Мой Сталинград - Михаил Алексеев

Утром того же дня Алексею Семеновичу Чуянову позвонил командарм 64-й генерал-лейтенант Шумилов. Явно волнуясь, глуховатым баском сказал: «Кажется, дело идет к завершению. Приезжайте поскорее в Бекетовку в Военный Совет армии. Будем принимать капитуляцию фельдмаршала! Теперь эта „птичка“ от нас уже не улетит. Звонил Бурмаков – командир 38-й мотострелковой бригады – и доложил, что штаб Паулюса блокирован, что он скоро будет в наших руках!»

– Откуда взялся фельдмаршал? – спросил Чуянов. – Ведь Паулюс только генерал-полковник?

– Мы тоже так считали, – ответил Михаил Степанович, – но, оказывается, 30 января, то есть вчера, Гитлер возвел его в фельдмаршалы и уже передал об этом по радио. Только, видимо, Паулюс не будет иметь еще и маршальского жезла.

«Выезжаю, – расскажет после Чуянов, – такой момент нельзя пропустить. Еду по Бекетовке – это Кировский район города. Здесь, в Бекетовке, возвышаются каменные здания, окруженные множеством деревянных одноэтажных домиков. Я приглядываюсь к уцелевшим домам, и во мне крепнет решение, что именно здесь, в Бекетовке, на первое время придется разместить областные организации.

А вот и скромный одноэтажный, не очень вместительный, домик, в котором расположился Военный Совет 64-й армии. Шумилова я заметил на улице. Невысокий, статный, в шинели и папахе, он нетерпеливо расхаживал.

– Что, Михаил Степанович, совершаете утреннюю прогулку? – спросил я, поздоровавшись.

– Какая там прогулка, – устало ответил Шумилов. – Вот вышел на улицу после бессонной ночи и вдыхаю свежий волжский воздух. Думаю, какой он, этот фельдмаршал.

Мы прошли в домик, в его кабинет, где было жарко натоплено».

Теперь на этом домике прибита мемориальная доска.

Михаил Степанович поведал Чуянову о событиях текущего дня. Они развивались так.

Когда удалось установить, что штаб 6-й немецко-фашистской армии во главе с командующим находится в подвале универмага, наши артиллеристы, подкатив орудия, стали бить по верхней части здания. Не прекращался ружейно-пулеметный и минометный огонь. Противник вынужден был выбросить белый флаг.

«Командир мотострелковой бригады полковник Бурмаков приказал прекратить огонь, и к зданию универмага направились старший лейтенант Ильченко, капитан Гриценко и лейтенант Межирко (это их мы видели от городского театра. – М. А.).

Ильченко было поручено вести предварительные переговоры с гитлеровскими генералами Росске – командиром 71-й стрелковой дивизии и Шмидтом – начальником штаба 6-й армии. Оба гитлеровских генерала высказались за ведение переговоров о капитуляции с уполномоченными на то высшими офицерами штаба Донского фронта.

В штаб Паулюса выехали подполковник Мутовин, начальник разведки армии майор Рыков, полковник Лунин и генерал Ласкин. Командир мотострелковой бригады Бурмаков направил в штаб Паулюса своего заместителя по политической части полкового комиссара Л. А. Винокура.

Из сообщения начальника штаба 6-й армии генерала Шмидта стало известно, что генерал-майор Росске назначен теперь командующим южной группы войск и что вместе с ним находятся некоторые командиры дивизий. Генерал Росске просил о прекращении огня. Наши официальные лица во главе с генералом Ласкиным, как ответственным представителем Донского фронта, предъявили следующие требования: организованно передать в наше распоряжение весь личный состав, вооружение и всю боевую технику; немедленно передать нам все оперативные документы главного командования; прекратить всякие радиопереговоры.

Мы гарантируем безопасность всем находящимся в окружении и оказание немедленной медицинской помощи раненым и больным.

– Честно говоря, – добавил Михаил Степанович, – очень опасался, что Паулюса не застанем в живых. Но нет, Ласкин мне звонил – говорит, что тот уже сдал личное оружие.

В это время с улицы донесся шум. Из окна мы увидели, что к домику Военного Совета подкатила группа автомашин.

– Ну, вот, кажется, и приехали, – сказал Михаил Степанович.

Его лицо стало сразу озабоченным и немного торжественным. В комнату прошли заместитель командующего Донским фронтом генерал-лейтенант К. П. Трубников, члены Военного Совета армии 3. Т. Сердюк, К. К. Абрамов, секретарь обкома партии В. Т. Прохватилов.

Генерал Ласкин и полковник Лукин [38]ввели высокого, сгорбившегося военного в немецкой форме. Щеки впалые, глаза посажены глубоко. Это и был фельдмаршал Паулюс, командующий 6-й немецко-фашистской армии. Вместе с ним вошли его адъютант полковник Адам и начальник штаба генерал Шмидт.

Дверь в соседнюю комнату открыли. Там уже находилось десятка два корреспондентов центральных, областных, фронтовых и армейских газет. Комната была маленькая, и они стояли впритирку, вытягивая шеи, и весь дверной просвет казался стеной из фотообъективов.

Самое удобное место захватили, конечно, кинооператоры со своими аппаратами.

С помощью переводчика состоялся такой разговор:

Шумилов: Прошу предъявить свои документы.

Паулюс: Я имею солдатскую книжку.

Шумилов: Удостоверение о том, что вы, господин генерал-полковник, произведены в генерал-фельдмаршалы?

Паулюс: Такого удостоверения нет.

Шумилов: А телеграмму такую получили?

Паулюс: Я получил по радио приказ фюрера.

Шумилов: Об этом я могу доложить своему Верховному Командованию?

Паулюс: Господин Шмидт, начальник штаба, может подтвердить.

Генерал Шмидт встал и подтвердил все это.

Шумилов: Кто с вами пленен?

Паулюс: Вместе со мной начальник штаба – генерал-лейтенант Шмидт и полковник штаба 6-й армии Адам.

Шумилов: Кто еще?

Паулюс: Имена других я передал парламентерам.

Шумилов: Вас пленили части 64-й армии, которая дралась с вами, начиная от Дона, и до конца – под Сталинградом. Жизнь, безопасность, мундир и ордена вам сохраняются... Господин фельдмаршал, прошу ответить мне, по какой причине не принят ультиматум генерал-полковника Рокоссовского – Командующего Донским фронтом, когда было предложено вам сложить оружие?

Паулюс: Русский генерал поступил бы так, как и я. Я имел приказ – драться и должен был его выполнить.

Шумилов: Какие мотивы послужили для сдачи оружия сейчас?

Паулюс: Мы не сложили оружия, мы выдохлись, дальше драться не могли. После того, как ваши войска вклинились и подошли к остаткам наших войск, не было боеприпасов, нечем было защищаться, и поэтому борьба была прекращена.

Шумилов: А вы утвердили приказ о сдаче оружия?

Паулюс: Нет, Росске сделал это самостоятельно. Я не командующий южной и северной группировками, части находятся не в моем подчинении. Господин Росске принял решение сложить оружие.

Шумилов: Северной группировке вы приказали сдать оружие?

Паулюс: Нет.

Шумилов: Тогда прошу отдать такой приказ.

Паулюс: Я не имею никакого права отдавать такого приказа.

Шумилов: Как же не имеете права? Ведь вы же командующий?

Паулюс: Я не могу не подчиненным мне войскам отдавать приказ о капитуляции. Я надеюсь, что вы поймете положение солдата, поймете его обязанности.

Шумилов: Каждого солдата обязывают драться до последнего, но начальник может приказать своим подчиненным прекратить борьбу, когда он видит, что солдаты напрасно гибнут, что это ведет к бесполезному уничтожению людей.

Паулюс: Это может решить тот, кто непосредственно остается с войсками. Так и получилось с южной группировкой, в которую я попал случайно.

Затем Паулюс выразил неудовольствие, что собралось много корреспондентов, фоторепортеров и кинооператоров, и попросил продолжить разговор без них. Шумилов возразил:

– Вы наших пленных солдат и офицеров в своей печати показываете всей Германии, а мы пленного фельдмаршала должны показать всему миру.

Тогда был сделан перерыв, чтобы все корреспонденты, фоторепортеры и кинооператоры могли запечатлеть эту встречу. Паулюс, Шмидт, Адам несколько минут непрерывно позировали фотокорреспондентам. Держали они себя непринужденно, видя, что с ними обращаются по-человечески, без угрозы отправки в Сибирь, чем пугал их Гитлер.

Пленных пригласили в столовую командного состава армии, предварительно предложив вымыть руки и лица, – все они были чумазыми.

После обеда их посадили в машины и в сопровождении автоматчиков и полковника Лукина отправили в штаб Донского фронта».

В это время из Москвы уже настойчиво звонили по ВЧ, уточняя местонахождение Паулюса и других пленных генералов. Требовали, чтобы были приняты все меры охраны, так как Паулюса еще могут перехватить немецко-фашистские войска.

Поздно вечером Алексей Семенович Чуянов не без интереса прочел перевод с немецкого следующего сообщения гитлеровского агентства Трансоцеан:

«Генерал-фельдмаршал Паулюс, находясь в Сталинграде, носил с собою два револьвера и яд. Попал ли он в советские руки, будучи в бессознательном состоянии (поскольку он несколько дней назад был тяжело ранен) или мертвым, – еще неизвестно».