По ту сторону горизонта - Полина Сергеевна Павлова

да Косте становится тоскливо.

Она скучает по матери и сестре, по отцу и крошке Лукасу. По церковным праздникам, когда они всей семьёй выезжали в город. Особенно скучает по Дню мёртвых – возможности навестить могилу любимой бабушки. Всё же молиться в одиночестве не то же самое, что посещать храм с семьёй. Пальцами да Коста касается кованой ограды, словно одно это прикосновение позволит ей перенестись домой или в прошлое, где она будет счастлива в окружении тех, кто её любит.

Да Коста опускает взгляд, но не выпускает из рук ограду. В конечном счёте она пропускает столько прекрасных хлопот. Балы и признание, выходы в свет и вежливые беседы с поклонниками. Она бы завела новый альбом вместо потерянного старого, и в бальной книжке появились бы новые имена.

– С вами всё в порядке, мисс Валерия? – Помощник Кеннета не решается коснуться её. Однако она протягивает ему ладонь.

– Да, всё в полном порядке. Пойдёмте отсюда. Я хочу вернуться.

* * *

Бентлей покидает дом леди Кэт глубоко за полночь. И ему совершенно не хочется спать. Информацию он держит в голове определённо радостную, но совершенно запутанную. С одной стороны, леди Кэт дала ему толчок, чтобы двигаться дальше, а с другой – он лишь в очередной раз взглянул на то, чего лишился, – нормальной жизни.

За десять лет можно было добиться многого: приумножить капитал, расширить контору и поехать в Колонии, продолжить развивать идею с поставками сахара за пределы Англии, опиума – в Азию. В конечном счёте он мог обзавестись семьёй и чувствовать себя счастливым. По крайней мере, окружённая детьми и благополучием Кэт явно счастлива. И это наталкивает на мысли, что и Моргана могла бы чувствовать себя так же. Если бы это, конечно, было в её характере.

В этой лёгкой задумчивости Бентлей возвращается на корабль, слушает вполуха, как Оливер сдержанно рассказывает ему о Валерии и о приступе её необоснованной печали, после которой она закрылась в комнате и не пускает даже приставленную к ней служанку. Но это интересует его очень мало, и он отпускает Спаркса одним взмахом руки. Гораздо больше волнуют его старые ирландские сказки. Книжка осталась у него на руках вместе с пометками леди Кэт. И ему крайне повезло, что эта умная женщина не сочла его умалишённым. Ведь могла же, он был готов и к такому повороту событий.

Кеннет опускается в кресло рядом с окном. Вид из него, конечно, не самый красивый, и всё же в ночи порт завораживает своим спокойствием и умиротворённостью. Открыв дневник и поднеся его ближе к свече, Бентлей разглядывает рисунки на полях. Моргана запечатлела пейзажи, животных – всё, что ей нравилось. На одной странице красуется даже самобытный натюрморт из бутылки, яблока и чернильницы. Прикасаться к ним – как прикасаться к прошлому. Но как же Кеннет не хочет окунаться с головой в омут ностальгии.

Что есть история про стеклянную ладью? Звучит она ещё более невнятно, чем все истории про Сферу, но Чарльз заострил внимание матери именно на ней. Сделана ли ладья из какого-то особого стекла? Или, может, нужно найти того, кто сможет создать её – какой-то неизвестный никому мастер, живущий, подобно троллям из этой же книжки, за горами и лесами.

Он проговаривает слова новой истории у себя в голове. Стеклянная ладья по морю способна привезти его на остров, подвести к самой грани жизни и смерти. И он бы сказал, что это невозможно, да только с каждым днём границы невозможного становятся всё более размытыми. На ум приходит старик, тот самый, которого он пытался убить. Быть может, если снова найти этого человека, он в очередной раз станет для них проводником по причудам их дикого мира?

Глава 23. Благородный порыв

Задерживаться в Дублине не приходится. Ещё несколько раз Бентлей позволяет себе посетить дом леди Кэт, но с исключительно вежливым визитом, как того требует посещение замужней женщины, чтобы соседи не подумали, что она крайне пропащий человек. Он уже никогда не вернётся в Ирландию, а ей ещё здесь жить. Леди Кэт приятная собеседница, однако у него нет времени, чтобы слушать всю историю чужой жизни, пусть даже и очень хочется знать, какой же была Моргана до того, как превратилась в живую легенду. И через четыре дня они оставляют порт.

Собрание Кеннет организует у себя в каюте. 3а круглым столом оказываются не только Спаркс и капитан Корморэнт, но и Валерия в компании квартирмейстера Кристиана Гарфилда. Тому находиться рядом с ними совершенно не обязательно, и всё же Бентлей считает правильным посвятить в их план чуть больше людей, поскольку, какой бы умной и сообразительной ни была Валерия, она не О'Райли, и слушать на корабле её никто не станет. Потому лучше выбрать кого-то, кроме Спаркса, кто сможет нести его планы людям. Хотя Кеннет никогда и не отличался особым желанием делиться с кем-то своими планами. Все, кто служил на «Приговаривающем», были ему преданы не столько за деньги, сколько считали его идеалом для подражания. Своего рода Прометеем, если угодно. Хотя Бентлей и не уверен, что сравнение с этим героем уместно.

Его своеобразная команда, как рыцари Круглого стола, рассаживаются по местам: Джеффри демонстративно подальше от Спаркса, Кристиан Гарфилд – наоборот, поближе, и Валерия, как ангел, смиренная и тихая, между ними. Кеннет предпочитает стоять. Он стопкой, так, что углы совпадают друг с другом идеально ровно, складывает дневник и свои записи. Ничего ценнее и бесполезнее на корабле не найти.

Кеннет ведёт кончиками пальцев по столу, сейчас он готовится ответить на множество вопросов со стороны мистера Гарфилда как человека совершенно не причастного.

– Теперь, когда мы побывали у леди Кэт, у меня есть план наших дальнейших действий. Мне всё ещё невозможно заниматься расчётами, потому я буду рассказывать о нашем дальнейшем маршруте на пальцах. Надеюсь, ни у кого нет возражений?

Даже если и найдётся тот, кому это будет неугодно, например Джеффри – затычка в каждой бочке, как правило уже пустой – Кеннету будет всё равно. Каждому человеку после этого путешествия заплатят сполна. Но Корморэнт не дёргается, он разваливается на стуле и не моргая смотрит в пустую стену. Всё его недовольство читается на лице – капитан пил, и его оторвали от этого занятия без его согласия. Бентлей не сможет перевоспитать Корморэнта, да и не считает это своей обязанностью. Валерия же мотает головой, остальные предпочитают воздержаться.