По ту сторону горизонта - Полина Сергеевна Павлова

физиономия, эта наглая английская рожа так и просит кулака. Да такого, чтобы прошёлся по ней, превратив в кровавое месиво. Проблемы должны решаться по-мужски. И Джеффри меняет траекторию своего пути. Он направляется к Кеннету.

– Доброе утро, капитан Корморэнт, – Бентлей здоровается вежливо, как это всегда с ним и бывает. Оливер Спаркс же ограничивается кивком, но Джеффри не собирается размениваться на любезности.

– Лорд Кеннет, нам нужно с вами поговорить.

– Уже с утра? Право, я не думал, что вы способны что-то обсуждать так рано. Работа с образованными людьми благотворно на вас влияет, капитан Корморэнт. Вы меняетесь в лучшую сторону, через некоторое время вас можно будет записать в джентльмены и выпускать в свет. Не находите, мистер Спаркс? – и хотя у лорда с его помощником явно не всё гладко в отношениях, он всё равно обращается к нему и продолжает разговаривать даже не сквозь зубы.

Спаркс улыбается, но в этой улыбке нет ничего доброго. Жалкий подхалим.

– Я больше не собираюсь вам подчиняться. Делайте с этим что хотите. Вы гоняете меня, гоняете мисс Валерию и ведёте себя, как надменный индюк, вместо того, чтобы признать, что обделались по-крупному. Вы тащите мисс Валерию за собой в море, где женщине нет места, а меня заставляете перед вами распластаться да благодарить за спасение. Да с чего ты, Кеннет, решил, что такой гнилой человек вообще может кого-то спасти?

В каждой истории, что Корморэнт знает, лишь праведникам даруется право на спасение. Да, на своё, но всё же Кеннету далеко до подобного звания, и то, что он единожды вернулся с того света, по правде говоря, вообще ничего не значит. Моргане должен помочь человек чистый, и даже если таковы у Бентлея намерения, Джеффри презирает его, как то делает вся новая команда «Последней фантазии» по отношению к нему самому. Лорд Кеннет поджимает губы, а Спаркс, хоть его лицо и не выражает ничего, закрывает кожаную папку и обращает всё внимание на Джеффри.

То же, кажется, делают и те, кому повезло оказаться поблизости с центром зарождающейся бури. Не стоит забывать, что у палубы есть глаза, а у переборок[17] – уши.

– Капитан Корморэнт, – Спаркс жёстко обращается к нему.

– Пусть отвечает. Какое право он имеет обращаться с нами, как с пушечным мясом? Почему ты, Кеннет, готов пустить в расход женщину? В море опасно здоровым мужикам, некоторые просто дохнут как мухи, а ты позволяешь ей страдать. Одно неверное решение при абордаже, одно столкновение с пиратами – мы все пойдём на дно, а она станет шлюхой в Нассау. Такой участи ты для неё хочешь? А я тебе что?

Нет сил уже терпеть пренебрежение, он готов впиться зубами в горло лорду, но лишь потирает ладонь большим пальцем, затем сжимает кулаки. Самое обидное, что Кеннет спокоен, как труп. Он расправляет плечи, задирает подбородок. Всё, что он произносит:

– Вы считаете себя уязвлённым? Хотите вызвать меня на дуэль?

Джеффри не знает, что это за слово. И манера держаться Кеннета выводит его из себя. Каким жалким был лорд, когда его втащили на палубу «Последней фантазии». Рыдал и вызывал только презрение и жалость. Теперь же Кеннет словно и забыл, что Колман пытался выбить из него всё дерьмо.

Корморэнт не сдерживается:

– Да! Вызываю!

Нижняя губа у Спаркса дёргается, помощник Кеннета вдыхает, чтобы сказать:

– Вы не можете…

– Оставьте, Спаркс, я принимаю вызов. – Лорд Кеннет делает шаг вперёд. – И хоть вы не можете вызывать меня на дуэль согласно кодексу – всё дело в вашем статусе, я не откажу вам в этом праве. Моим секундантом будет мистер Спаркс. Кто же из команды будет представлять ваши интересы?

Капитан ничего не знает о дуэлях. Джеффри никогда не принимал в них участие и даже никогда не видел. Он привык решать всё просто: кулак и удар под дых. Хорошая драка никогда не бывает не к месту. И всё же Джеффри слышал, что дуэль – дело чести. А трусость не тот грех, от которого страдает Бентлей.

Вопрос о том, кто такой секундант, Джеффри не задаёт.

У него нет верных людей. И попросить кого-то кроме Джеймса он вряд ли сможет. Корморэнт оборачивается, однако среди собравшихся – толпы с добрых два десятка человек – он не находит своего нового знакомого. Зато он замечает Валерию в компании квартирмейстера, и ему становится неловко. Сколько она могла услышать? Была ли уже на том моменте, когда он грязно обозначил её будущее – шлюха?

Из ряженых в мундиры выбрать ему некого. А фамилии Джеймса он не знает, чтобы объявить во всеуслышание. Мало ли на корабле есть ещё кто-то с таким именем. Валерия выступает вперёд, зонтом она расталкивает мужчин:

– Я буду секундантом капитана Корморэнта.

Кристиан Гарфилд слишком нагло хватает да Косту за локоть, останавливая тем самым на половине пути.

– Не стоит, мисс Валерия. Я буду секундантом, у меня уже был опыт в этом, – мужчина улыбается, но за мгновение становится серьёзным. – Полагаю, мистер Спаркс, в силу состояния вашего подопечного, лорда Кеннета, вы изъявляете желание произвести дуэль на пистолетах?

Оливер обращает взгляд к Кеннету, и последний кивает.

– Всё верно.

* * *

Джеффри смотрит на горящую свечу и потирает ладонь. Даже к лучшему, что дуэль не на шпагах. Он уже дрался с Кеннетом, за что и получил эту же самую шпагу в ладонь. Неприятно, и всё ещё ноет временами, чтобы так просто можно было забыть. Шрам останется. Плохое напоминание.

Гарфилд рассказал ему о правилах дуэли, и потому ему не по себе. Можно каждый день бросать вызов морю, обстоятельствам и судьбе, но бросить вызов Бентлею – всё равно, что сказать Богу, что не веришь в него. Впрочем, неоправданной глупостью это действие Джеффри не считает. Он хочет показать зазнавшемуся лорду, что он человек и у него есть чувства и своё мнение, с которыми придётся считаться. Даже если это будет последнее, что он сделает.

Почесав ухо, Корморэнт поднимается с койки, делает три шага до стены и замирает перед чёрной тряпкой. У них не было времени, чтобы нарисовать на флаге тогда какой-то символ, и Моргана приказала поднять вместо флага кусок чёрной ткани.

Моргана… Последним желанием капитана было, чтобы Корморэнт не убивал Кеннета. Да, она не сказала об этом напрямую, но всё же она не сделала этого сама. А значит, желала, чтобы такой гнилой и отвратительный человек жил и дышал. Могло ли это быть просто её слабостью? Нет, О'Райли была слишком