Хроники Брэдбери - Сэм Уэллер

каждым днем. Когда Рэй приехал в Лондон, Хьюстон с ним почти не разговаривал. В его глазах Брэдбери опозорился, потому что не пожелал жить в соответствии с кодексом Хемингуэя. «Человек, посылавший людей в полет к далеким звездам, до ужаса боялся самолетов, – писал Хьюстон в своей автобиографии. – Даже прокатиться в машине его приходилось уговаривать».

Через несколько дней после приезда Рэя в Лондон Хьюстон смягчился. До завершения работы над сценарием оставалось всего несколько недель. Для фильма уже были подобраны некоторые актеры: Лео Генн на роль Старбека, Роберт Морли на роль Билдада и, неожиданно, Грегори Пек на роль капитана Ахава. Изначально режиссер рассчитывал снять в роли Ахава своего отца Уолтера Хьюстона, но тот в 1950 году скончался. После этого рассматривались кандидатуры Фредерика Марча и Орсона Уэллса, а Рэй предлагал Лоренса Оливье. В конце концов Хьюстон выбрал на роль одноногого капитана Грегори Пека. Эта кандидатура удовлетворяла и руководство Warner Brothers, хотя самого Пека выбор озадачил. Гэри Фишгалл в своей биографии Пека писал: «Когда Хьюстон заявил, что хочет сделать его Ахавом, Пек был изумлен. Он не видел себя в этой роли». Однако Хьюстон считался мастером работы с актерами и наверняка мог помочь Пеку вжиться в роль Ахава.

Всего через несколько недель Рэю предстояло закончить работу и присоединиться к жене и детям в солнечной Италии. Однажды вечером он ужинал с Хьюстоном, его ассистентом Джеком Клейтоном, Питером Виртелом и другими гостями. Внезапно Хьюстон вновь атаковал Рэя и начал высмеивать его друзей. Он вспомнил о лошадях и отпустил оскорбительное замечание насчет приятелей из United Press. На этот раз Рэй не смолчал и не стал подыгрывать Хьюстону.

«Джон, идите в задницу!» – воскликнул он.

«Что?!» – воскликнул Хьюстон.

«Идите в задницу, Джон! – повторил Рэй. – У вас есть весьма своеобразные друзья, и все же мне в голову не пришло бы обсуждать их с кем-нибудь, а вы на ужине в присутствии десяти человек оскорбляете моих друзей. Идите в задницу!»

Некоторое время все молчали. Рэй ругался редко и не терпел крепких выражений. Тем не менее он был доволен собой, хотя в то же время опасался последствий. «Все замерли, – вспоминал он. – У них на глазах мелкая букашка критиковала льва».

Ужин спешно завершился, и все стали расходиться. На улице завязалась потасовка: Хьюстон толкнул Рэя, вздернул за лацканы, занес кулак и, повернувшись к Питеру Виртелу, спросил: «Ну что, врезать ему?»

«Да, Джон, – откликнулся Рэй, болтаясь в воздухе, – врежьте мне, только сначала увольте». Он знал, что режиссер его не уволит, иначе некому будет закончить сценарий.

Хьюстон отпустил Рэя, и тот, до крайности расстроенный, двинулся к себе в отель. Виртел шел следом, пытаясь его успокоить. Тем вечером они довольно долго ходили по улицам, и Виртел уверял, что Хьюстон всего лишь пошутил. «Пошутил?! – со слезами восклицал Рэй. – Хорошенькая шуточка! Посмотрите, до чего дошло!» Требовалось доделывать сценарий, а он не представлял, как работать с Хьюстоном после такого унизительного скандала. Виртел уверял, что поговорит с режиссером и, если тот не позвонит на следующее же утро, Рэй волен уезжать на Сицилию к Мэгги и детям.

Вместо Хьюстона на следующее утро позвонила секретарша, извинилась от имени своего босса и пригласила Рэя к нему в отель. Поразмыслив, Рэй отправился к Хьюстону. При встрече тот протянул ему руку, заверил, что такое больше не повторится, предложил забыть об отвратительной сцене и продолжать работу.

Пока Рэй страдал в Европе, у его литературного агента Дона Конгдона появились хорошие новости. После нескольких месяцев переговоров с различными журналами о публикации «451° по Фаренгейту» он наконец преуспел. Хотя Иэн Баллантайн выпустил книгу без колебаний, потому что был, по словам Конгдона, «очень либеральным в политическом плане – настоящим демократом», не многие журналы хотели связываться с антиутопией, безжалостно критикующей общество, когда страна все еще охвачена маккартистской паранойей. По счастью, Конгдон узнал о новом журнале, который возглавлял смелый молодой редактор из Чикаго, готовый к рискованным экспериментам. Редактора звали Хью Хефнер.

У Хью Марстона Хефнера было много общего с Рэем Брэдбери. Оба выросли в эпоху Великой депрессии в Иллинойсе (Хефнер – в Чикаго), в детстве оба поглощали комиксы, смотрели в огромных количествах кино и жадно читали Артура Конана Дойла, Герберта Уэллса и Эдгара Аллана По, а повзрослев, оба полюбили Ф. Скотта Фицджеральда. К тому же в юности оба публиковали собственные любительские журналы.

Книга «451° по Фаренгейту» вышла в октябре 1953 года, когда Рэй жил в Ирландии. Хефнер прочел ее и решил, что она идеально подходит для его нового журнала Playboy. «Я видел, что все чаще двигателем сюжета в фантастике становятся персонажи, а меня интересовали произведения с интересной историей», – объяснял он.

Первый выпуск Playboy вышел в декабре 1953 года. Журнал содержал сорок восемь страниц, в том числе целый разворот с обнаженной Мэрилин Монро. Как и «451° по Фаренгейту», журнал бросал вызов цензуре. Для второго номера Playboy Хефнер купил права на «451° по Фаренгейту» за пятьсот долларов. Он планировал публиковать текст частями на протяжении трех выпусков.

«Я понял, что для меня это идеальная история. Решающим было то, что она вышла в 1953-м, во времена Маккарти, – объяснял Хефнер.– 451° по Фаренгейту – температура, при которой горят книги. Идеально для моего молодого журнала!»

Второй выпуск Playboy появился на прилавках в марте 1954 года, как раз когда Брэдбери сражался с самим дьяволом – Джоном Хьюстоном. «Наконец после семи месяцев тяжелого труда на меня снизошло восхитительное умиротворение, – вспоминал Рэй. – Однажды утром я встал с постели, подошел к зеркалу и сказал себе: «Я Герман Мелвилл!» 14 апреля 1954 года он сел за пишущую машинку и за восемь часов написал последние сорок страниц. Прочтя их, Хьюстон объявил, что сценарий готов. В последнем всплеске вдохновения Рэй написал лучшую часть текста. Съемки «Моби Дика» должны были начаться летом.

Несмотря на злые шутки, слезы и уличную потасовку, Рэй Брэдбери и Джон Хьюстон расстались мирно. Они обнялись, и Рэй поблагодарил режиссера за уникальный опыт. «На прощание я заявил: «Джон, я стольким обязан вам за возможность поработать над сценарием, изменившим мою жизнь, что, если хотите, давайте укажем вас как соавтора», – вспоминал Рэй. – А Джон ответил: «Нет, Рэй, это ваш сценарий». Я предложил это потому, что меня переполняла благодарность. Он навсегда изменил мою жизнь к лучшему – с тех пор мне больше никогда не приходилось браться за телефон в поисках работы».

Рэй покинул Лондон 16 апреля 1954 года и