой респект классическим брендам культуры: торжества по случаю юбилеев, возложение венков и цветов, экскурсии для школьников, фестивали поэзии, научные конференции, фильмы о поэтах, декламации стихов в метро, четверостишия, напечатанные на карте метрополитена. Безымянным тупичкам и улицам городов присваиваются имена поэтов. Не обходится без казусов. На юге Москвы появились, к примеру, проезд Карамзина, Бунинская аллея. Того ли Карамзина, который «Бедную Лизу» написал, того ли Бунина, автора «Темных аллей», или не того – горожане особо не интересуются, но закономерный вопрос любопытствующих: «Какое отношение русские классики имеют к месту, застроенному многоэтажками?» – остается без ответа. Говорить об эффекте подобных и прочих акций сложно. Что очевидно – так это исчерпанность привычного подхода. Другой пример расточительного использования имени: рядом со станцией метро «Академическая», недалеко от площади Хо Ши Мина, который, к слову сказать, не имеет ни малейшего отношения к этому уголку Москвы, установлен стенд с биографией и кратким очерком творчества Тютчева, что также не связано с этим пространством. При столкновении с подобными фактами навязчиво преследует мысль о матрице и неумелой эксплуатации классических брендов.

Смена социалистического реализма на более актуальный сейчас капиталистический постмодернизм отредактировала способы презентации художественного наследия. Реклама классики спустилась в метрополитен – самое посещаемое место города. К трем фирменным тематическим составам («Красная стрела», «Курская дуга», «Народный ополченец») добавились поезд-галерея с репродукциями картин и поезд, каждый из шести вагонов которого посвящен детской, юношеской и взрослой литературе. Здесь Буратино и Чиполлино соседствуют с высказываниями поэтов и писателей.

Иногда эксперимент с общедоступной рекламой классического слова презентируется в самом неожиданном формате. В марте 2008 года в России стартовал проект «Шедевры мировой живописи на улицах российских городов». Проект проводился в рамках сохранения культурно-исторического наследия страны и был призван привлечь внимание к экспозициям музеев. На 1500 рекламных конструкциях, расположенных в 44 городах (около 400 – в Москве), на три месяца были размещены копии 55 шедевров русской и зарубежной живописи из музейных коллекций.

Безусловно, любые формы патронирования властями бренда «Пушкин» и интеграции классики в современность заслуживают самой доброжелательной оценки и всемерной поддержки. При этом необходимо прислушаться к критикам проекта. Многие музейные работники высказали сомнение в его эффективности, так как, по их мнению, фрагментаризация нарушает композицию картин и их восприятие. Приведение картин к формату рекламных билбордов (6 × 3 м) привело к тому, что конь на картине Петрова-Водкина лишился копыта, а девочка на картине Серебряковой «За завтраком» – ладони. Иными словами, ценная просветительская работа не обошлась без привычного дробления на цитаты. Формальная площадь рекламного щита вновь отразила излюбленную тенденцию расщепления классики на фрагменты.

Проект «Шедевры мировой живописи на улицах российских городов» имеет аналог. В 2007 году подобная акция прошла в Лондоне, где на улицах появились репродукции картин из Национальной галереи. Успех был огромный. А вот в России говорить о том, что население с восторгом восприняло культурную инициативу, не приходится. Следует отметить, что в России не всегда срабатывают проекты, которые на Западе пользуются популярностью. К примеру, в последние десять лет в нашей стране специалисты ожидали бума интернет-торговли, занимающей значительное место на рынке других стран, но за это время он так и не случился. Аналогов Amazon.Com и eBay в России так и не возникло, как и не появилось внятной народной реакции на проект «Шедевры мировой живописи». Немногочисленная общественность праздно гадала: чего же действительно хотели организаторы акции? Реального осуществления просветительского проекта или всего лишь инициации дебатов на тему его возможности благотворно влиять на массы?

Как культура съела Россию, или почему все мы древние греки

Мы гордимся, что весь мир читает Достоевского.

Мы гордимся нашей родиной, как правило, гордимся тем, что произвели или создали не сами. Пользуемся этим. Потребляем. Или не хотим есть.

Так вот, все, чем мы гордимся в России, сделано не нами – Красная площадь, завод «Серп и молот», нефть, реки, гармонь, лосось, стихотворение «Я помню чудное мгновенье». И многое-многое другое.

В этом отношении мы очень похожи на индийцев, которые гордятся индуизмом, Гангом, мумбайскими достопримечательностями, а пользуются тем, что не сами сотворили.

Для справки. В Индии вполне официально считается, что лучший период в жизни страны – это английская «оккупация». Действительно, железные дороги – основу промышленного бума – построили англичане. Созданная британцами канализация Мумбая была рассчитана на 2 миллиона человек, но каким-то чудом исправно обслуживает нынешние 18 миллионов. Президентский дворец, парламент и любое другое красивое историческое здание в Индии на поверку оказывается результатом колонизации. Все, кроме Тадж-Махала, было построено в Индии не коренным населением, а англичанами.

Предмет нашей российской особой гордости – русская литература. Ее, кстати, создали не я, не мой сосед, не коллективное творчество жителей Самары или Сыктывкара. Но все мы гордимся великой русской литературой. И правильно делаем. Она – это железные дороги нашего духа, дворец нашей мечты, канализация для печалей. Словом, она наше почти все. Кстати, сказано как-то свежо.

Правда, возникает небольшая напряженность между тем, чем мы гордимся и тем, как мы гордимся. История эксплуатации нами нашей культуры метафорически изложена в рассказе Н. Тэффи «Даровой конь». Вкратце напомним сюжет. Небогатый чиновник выиграл в лотерею коня. Выигрыш нужно где-то хранить – наш чиновник отказывается от квартиры и снимает жилье с сарайчиком. Выигрыш нужно скрыть от воров – чиновник разоряется на замок. Лошадь кушает много и с аппетитом – из экономии герой бросает курить, потом теряет сон и рассудок. На этом его мучения не заканчиваются: в результате всех страданий у чиновника отнялись левая рука и правая нога. Предсмертная записка, нацарапанная левой рукой, гласила: «Никого не виню, если умру. Лошадь меня съела».

Что за притча за такая? А вот какая притча: в наследство нам всем досталась великая русская культура, а что с ней делать, мы не знаем, точнее, знаем – читать ее, рассматривать, вдохновляться, изучать, оберегать. Вот и слово хорошее прозвучало – оберегать. Но как ее оберегать от влияния современности, которая не щадит ни Пушкина, ни Достоевского?

Что мы обычно делаем: диссертации пишем о морально-нравственных исканиях художников этого вечного русского слова, юбилейные мероприятия проводим, на уроках детям что-то морально-нравственное рассказываем, то есть навешиваем замок на амбар с великой русской культурой, чтобы неповадно современности попортить ее или украсть.

Только возникает одна немаловажная проблема: в амбаре культура или в маленьком сарайчике, без разницы, но ее нужно кормить, чтоб она живая была.

Радетели классики призывают: бросим курить, потеряем сон, парализуемся, но сохраним. Вопрос о цене. И о позиции адресата: нужны ли русской культуре наши бессмысленные жертвы, или ей что-либо другое необходимо, чтобы сохраниться и оставаться действенной?

Как ни крути, все мы, русские, – греки. Все до единого – современные греки. Если кто из читателей был в Греции, то был удивлен: неужели предком всех этих парней был сам Гомер? Ничего общего! Веселости, конечно, хоть отбавляй, но разница пугающе очевидна. Для справки: Гомер не был предком всех этих парней. Но так уж вышло, они являются держателями акций фонда «Древнегреческая Культура».

Так и мы являемся акционерами траста «Великая Русская Литература», имея лишь косвенное отношение к Пушкину.

Данное сравнение при всей оскорбительности справедливо: в контексте мировой культуры мы, русские, оказались в положении греков, потому что боготворим классическую русскую культуру и классическую греческую культуру, и посмеиваемся над современной – русской и греческой.

Проблема в том, что мы не можем обслуживать нашу культуру. Диссертации и юбилейные торжества – это совсем не забота о культуре, это просто диссертации и торжества.

Классическая культура с каждым поколением уходит из России. Речь идет и о языке, и о традициях, и об интересе к наследию.

К испытанной рецептуре сохранения культуры относится требование к государству увеличить госпаек на культуру – выделить еще 3 %, а лучше все 64 %! Во праздник случится! Во когда наступит Золотой век: каждому гражданину выдадут по собранию сочинений Толстого и обеспечат пожизненным абонементом в филармонию.