Доводы нежных чувств - Яна Завгородняя

тиф и иже с ним. Тут ранения, тяжёлые и не очень.

— Вы держите больных и здоровых в одном месте? Они же перезаражают друг друга, — возмутилась Патриция.

Единственный глаз Габриэля недобро сверкнул.

— А у тебя есть предложение, куда нам их расселить? Может, пойдёшь и скажешь офицерам, чтобы выметались и освободили дом для больных, а сами по палаткам расселились? Вы чего о себе думаете — приехали и сейчас нам тут все проблемы решите на раз два? Не суйтесь, куда вас не просят, барышни.

Пати глубоко вздохнула, медленно выпуская воздух, чтобы не взорваться от поднявшейся бури негодования. Вдобавок ко всему, её дико раздражала военная фуражка, которая сваливалась на лицо и которую постоянно приходилось оттягивать на затылок, несмотря на густую копну волос, затолканную в неё.

— Я говорю вам всё, как есть и очень странно, что вы, мистер Хорес, воспринимаете прописные истины как науку. Если надо, я готова свою комнату отдать больным и переехать в палатку!

Габриель не ожидал такого сопротивления. Обычно сурового взгляда и пары угроз хватало, чтобы испугать зарвавшегося солдата. Женщины из селения вообще старались обходить его стороной и не связываться, а тут какая-то девка, возомнившая себя врачом, позорила его перед пациентами.

— Серьёзно? Я бы посмотрел, как ты запоёшь после ночи в палатке под проливным дождём. Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, лейтенант Шарк.

— Мистер Хорес, — вступила Адалин, желавшая прекратить неуместную перебранку. — Нам нужно понять, кто из пациентов ещё не болел. Вы ведёте какой-то учёт?

— Мне без надобности, — проговорил он. — Если вам надо, собирайте солдат, опрашивайте, проводите осмотр, — он развернулся и направился через ряды к помощнику, который только что закончил обтирать пациента, не имевшего возможности посетить нужник.

— А что насчёт аптечного склада? — кинула она ему в вдогонку.

— Ждите, мне некогда, — рявкнул Габриэль. Он прошёл в центр зала и принялся поочередно осматривать пациентов, на ходу переговариваясь с медбратом, чью роль, по-видимому, выполнял кто-то из солдат. Девушки, скорбно переглянувшись, решили, осмотреться и оценить обстановку, раз уж они оказались здесь. То, что они видели сейчас перед собой, отличалось от стационара больницы святой Инессы. Конечно, люди, которым не повезло оказаться там, испытывали боль и тоже могли позволить себе стонать в голос, но там было по меньшей мере опрятно и раз в неделю больным меняли постели на их стареньких скрипучих кроватях. Для пациентов доктора Хореса кроватей не существовало, как не существовало и представлений об элементарной гигиене. Адалин опустилась перед человеком, отрешённо глядевшим в пустоту. Он никак не отреагировал на её приближение. Девушка прислонила руку тыльной стороной к его лбу, пощупала пульс, тяжело вздохнула и поднялась.

— Мистер Хорес, — позвала она. — Тут мёртвый.

Габриэль, старясь никого не потревожить, подошёл к ней. Он выругался, не подбирая слов и быстро вышел во двор на поиски кого-нибудь, кто помог бы ему вынести тело. Когда всё закончилось, Габриэль ещё некоторое время возился с пациентами, а затем всё же повёл своих спутниц осматривать аптечный склад. Хранилище оказалось во флигеле у ангара. Девушек приятно удивил порядок, организованный в небольшом помещении со множеством указателей на длинных во всю стену стеллажах. Препараты в баночках, флакончиках и коробочках стройными рядами покрывали полки и при необходимости всегда можно было быстро отыскать лекарство от диареи или настойку для снятия боли. Адалин огляделась.

— Доктор Хадсон передал антибиотики из своих запасов, — проговорила она. — Их не обязательно хранить в погребе, можно вынести и начать применять. Тяжелую форму кишечных инфекций они лечат дней за десять.

Габриэль равнодушно хмыкнул, вкладывая в этот звук указание на то, что он и без неё уже всё понял.

— Ваши ящики здесь в погребе, — он махнул рукой в сторону люка на полу, прикрытого деревянной дверцей. — В медпункте тоже есть погреб, но там мало места. Когда что-то нужно, приходится отсюда тащить, поэтому если что-то надо, говорите заранее.

— У вас тут порядок, достойный самых высших похвал, — серьёзно проговорила Пати.

— Не подлизывайся, — буркнул врач. — Они снова пересеклись гневными взглядами.

— Где мы можем провести осмотр солдат? — спросила Адалин.

— Так и быть. Выделю вам угол. Дорогу ко мне все знают — не заблудятся. Ну всё, экскурсию закончили, у меня дела. Вперёд, на выход, — он указал рукой на дверь, не дожидаясь ответной реакции. Девушки вышли из флигеля уже без доктора, чему Патриция, возмущенная его высокомерием, хотела радоваться, но не получалось.

— Он что, серьёзно? — прошипела она. — Он только что предложил нам торчать у него целыми днями напролёт, осматривая пациентов? Да я повешусь или его самого стетоскопом задушу!

— Успокойся. Нам будет не до него. Работы предстоит много, лучше начать пораньше.

Девушки проходили уже знакомой дорогой к корпусу для женщин. Внезапно они услышали шум, доносившийся со стороны ветхого покосившегося сарая. Любопытство пересилило стремление не вмешиваться в чужие дела и доктора, не говоря друг другу ни слова, на цыпочках приблизились к деревянной постройке. Через минуту не осталось сомнений — за стенами сарая происходило то, что часто происходит между мужчиной и женщиной, которые думают, что их никто не видит. Тяжёлое дыхание и тихие стоны ускорялись. В какой-то момент стенка, к которой прижимались девушки, стала покачиваться. Спустя минуту, шумы утихли, а вскоре из двери сарая вышел мужчина в форме офицера, оглядываясь по сторонам и поправляя брюки. Адалин выглядывала из-за головы подруги, прижимаясь к боковой стене, а потому видела мужчину только со спины. Когда он повернул голову, при свете полуденного солнца обе девушки сразу узнали профиль одного из военных, заседавших днём ранее в кабинете вместе с генералом. Они переглянулись, затем продолжили слежку. Ещё через минуту из дверей показалась девушка. Она была невысокая со светлыми вьющимися волосами. Она тоже огляделась по сторонам, а когда развернулась, чтобы уйти, сомнений не осталось. Большой живот, характерный для последних месяцев беременности говорил сам за себя.

— Знакомьтесь, лейтенант Виндлоу, перед вами Фани собственной персоной, — Пати взглянула на подругу.

— Ей совсем скоро рожать, — протянула Адалин.

— Ну она, видимо, решила ускорить этот процесс.

— Пойдём, — обеим уже хотелось выйти из своего укрытия. — Ты помнишь, что говорила миссис Фултон? — начала Адалин, когда они вернулись на тропинку.

— Что