Миссис Больфем - Гертруда Атертон

бросит эту игру в ту самую минуту, когда любой парень, достаточно богатый, предложит жениться на ней. Он скрипнул зубами.

Бродрик стоял недалеко от двери в зал суда и смотрел на часы, показывавшие без четверти час. Неожиданно он услышал свое имя, произнесенное внизу. Он вздрогнул и перегнулся через перила. Пристав устало поднимался по лестнице, когда его взгляд упал на блестящего репортера.

– Брабантский госпиталь вызывает вас к телефону, – сказал он с величайшим равнодушием.

Бродрик ринулся вниз по винтовой лестнице к телефонной будке. Ему казалось, что даже его уши вибрировали, когда он слушал слабый, взволнованный голос Алисы Кромлей. – «Выезжайте скорее и привезите стенографа», говорил голос, – «и, может быть, вы попросите мистера Роша приехать также. Только скажите шерифу, чтобы подождал немного, если присяжные захотят объявить свой вердикт до вашего возвращения. Скорее, Джим, скорее».

37

Было два часа и десять минут. Одиннадцать из оставшихся зрителей, одна из которых была дама в вечернем туалете, крепко спали. Шериф ходил взад и вперед, сложив руки за спиной, его взволнованный взор перебегал с часов на дверь, ведшую в комнату присяжных. Случайно он поскользнулся на одной из скорлупок и отшвырнул ее в сторону. Репортеры дремали за своими столами или задумчиво глядели вдаль. Один грыз свой карандаш, другой рвал на части кусочки бумаги и старательно складывал из них подобие детского домика из кубиков. На улице была мертвая тишина. Снег тихо падал. Было еще рано для крика петухов. Изредка кто-нибудь всхрапывал.

Шериф ходил бесшумно.

Вдруг репортеры, все до одного, выпрямились, как бы ощущая запах крови. Слух обострился, а высоко дисциплинированные умственные способности вибрировали, подобно туману, гонимому ветром. Вдоль дороги мчался автомобиль, его гудок выкрикивал ряд коротких повелительных нот. Перед зданием суда машину вдруг остановили, почти одновременно Уэгстаф, который бродил снаружи, бросился вверх по лестнице в зал суда.

– Мальчики, в воздухе что-то носится, – закричал он, приглаживая волосы и быстро направляясь к своему стулу. – Рош, Бродрик, еще трое мужчин, Capa Остин и Алиса Кромлей приехали в автомобиле. Они все направились прямо к судье. Случилось что-то крупное. Верно, как смерть.

Шериф быстро вышел из зала.

Молодые люди придвинули стулья, аккуратно приготовили бумагу и очинили карандаши. Друзья миссис Больфем прошли вперед, к двери за ложей присяжных, ведшей в тоннель. Даже сонные зрители нервно выпрямились. Прошло десять минут. Тогда шериф, с лицом значительным и отупевшим, суетливо вбежал, пробежал через зал в комнату присяжных, открыл дверь и вызвал их. Они вышли молчаливо, с заметными следами дезабилье разных степеней. Шериф пошел через тоннель за миссис Больфем.

Судья, без своего одеяния и с растрепанными волосами уже занял свое место, когда появилась подсудимая. Она вошла поспешно. Ее «великое» спокойствие было нарушено, лицо было серого цвета.

Рош, вошедший вслед за судьей, встретил ее и прошептал:

– Вы свободны, но вам нужно все ваше самообладание. Не дайте им случая написать статью, что вы не выдержали в последнюю минуту.

Миссис Баттль, миссис Гифнинг и миссис Коммек, которые были взволнованы гораздо больше нее и ближе к сердцу приняли его слова, поправили свои прически и помахали руками своим мужьям, вызванным из бара добтонской гостиницы, чтобы держаться всем вместе. Каков бы ни был исход, они чувствовали потребность в мужской поддержке, хотя и хмурились при виде слишком наглядного проявления мужских наклонностей.

Миссис Больфем вяло глядела на Роша, пока он говорил. Ее ум истомился от физической усталости и нервного напряжения, затраченного для поддержания тона сверх женщины. Она могла проговорить с трудом: «Попытаюсь, неужели всё хорошо?»

– Вы будете свободны и оправданы через полчаса.

Миссис Больфем снова опустилась на свой стул, думая, что полчаса большой срок, страшно большой. Сколько же времени надо обычно для присяжных, чтобы сказать, что подсудимый невиновен?

За столом, стоявшим напротив нее, сидели два человека, которых она смутно узнавала. Сзади них был тот, кого, после смерти своего мужа, она ненавидела больше всех – репортер Бродрик. А рядом с ним были Алиса Кромлей и мисс Остин. Что все это означало? Она вздохнула. Это не могло быть очень важно. Она так устала, так устала! Когда все будет кончено, она будет спать целую неделю и никого не захочет видеть – даже Дуайта Роша.

Обвинитель уже стоял, его лицо так потемнело, как бывает при заражении крови в первой степени. Ни он, и никто из находившихся в зале суда, не бросил ни одного взгляда в сторону миссис Больфем. Все глаза были обращены на судью, который встал и кратко обратился к присяжным.

– Новые показания только что доведены до сведения Суда, – сказал он. – Они настолько важны, что требуют немедленного обсуждения их, и потому процесс возобновляется снова. Тем не менее, от вас зависит, признать ли их значение. Мистер Рош даст свои показания.

– С вашего позволения, – закричал Гор, – я протестую, так как дело уже поступило на рассмотрение присяжных и совершенно вне правил начинать его снова.

– Этот вопрос остается на усмотрении Суда, – резко возразил судья. Он спал с перерывами и не был в своем обычном состоянии невозмутимого юридического спокойствия. – Мистер Рош займет свидетельское место и объяснит все беспрепятственно.

Рош поднялся на место для свидетелей и присягнул. Миссис Больфем привстала и сейчас же опустилась на стул с новым вздохом. Могло быть только одно объяснение всего происходящего – Рош узнал, что присяжные были настроены враждебно и решил взять вину на себя. Она не могла ничего сделать. Еще вчера она снова возбуждала этот разговор, но он резко возразил, что вынул револьвер из своего сейфа и спрятал в другом месте. И она была слишком утомлена, чтобы думать, что есть что-нибудь столь же значительное, как возможность отдыхать целую неделю. Потом она оправдает его тем или иным способом.

Журналисты стали такими трезвыми и бдительными, как будто было только десять часов утра. Своим неестественно развитым чутьем ко всему новому они предвидели полнейшую неожиданность. Надо отдать им справедливость, теперь они были совершенно равнодушны к возможному освобождению подсудимой. Если это была новость, крупная новость, это все, что могло иметь значение.

Когда Рош занял свидетельское место, морщины на его побледневшем лице казались прорезанными до самых костей, но голос, когда он обратился к присяжным, звучал ясно и сильно. Он сказал им, что два дня тому назад мисс Алиса Кромлей уведомила его, что доктор Анна Стейер имеет положительные данные, касающиеся преступления, за которое миссис Больфем была несправедливо арестована и заключена в тюрьму, но что