Кровавые игры - Челси Ярбро

– Из Индии? Когда это ты купил их? – Юст был приятно удивлен и в то же время уязвлен тем, что дорогая покупка сделана без его одобрения.

– Шесть дней назад,- солгал Тригес, грозно глянув на своих подчиненных.- К нам заглянул купец с корабля, стоящего на якоре в Остии. Он предложил специи, каких не пробовал Рим, но предупредил, что они очень дорого стоят, поскольку добыты в землях, лежащих в стороне от Шелкового пути. Я понюхал лучшее из того, что у него имелось, и пришел в полный восторг. Ты был в отлучке, а купец уходил тем ясе вечером в море. Зная, что в доме ожидается знатный гость, я решился сделать покупку, и теперь императорский отпрыск отведает у нас то, чего ему не подадут ни на одном римском банкете.- Он замолк опасливо косясь на хозяина Хлыст с кожаными косичками вполне мог прогуляться по его плечам.

– Сколько же это стоит? – спросил заинтригованный Юст. Ему уже не терпелось угостить Домициана блюдом, не известным гурманам Рима.

– Очень дорого, господин,- признался Тригес.- Дороже, чем стою я сам. Шестнадцать денариев.

– Шестнадцать денариев? – переспросил Юст.- Специи стоят больше, чем скаковая лошадь?

– Они, без сомнения, реже встречаются, чем скакуны.

Юст был жаден, но не там, где имелась возможность огрести огромный барыш.

– Хорошо, раб,- важно сказал он.- Если угощение заслужит одобрение Домициана, я отпущу тебя на свободу и награжу той суммой, которую ты заплатил. Если же нет, то за каждый денарий ты рассчитаешься поцелуем с бичом, а потом, если тебе посчастливится выжить, я продам тебя в каменоломни или сошлю в одно из моих поместий, где ты сгниешь на черной работе.- Первой половине его речи не поверил никто. Второй посул имел все шансы обернуться реальностью. Лицо Тригеса вытянулось.

– Как будет угодно хозяину.

Он знал, что ему, как и почти любому рабу в этом доме, твердо гарантировано только одно – смерть, правда в двух вариантах. Первая, быстрая,- от плети, вторая, медленная,- от каторжного труда. Надо, надо было взять тот пакетик у чужестранца, приехавшего, кстати, совсем не из Индии, а из южной, под-

властной Риму страны. Чужак настойчиво его предлагал но Тригес по глупости отказался, о чем теперь сожалел.

– Ты доволен, раб? – спросил Юст.

– Я доволен, что нахожусь в твоей воле, мой господин.

Придется, пожалуй, в конце трапезы, если она вызовет нарекания, вскрыть себе вены. Ножей на кухне достаточно, нож – это не бич.

Моностадес, стоявший доселе молча, почтительно кашлянул и сказал:

– Господин, до ужина остался лишь час. Тебе еще нужно побриться и надушиться.

Напоминание было нелишним Юст встрепенулся.

– Да. Мне пора Пока меня бреют, я выберу вина, и ты, Моностадес, лично сходишь за ними в погреб с одним из рабов. А ты,- он ткнул пальцем в Тригеса,- подашь на стол то, что тебе принесут, в горячем и неразбавленном виде.

– Как прикажешь, мой господин,- мрачно ответствовал Тригес.

– Не вздумай меня ослушаться,- вымолвил Юст и пошел прочь из кухни. Рабы получили внушение. Он был доволен собой.

Опытный брадобрей удалил с лица господина остатки лимонной туалетной воды и уже сбрызгивал его щеки духами, когда молодой и хорошенький раб Иксион принес известие, что сын императора прибыл.

Юст повернулся в кресле.

– Прекрасно. Я тотчас же выйду к нему. Позаботься, чтобы его кортеж разместили во флигеле для рабов, и предложи гостю в дар сухой плащ из золотистого шелка. Моностадес тебе скажет, где он лежит.

Иксион со всех ног кинулся исполнять приказание. Ему в этот вечер было поручено прислуживать Титу Флавию Домициану, и он втайне надеялся, что вместе с другими вещами хозяин подарит гостю и его самого. Юноше очень хотелось вырваться из страшного дома.

Юст вступил в атриум в великолепной розовой тоге, окантованной золотыми орлами. Пальцы его были унизаны вычурными перстнями, одно из запястий украшал широкий браслет. Он хотел было наложить на лицо и косметику, но в последний момент отказался от замысла. То, что приветствовалось Нероном и не отрицалось Огоном, могло не встретить приязни у Веспасиана.

– Домициан! – воскликнул сенатор.- Для меня великая честь, что ты счел возможным оказать мне внимание. Погода не располагает к визитам, но ты все же здесь.

Тит Флавий Домициан весьма походил на отца. Те же широкие брови, та же властная линия рта, искривленного в несколько брезгливой усмешке. Правда, в отличие от своего старшего брата он не был красавцем и выглядел достаточно скромно. Простая бледно-зеленая тога, окаймленная пурпурной полоской, и единственный золотой перстенек словно подчеркивали непритязательность его устремлений. Мальчик умеет маскироваться, подумал вдруг Юст.

– Очень любезно с твоей стороны пригласить меня, уважаемый Силий. Насколько я понимаю, ты всегда был сторонником нашей семьи.

Юст счел возможным легонько похлопать юношу по плечу.

– Во благо Рима, мой дорогой, во благо Рима! Признаюсь, меня потрясла смерть твоего дядюшки.

Сабин 48 был человеком весьма достойным. В память о нем я сделал храму Юпитера подношение.- И немалое, получившее в Риме большой резонанс.

– Я слышал об этом,- сказал Домициан. Он

вскинул глаза к проему, через который в атриум залетали капли дождя.- Это ненастье просто несносно.

– Да уж,- кивнул Юст, махнув рукой в сторону малой столовой,- но у нас есть чем себя подбодрить. Входи же, нам надо устроиться поудобнее. Я с удовольствием с тобой побеседую, а ты, может быть, захочешь выпить вина.- Он с неожиданным проворством подскочил к внушительной, отделанной золотыми виньетками двери и широко ее распахнул.

Столовая выглядела эффектно. Азиат хорошо потрудился, восточное великолепие комнаты теперь не слепило глаза, а приятно их радовало, приглушенное полями широких портьер и мягким светом подвесных ламп, источавших запахи клевера и сирени. Два обеденных ложа манили к отдохновению, обещая уют и тепло.

Домициан удовлетворенно кивнул, устраиваясь на пуховых подушках. Обстановка залы располагала к интимности и покою, которых в последнее время ему очень недоставало. Обычно на подобных приемах знатные римляне вились вокруг него, как мухи вокруг сладкого, рассчитывая, что он при случае замолвит за них словечко перед своим все еще находящимся в Египте отцом.

Когда гость возлег, Юст хлопнул в ладоши. Иксион,

робко стоявший в трех шагах от стола, вышел вперед.

– Налей нам вина со специями,- приказал Юст, потом обернулся к другому рабу, юному белокурому

северянину, голову которого украшал серебряный венок в виде виноградных затейливо переплетенных листьев.- А ты подай соленую рыбу.- Он знал, что Домициан питает слабость к этому деликатесу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});