Вечные хлопоты. Книга первая - Евгений Васильевич Кутузов

пронзительные и печальные...

— Я вас тоже приметил, — сказал Матвеев.

Он скинул шинель, снял шапку, засунув ее в рукав, тщательно вытер сапоги, огляделся, точно искал увидеть что-то знакомое, потом наклонился и потер протез.

— Наслежу я вам... — сказал виновато.

— Ерунда.

— Полы красивые. В госпитале такие же были, только с узорами еще разными...

— Паркет, — сказал Антипов.

Он распахнул дверь в комнату, пропуская Матвеева вперед и надеясь втайне, что ничего не случилось худого, что тревога его напрасная...

Может, человек по своим делам приехал в Ленинград и зашел передать привет от невестки. Или ночевать негде!..

Иван Матвеевич остановился посреди комнаты:

— Так и не собрался отписать вам...

— Вы садитесь, садитесь, — предложил Антипов, выдвигая стул.

Матвеев сел, держа вещевой мешок на коленях.

— От Татьяны Васильевны было письмо?

— Было, было. Как она там? Скоро приедет?..

— Вот, значит... — Матвеев развязал тесемки у мешка. — Тут я привез кой-какие ейные вещички... — Он стал рыться в мешке. — Дай, думаю, сам съезжу. Письмо что!.. Не живой человек, да...

— С ней что?! — Антипов полез в карман за папиросами, да так и оставил там руку в страшном ожидании.

Матвеев выложил на стол коробку — довоенную — из-под печенья, в которой хранились письма Татьяны и фотокарточки.

— Здесь вот... — Мешок скользнул на пол, в нем звякнуло что-то. — Погибла Татьяна Васильевна. — По щекам катились крупные слезы. — Погибла... Неделя уже... Домой, стало быть, ехала, и вот... И сколько людей раньше их по этому проселку ездило — ничего, а тут!.. Наскочили.

— На мину, что ли? — спросил, не слыша своего голоса, Антипов.

— На противотанковую. Думали сначала, что злой умысел. Нет... Комиссия приезжала, и капитан Бурцев тоже... Папироски не найдется ли?

Антипов положил на стол пачку.

Матвеев закурил.

— Воронка огромная!.. — сказал он. — Всю войну прошел, а не видел воронок от противотанковых мин. В танк, должно, вся их сила уходит?

— Где ее... похоронили?

Матвеев медленно поднял голову, посмотрел на Захара Михалыча пустыми глазами.

— И могилы нет? — догадался Антипов.

— Собрали с того места землю, насыпали холмик... И телегу в щепки разнесло, все. — Иван Матвеевич открыл коробку.

Сверху лежала фотокарточка. На фоне стройного бора отчетливо была видна пирамидка со звездочкой («Как у Гали», — отрешенно подумал Антипов). На ней свободно читалось:

«Т. В. АНТИПОВА, 1921—1945 гг.

Т. Т. ПЕТРОВ, 1888—1945 гг.»

— Кто это, Петров?

— Троха. Мужик наш, Возницей у Татьяны Васильевны работал. Он вез ее в Руссу... А фотокарточку капитан Бурцев мне дал. Свези, говорит, родным, Матвеев. — Он вздохнул и потушил недокуренную папиросу. — Видишь ты, не могу папиросы курить, к самосаду привык. А на фронте махра была. — И стал сворачивать самокрутку. — Квартира у вас хорошая, справная...

— Дом строим, — сказал Антипов.

— Дом — это хорошо... А дочка ее где же?

— В детском садике.

— А-а!.. — Матвеев качнул головой. — Мать честная, чтоб ей сесть-то в машину... Шофер после докладывал капитану Бурцеву, что звал. Не захотела. Я так располагаю, чтобы Троху не обидеть. Душевная очень была.

— Вы, значит, вместе в госпитале лежали? — спросил Захар Михалыч.

— Вместе... Старуха вот моя убивается. На ее, на Татьяны-то Васильевны, беду, захворала моя старуха, вот она и задержалась. А так, может, и обошлось бы... Или уж судьба такая вышла?..

— Судьба, — отозвался Антипов. Он плохо соображал. Мысли о Татьяне путались с тревожными мыслями о Клавдии.

— Пойду я. — Матвеев встал.

— Куда же вы?

— Сегодня хочу назад уехать. Плоха старуха-то моя. Как узнала... — Он в сердцах махнул рукой.

— Что уж там! Сидите. Зять должен прийти.

— На службе?

— В родильном доме.

— Никак дочка рожает?

— Да, только вот роды преждевременные... Помянуть бы надо Татьяну, по русскому нашему обычаю, — проговорил Антипов. — Я сейчас сбегаю, тут у нас близко. Вы посидите...

— Мы у себя поминали, а как же? — сказал Матвеев. — Любили ее люди. А бегать не нужно. Я самогону привез, если не брезгуете. Хороший самогон, свой. Казенная-то водка дорогая больно. — Он полез в мешок.

— Можно и самогон, — согласился Антипов. — Я закусить поищу.

Руки и ноги не слушались его, а заплакать не мог. Знал, что надо заплакать, а не мог, и все.

— И закуска у меня есть. Грибочков старуха прислала соленых, рыжики. Сала тоже кусок... Вроде идет кто-то или мне послышалось? — Он насторожился.

В прихожей кто-то ходил.

— Зять, кажется, — сказал Захар Михалыч, чувствуя, что еще немного — и он не выдержит этого страшного напряжения, упадет.

Открылась дверь. Радостный, смеющийся, вошел Анатолий.

— Ну?! — спросил Антипов, и голое его дрогнул.

— Сын! — объявил Анатолий, опускаясь на стул.

— Родился, значит?.. — сказал Матвеев.

В руке он держал бутылку с мутноватой самогонкой.

— Родился! Три двести, богатырь!

— Михаил будет, — тихо молвил Антипов.

— Мишка! — сказал Анатолий, отирая со лба пот.

Он только теперь по-настоящему разглядел Матвеева и удивленно смотрел на него.

— От Татьяны, — объяснил Захар Михалыч.

— А она?..

— Погибла наша Татьяна. Нет больше ее.

— Как погибла?! — воскликнул Анатолий.

— На мину наскочили, — сказал Матвеев и поставил бутылку на стол.

— Ты это, ты посмотри, где там у нас посуда, — невнятно проговорил Антипов, отворачивая лицо. — Помянуть ее надо...

Он подошел к окну, прислонился лбом к холодному стеклу и, взявшись руками за голову, заплакал.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ