Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт УИГГИН

К тому времени местный приход почти освоился с  мыслью  о  том,  что  в  вопросе о пасторе все прихожане одного мнения. В то время священника все еще  выбирали пожизненно, и, если он имел недостатки, что было  вполне  вероятным  обстоятельством, и, если его прихожане имели их, что также было  в  пределах  возможного, каждая из сторон относилась к другой  снисходительно  (хоть  это  происходило и не совсем без трений),  подобно  тому  как  поступали  старого  закала мужья и жены, прежде чем был открыт легкий способ выхода из  трудного  положения или, по меньшей мере,  прежде  чем  этот  способ  получил  широкое  распространение.

Добрый старый священник после тридцати лет верной службы  умер,  и,  по  всей видимости, в жизни прихода начали проявляться новейшие  тенденции,  так  как   казалось   почти    невозможным    удовлетворить    требования    всех  заинтересованных в выборе нового священника.

Так, например, его преподобие мистер Дэвис был страстным проповедником,  но упорно продолжал, невзирая на мнение прихожан, держать  в  конюшне  дома,  отведенного приходскому священнику, двух лошадей и обменивать их всякий раз,  когда мог получить более резвых. Если требовалось посетить прихожан, то  тут  ему не было равных: он носился от дома к дому с такой скоростью, что мог  за  полдня объехать весь приход. На эту склонность к лихачеству,  какой  никогда  не отмечали у британских священников,  в  сельской  местности  Новой  Англии  смотрели с неодобрением, и дьякон Милликен, выдавая мистеру Дэвису то, о чем  упоминал как о "разрешении уйти", сказал ему, что они  не  хотят,  чтобы  их  церковь приводилась в действие конной тягой!

Следующий  претендент  понравился  Эджвуду,  где  проводились  утренние  проповеди, но Риверборо, где шли вечерние  службы,  отказался  его  принять,  поскольку он носил парик - плохо подобранный, криво надетый.

Кандидат номер три был красноречив, но слишком увлекался жестикуляцией,  и  миссис  Джир  Бербанк,   председательница   женского   благотворительного  комитета, всегда  сидевшая  на  передней  скамье,  сказала,  что  ей  тяжело  смотреть  на  проповедника,  который  мечется  на  своей  кафедре  в  жаркие  воскресные дни.

Номер   четвертый,   красивый,   приветливый    мужчина,    талантливый  проповедник, оказался демократом. Прихожане же, в  подавляющем  большинстве,  были  республиканцами  по  своим  политическим  убеждениям  и   воспринимали  проповедующего  Евангелие  демократа  как  нечто   смехотворное,   если   не  богохульное. ("Не успеем мы оглянуться,  как  Анания  и  Вельзевул[68] станут  здесь кандидатами в священники!"  -  воскликнул  возмущенный  претендент  от  республиканцев на должность окружного прокурора.)

Номер  пятый   имел   слабоумного   ребенка,   который,   как   зловеще  пророчествовал комитет по рассмотрению кандидатур, непременно будет стоять с  утра до вечера в палисаднике дома  священника,  громогласно  высказываясь  в  пользу других вероисповеданий.

Ну а номером шестым  оказался  преподобный  Джадсон  Бакстер,  нынешний  священник, и, по общему признанию, он был так  близок  к  совершенству,  как  только может быть священник в этом  несовершенном  мире.  Его  молодая  жена  располагала   небольшим   собственным   доходом   -   редкое   и   необычное  преимущество,  -  и  комитет,  занимавшийся  сбором  денег  по  подписке  на  жалованье священнику, надеялся, что его членам, возможно, не придется  вечно  разъезжать по приходу, чтобы получить с кого-нибудь пятьдесят  центов,  срок  уплаты которых  прошел  восемь  месяцев  назад,  и  они  смогут  не  слишком  усердствовать, исполняя свои тягостные обязанности.

- Кажется, что до сих пор наши священники  были  из  самых  бедных!  -  жаловалась миссис Робинсон. - Стоило на два месяца задержать  им  жалованье,  как они начинали нервничать! Уж могли бы, кажется,  скопить  немного  денег,  прежде чем ехать сюда, чтобы не  жить  вот  так  -  еле-еле  сводя  концы  с  концами! Бакстеры, похоже, совсем другие, и я только  надеюсь,  что  они  не  станут транжирить деньги и не залезут в долги. Говорят, она по полдня держит  открытыми ставни в парадной гостиной и там так часто горит по вечерам  свет,  что, как думают соседи, она и мистер Бакстер, должно быть, сидят там! Трудно  в такое поверить, но миссис Базель утверждает, что это так и  что  мы  можем  проститься с ковром в этой гостиной - а ведь он церковная  собственность!  -  потому что Бакстеры на нем живут!

Эта критика представляла собой единственную диссонирующую ноту в  общем  хоре похвал,  и  люди  постепенно  привыкали  и  к  открытым  ставням,  и  к  злоупотреблению ковром, который к тому времени завершил уже  двадцать  пятый  год своей честной службы.

Свою   патриотическую   идею   миссис   Бакстер    сообщила    женскому  благотворительному комитету, предложив, чтобы женщины выкроили и сшили  флаг  сами.

- Возможно, он будет не так хорош, как те, что  делают  на  фабриках  в  больших городах, - сказала она, - но вид нашего самодельного флага,  реющего  на ветру, вызовет у нас чувство гордости, и  он  будет  значить  больше  для  подрастающих юных избирателей, если они будут знать, что их  матери  сделали  его своими руками.

- Не согласитесь ли вы разрешить  некоторым  девочкам  помочь  в  этой  работе? - скромно спросила мисс Дирборн. - Мы могли бы выбрать лучших швей и  позволить им сделать хотя бы по нескольку стежков, чтобы и они почувствовали  себя причастными к созданию флага.

- Это именно то, что нужно! - воскликнула миссис Бакстер. - Мы вырежем  красные и белые полосы и сошьем их вместе, а после  того  как  мы  приметаем  белые звезды к голубому прямоугольнику, девочки  смогут  пришить  их.  Нужно  успеть сделать его к предвыборному  митингу.  Нынешний  год  -  год  выборов  президента, и лучшего времени, чтобы впервые  поднять  наш  новый  флаг,  не  придумаешь. 

II 

Так возникла эта  благородная  инициатива,  и  день  за  днем  в  обоих  поселках - Риверборо и Эджвуде - шли приготовления к торжествам.

Мальчики, как будущие избиратели и солдаты, потребовали, чтобы им  дали  активно участвовать в этих приготовлениях, и были организованы судьей  Бином  в отряд флейтистов и барабанщиков, так что теперь день и ночь  воинственная,  но крайне нестройно звучащая музыка будила окрестное эхо,  а  оглушенные  ею  матери чувствовали,  как  патриотизм  медленно  покидает  их,  сочась  через  подошвы туфель.

Дик Картер был назначен командиром отряда по той  причине,  что  у  его  дедушки  была  золотая  медаль,  пожалованная  ему  королевой  Викторией  за  спасение трехсот двадцати шести пассажиров с тонувшего британского  корабля.  Вероятно,  Риверборо  сочло,  что   пора   заплатить   Великобритании   дань  благодарности за ее благородное поведение по отношению  к  капитану  Нейхему  Картеру,  и  человеческое  воображение  не  могло  придумать  ничего   более  подходящего и впечатляющего, чем участие, через внука в качестве доверенного  лица, в подъеме американского флага.

Лизинг Перкинс старался оставаться довольным и  в  положении  рядового.  Ему не предложили никакого видного поста; главным образом, как заметила мать  Минни Липучки, потому, что "у его отца в  военное  время  была  не  очень-то  хорошая репутация".

- О да! Джим Перкинс пошел на войну, - говорила она. - Он спрятался за  курятником, когда пришли призывать в армию, но  они  все-таки  нашли  его  и  забрали. Он и в одно сражение как-то случайно попал, да сбежал  оттуда.  Он,  Джим-то,  всегда  был  осторожным;  как  видел,  что   несчастье   на   него  надвигается, так сразу исчезал из  виду,  прежде  чем  оно  успеет  на  него  обрушиться. Он говорил, что восемь долларов в месяц без всяких прибавок  ему  маловато за то, чтобы он дал дырявить себя пулями. Он, Джим-то,  и  мухи  не  прихлопнет, ну что ж - мы не все время будем воевать, а он хороший  сосед  и  кузнец хороший.

Мисс Дирборн предстояло изображать  "Колумбию"[69],  а  старшим  девочкам  обеих школ - "штаты". Такого спроса на миткаль и красные,  белые  и  голубые  ленты не могли припомнить с тех пор, как "Уотсон стал  держать  магазин",  а  увидев, какое количество нижних юбочек вывешено для отбеливания  на  солнце,  случайный  проезжий  мог  представить  Риверборо   сплошной   и   непрерывно  действующей школой танцев.

Нравственность юношества, как мужского, так и женского  пола,  достигла  почти неправдоподобного уровня, так как родителям требовалось  лишь  поднять  палец и сказать: "Не пойдешь на поднятие флага!" - и непокорный дух сразу же  вооружался мужеством для новых усилий, направленных на достижение абсолютной  безгрешности своего существования.