Вечные хлопоты. Книга первая - Евгений Васильевич Кутузов

нет времени, прижал руки к сердцу и тихонько ушел. А вот парторг оставался на свадьбе до самого конца, был весел, непринужден, много и охотно танцевал, пел со всеми вместе. В общем, ничем не выделялся среди других гостей, разве что своею веселостью и умением тонко, своевременно пошутить, и это было тем более приятно, что поначалу — заметил Антипов — гости вроде стеснялись Сивова. Его даже больше, чем директора...

* * *

Кажется, все были довольны свадьбой. И тихо все обошлось, спокойно. А главное, что радовало Антипова, так это то, что зять пришелся ко двору на заводе. Хоть и в разных цехах они работали, а все ему было известно про Анатолия. И не спрашивал специально никого — не нужно. Само собою все узнается. Кто мимолетно похвалит зятя — «Он ничего парень, Михалыч!..», — кто позавидует по-хорошему — это в основном женщины, — а кто и поворчит невзначай как бы, словно не замечая Захара Михалыча, скажет кому-нибудь, что, дескать, «этот молодой Антипов, который в инструментальном объявился, зануда и придира, каких свет не родит...». Однако ворчание это не вызывало беспокойства Антипова-старшего, потому что на каждого не угодишь, а иной раз ругань и недовольство, если от худого человека или лодыря исходят, все равно что благодарность в приказе по заводу!

Нет, не было причин быть недовольным замужеством дочери, а что инвалид зять — пустяки, не страшно. Его хромота — не требующая жалости, сострадания, — человек воевал, защищал Родину и других людей, в том числе и его, Антипова, и Клавдию...

Хуже, что Анатолий не очень-то удался характером. Слишком, пожалуй, мягкий он, податливый, а у мужчины характер все-таки должен быть сильный, стойкий, а когда надо — и жесткий. Не для того, чтобы перед женой фертом выхаживать и перед людьми хвалиться, но чтобы за себя, за жену постоять и за дело свое. На работе вовсе, раз ты руководитель, ни в какую нельзя показывать свою податливость — мигом найдутся такие, которые твоей слабинкой воспользоваться захотят и воспользуются. А это плохо.

И надеялся Захар Михалыч, что, может статься, со временем переменится у зятя характер. Молодой ведь еще, все впереди...

Наутро после свадьбы, чуть свет, явился похмелиться Григорий Пантелеич.

— Голова трещит, спасу нет! — пожаловался он.

Молодые спали еще. Устроились вдвоем в кухне, выпили по махонькой.

— Ишь ведь, — вернулся Костриков ко вчерашнему разговору, — не пришел-таки Соловьев! Обидчивый какой сделался, едва в начальники пробился!..

— Оставь ты его в покое.

— Я-то оставлю, что́ он мне?.. Ему же нам с тобой в глаза смотреть. Стыдно самому будет.

— Его дело.

— Как то есть его?! — вскипел Костриков. — Если бы мы не знали его, не работали с ним вместе, тогда и говорить бы было нечего! Не‑ет, Захар, тут ты не прав, я тебе скажу.

— Почему же?

— Что ты не обиделся на Пал Палыча или вид делаешь, что не обиделся, мне все равно. Но он-то и меня оскорбил, и Иващенку, всех оскорбил, показал свое неуважение, которое у него от зазнайства!

— Брось, Григорий Пантелеич! Зачем из мухи слона делать?

— А ты обратно сделай! Не заступайся никогда за то, что не достойно заступничества и не заслуживает оправдания. Сам прекрасно понимаешь, что по-свински он поступил, а выгораживаешь. Из мухи слона... Тоже мне! Человеческая сущность не только в большом проявляется; мелочи, они иногда глубже нутро открывают...

— Пусть себе, — сказал Антипов. — Нам с ним не детей крестить.

— Работать, Захар, работать! Это поважнее всяких там крестин и именин. Сегодня ты простишь по своей мягкотелости одно, завтра — другое, а он, смотришь, возомнит о себе черт знает что! Ладно, — снижая тон, проговорил Костриков, — я сам побеседую с ним. Был бы дерьмо какое, наплевать. Наш ведь человек, Захар.

— Это верно, что наш, — согласился Антипов и вздохнул. По правде сказать, он понимал, что Григорий Пантелеич прав в чем-то.

— Плесни-ка еще капельку, — попросил Костриков, подвигая стопку.

— А не хватит?

— Про то я сам знаю. А что же зять Николая Григорьевича не позвал на свадьбу?

— Не спрашивал. Неловко, наверно. Без года неделю работает, и начальство в гости приглашать.

— Думаешь?.. А Серова?

— Не спрашивал, говорят тебе.

— Ладно, ладно, не вскипай. Свадьба, я тебе скажу, была на все сто сорок восемь с половиной!

— Да, удалась вроде.

— Подарков много нанесли?

Тут в кухню пришла внучка, полезла на колени к Захару Михалычу. За нею следом явилась и Анна Тихоновна, так что вопрос Кострикова насчет подарков как бы повис в воздухе, чему и рад был Антипов.

Подарков он не считал.

Анна Тихоновна, поздоровавшись и неодобрительно взглянув на стол, строго сказала Наташке:

— Ты уже умывалась или нет?

Наташка сползла с колен деда и, виновато пряча глаза, пошлепала умываться...

ГЛАВА XX

Начальник инструментального цеха Николай Григорьевич Кузнецов встретил Анатолия настороженно. Может быть, втайне он побаивался конкуренции — директор уже не раз предупреждал, что заменит его, если цех и дальше не будет справляться с программой, — а может, это было обычное в общем-то недоверие к новому человеку, пришедшему со стороны. Хотя хватало и причин для беспокойства: цех не только не выполнял план, но неважно было и с производственной дисциплиной, много брака. Правда, на то имелись свои причины — старое, изношенное оборудование (что было получше, поновее, вывезли в сорок первом на восток), часть станков — выпуска прошлого столетия, нехватка опытных рабочих, мастеров... Но кого могли интересовать причины, когда заводу необходим инструмент, если в цехах работают самодельными резцами, а раздобыть обыкновенный молоток — проблема!

Скверное, очень скверное положение. И не видно покуда, как найти быстрый выход.

— Садитесь, — пригласил Кузнецов Анатолия, ревниво приглядываясь к нему. — Мне звонили, я ждал вас. Кстати, вы случайно не родственник Антипову из кузнечного?..

— Зять, — смущаясь, ответил Анатолий. Тогда он был еще женихом, но словом этим назваться не мог.

— Зять?! — удивился Кузнецов. — А как