Мнимые люди - Андрей Белоусов

Наблюдая за пляшущими светлячками по стенам, неизвестный оператор ненароком засмотрелся и камера мерно покачиваясь, следила за таинственным танцем света. Неожиданно в самом низу образовалось столпотворение и лучи фонарей, бесновавшиеся по стенам, синхронно устремились вниз, как будто тоже заинтересовавшись происходящим. Оператор, от чьего имени велась съемка, обогнал солдат с баллонами и лавируя между военными, поспешно устремился вниз.

Вот уже и голоса людей прорезались в кадре, и их интонация не предвещала ничего хорошего:

— Боже, здесь тела!

— Мёртвые люди.

— Да что же здесь могло произойти? Откуда столько тел?

— Мёртвые гражданские, взрослые и дети.

— Да сколько же их здесь?

— Они повсюду. — Голоса передавались посредством рации, поэтому слышались немного глуховато и рация не могла передать, всю полноту эмоций, охвативших людей в форме, в тот момент. Невольным зрителям самим приходилось эмоционально окрашивать их.

Вот оператор достиг окончания эскалатора и зрителям открылась жуткая картина — мёртвые, всюду, докуда мог только дотянуться глаз камеры, были мёртвые люди. Телами мертвецов была усеяна вся платформа, от самого края и до края. Они лежали в беспорядке, как брошенные, ненужные куклы, создавая некий, дикий хаос. И в то же время присутствовала в этом страшном зрелище некая странность. Несмотря на то, что тела людей лежали на бетонном полу, в полном хаотичном беспорядке их позы находились в полном покое и умиротворении. Мертвецы не были навалены, друг на друга, как если бы их сюда стаскивали кровожадные палачи. И их конечности не были разбросаны в разные стороны, а тела не находились в искривленных позах, как если бы людей застигла внезапная смерть и они попадали бы на месте. Нет. Позы людей, наводили на мысль, что они сами пришли сюда умирать, просто пришли и легли дожидаться неотвратимой смерти…

Вот что предстало перед военными и зрителями сидевшими у экрана. Особенно это зрелище поразило профессора Мирного, видевшего запись впервые. Его глаза расширились, рот его открылся от удивления, руки уцепились за крышку стола, а тело его вытянулось, по направлению к экрану и застыв, замерло, внутренне сжавшись.

Тем временем, солдаты справились с первыми приступами шока и уже появились первые смельчаки, что не побоялись подойти к мертвецам вплотную:

— Уже окоченели, твёрдые как дерево и похоже холодные, как ледышки, — послышался голос.

— Выходит они здесь с конца зимы. Форма одежды зимняя.

— Что же здесь могло такое произойти? Как такая куча народа, разом погибла?

— Спроси Бога, авось ответит. Чё ты, у нас-то спрашиваешь.

— Странно, а следов трупного разложения не наблюдается и трупные пятна на их лица отсутствуют, — кто-то поделился своим наблюдением.

— Скорей всего — это оттого что, здесь до сих пор холодно как в склепе. Метро без вентиляции не успело нагреться. Свежий воздух с улицы не поступает, а этот застаивается и остывает, — пришёл ответ, новоявленного специалиста.

Следом, сквозь общий шум разговора, прорвался особо громкий, командирский голос:

— Хватить трепаться! У нас нет времени, разбираться в обстоятельствах случившегося и на то, чтобы вытаскивать трупы на поверхность, у нас тоже нет времени и средств. Так, что живо принимайтесь за работу, парни! Разговоры закончились! Давайте пробирайтесь в центр и устанавливайте баллоны. Устанавливаем, отходим, пускаем газ — и всё наша работа закончена. Остальное пусть разбирают те, кому это надо, а нам этого не надо. Так что, вперёд марш! И постарайтесь ни на кого не наступить, мертвецы этого не любят, — последними словами, невидимый командир, видимо хотел расшевелить бойцов, немного разрядив обстановку.

И это у него наверное получилось. Бойцы, ещё испуганно, с преувеличенной осторожностью, опасаясь, ненароком наступить на тела лежащих под ногами людей, медленно двинулись вперёд. Камера, покачавшись в нерешительности, последовала следом, осматривая по пути мёртвецов, и заглядывая в их обескровленные и бледные лица.

Для зрителей, смотревших на экран, в зелёном спектре, ночного видения, особенно жутко выделялись, на фоне зелёного сумрака, белые как полотна, расслабленные лица трупов. Картинка искажая действительность, создавала ощущение нереальности, казалось, что перед глазами, вовсе даже и не люди, а некие восковые куклы, с фарфоровыми лицами, до ужасти схожие с человеческими. Изображение, просто не в силах была передать всю ту полноту, жуткой реальности и ощущений сопутствующей ей, с коими пришлось столкнуться солдатам в тот момент.

Неожиданно, разрезая тишину, раздалось тихое всхлипывание, но почему-то слышимое всем:

— Ой! — И камера сразу же метнулась в ту сторону, откуда пришёл звук, успев запечатлеть, как какой-то солдат нервно перекрестился.

— Что такое? В чём дело? — раздался недовольный голос командира.

— Да нет показалось, — оправдался провинившийся солдат.

— И что же тебе показалось? — сухо поинтересовался командир у солдата.

— Да нет всё нормально, — опять ушёл от ответа тот.

— А всё-таки. Ну… я жду.

— Ну, показалось, что вот этот мёртвый мужик, — рядовой указал пальцем себе под ноги, — открыл глаза и уставился прямо на меня. Да нет, не может быть, оно наверно так и было… — Тут же, успокоил он сам себя, снова пробормотав себе под нос, — показалось.

— Фу, напугал идиот, — облегчённо выдохнул, рядом стоящий. — Когда кажется, креститься надо.

Следом раздался бодрящийся голос:

— Смотрите, братва, Леший зассал, мертвяков испугался и Славка вместе с ним чуть в штаны не наложил.

— Да пошёл ты, — послал остряка, по догадке профессора Мирного, рядовой Славка.

— Ну мужики так дело не пойдёт, — не успокоился остряк, тем самым скрывая за бравадой свой собственный страх, — а ежели Лешему ещё чего привидится, так этак мы все тогда отсюда ломанёмся. Один Серый останется, наши зады на камеру снимать, для потомков, — в ответ на остроту, кто из солдат ухмыльнулся, а кто и откровенно хохотнул, представив свой позорный побег и как всё это действо будет заснято.

— Отставить веселье! Рядовой Ковалёв, опять за своё?

— А чё, я ничего.

— Я те дам ничего. Вот заноза, — пожурил рядового командир. — Ладно парни посмеялись и хватит, давай за работу, а то действительно не по себе как-то. Тут глядишь и не такое пригрезится, так что побыстрее двигайтесь, чтобы поскорее убраться из этого склепа.

Солдаты с осуждением во взгляде, но с улыбками на устах, поспешили последовать совету командира и уже без особого трепета двинулись, на ранее обговоренные места своей дислокации. Невидимый оператор, по кличке Серый, не переставая снимать, медленно последовал за центральной группой, на середину платформы. По пути, он опустил камеру себе под ноги и камера запечатлела, как Серый медленно и осторожно переступал, временами дергая объективом, через трупы мужчин, коих здесь было в большинстве, женщин, детей и стариков лежащих на цементном полу, облицованном мраморной плиткой, холодном и таком неуютном.

Наконец, обойдя все препятствия, оператор, достиг середины платформы, где и замер, наведя объектив на деловито снующих солдат. Военные осторожно, похватали несколько трупов и перетащили их в сторону, освобождая места баллонам с газом. Работало три группы, две устанавливали баллоны в шахтах метро, в противоположных направлениях, а третья группа устанавливала баллон напротив оператора, прямо по середине станции. Установив баллоны, основная часть солдат, принялась бесцельно осматривать пространство, а взрывотехники принялись за свою часть работы.

Камера особенно тщательно, запечатлела, процесс подготовки баллонов с газом к взрыву. Было видно, как солдат без лишней суеты, отточенными, многочисленными тренировками, движениями подсоединял контакты и тестировал систему, перед тем как привести бомбу в рабочее положение.

Оператор ни на что не отвлекаясь снимал как раз завершение манипуляции с бомбой, взрывотехником, как снова раздался полушёпот, полу вскрик:

— Мамочки! Смотрите… — и столько было в это фразе мистического трепета, что все находящиеся на станции, невольно стали шарить глазами, звук-то раздался по рации и понять сразу кто кричал было попросту не возможно. И солдаты нервно озираясь, водя перед собою фонарями, отыскивали причину волнения, а наткнувшись на неё, застывали, как громом поражённые.

Камера вначале было, тоже метнулась по сторонам, но сразу же вернулась обратно. Оператор краем глаза, заметил впереди себя, на расстоянии пяти метров, нечто странное и повернул объектив в том же направлении…

От увиденной перспективы у профессора Мирного перехватило дыхание, а по коже побежали мурашки. С экрана на него пристально смотрела женщина с мертвенно бледным лицом Десятки лучей, освещая её со всех сторон и позволили рассмотреть восставшую во всех деталях. На вид, женщине было лет сорок, сорок пять. Одета она была в зимнюю шубу, порядком покрывшуюся пылью и в зимнюю меховую, под кролика, полу спадающую шапку. Женщина, как женщина, ничего удивительного. Если бы не одно но… Минуту назад она была мертва и лежала среди себе подобных.