Завораш (СИ) - Галиновский Александр

За годы Ош привык к тому, что сознание, находящееся в захваченном им теле, сопротивляется. Кто-то — отчаянно. Кто-то — менее. В том и другом случае это был лишь вопрос времени. Все они в итоге принимали судьбу, смирялись… И погибали. Как личность, в предыдущем теле. Как и нынешний носитель.

Ош ощущал его злобу, негодование. Мог, если бы захотел, услышать крики, препровождаемые потоком ругани.

«Ты кто такой».

«Ты кто, черт побери, такой?»

«Что тебе нужно, а? Отвечай!»

Некоторые кричали, ругались. Другие умоляли, просили, увещевали. Находились даже те, кто, не видя иного выхода, предлагали совместно существовать в одном теле, на равных правах. Этого Ош допустить не мог, как и того, чтобы от прежнего владельца осталось хоть что-то кроме воспоминаний.

«Где я? Что происходит?», — вопрошало сознание прежнего владельца.

До внутреннего слуха Оша доносились его всхлипывания, слышимые из самого тёмного и отдалённого уголка сознания. Обладай Ош присущим людям тщеславием, он непременно возгордимся бы. Ведь невозможно было поверить, чтобы столь величественное существо — ангел, владыка в небесах и на землях, ему принадлежащих и парящих высоко, теперь рыдал и хныкал, скрючившийся от боли и страха в кромешной темноте, словно побитый пёс…

Однако хозяин его нынешнего тела не скулил и не просил. Поэтому, когда Телобан выступил из своей тьмы, Ош не удивился.

В руках у него что-то поблёскивало, и спустя несколько мгновений Ош узнал в этом предмете бритву. Хозяин его прежнего тела не имел ни бороды, ни усов — ангелы вообще были безволосы, но сам принцип бритья был ему знаком. К тому же, понял Ош, бритву можно было использовать и совсем иначе — в качестве оружия. Благодаря своей необыкновенной остроте бритва была идеальным средством, чтобы ранить и рассекать плоть… Вся штука была в том, что никакой плоти здесь на самом деле не было. Единственная плоть — некогда принадлежавшая Телобану, а теперь находящаяся во владении Оша и была предметом притязаний обоих…

Стороннему наблюдателю не показалось бы, что происходит что-то особенное. Скорее всего он увидел бы грязного человека, поглощённого своими мыслями. Выглядело это странно. Словно внутренний диалог, призванный быть спокойным и рассудительным, постепенно переходил в крик. И все же Ошу пока удавалось держать тело под контролем: он мог свободно ходить, двигать руками, говорить. Существует понятие — «одержимость». Обычно оно означает, что в человека вселяется некий «дух», который берет власть над телом. Для одержимого это сопровождается страданиями, практически пыткой, и почти всегда плохо заканчивается. Некоторые заявляют при этом, что способны общаться с духами и видеть другой мир. Насчёт последнего трудно было сказать, однако первое почти соответствовало истине… если предположить, что Ош и в самом деле был злым духом. Невзирая на то, что Телобан множество лет провёл в Замке вдали от затянутых дымкой улиц Города вервий, в душе он оставался всё тем же суеверным мальчишкой. Различие состояло лишь в том, что теперь в руках у него была опасная бритва.

Годами Телобана обучали убивать десятками способов: с помощью ножа, верёвки, яда и любых подручных средств. С самого начала он знал, что многие из тех, кто пройдёт подготовку, научившись всему, чему способны научить в Замке, погибнут на первом задании, будучи зарубленными телохранителями какого-нибудь мелкого сатрапа. Вопрос лишь в том, случиться это до или после того, как они сами совершат убийство. Если второе — то смерть можно считать не напрасной, а все усилия, направленные на подготовку такого убийцы — оправданными.

В этом общем для Телобана и Оша мире, где разумы обоих сошлись в поединке, Телобан превратился в гиганта, вооружённого мечом исполинских размеров. Ош же выглядел как багровый червь с двумя десятками ножек по обеим сторонам сегментированного тела. Каждая из этих ножек заканчиваясь острым когтём величиной в предплечье взрослого человека.

Ландшафт вокруг невероятным образом преобразился, превратившись в выжженную солнцем пустыню. Исчезли преследовавшие Телобана тени. Над новым миром взошли два светила — фиолетовое и светло-розовое, повисшие низко. Их холодный свет отличался от света солнца, к которому привык Телобан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Первое, чему учили в Замке — это ничему не удивляться. Противник будет запутывать, пытаясь выгадать лишнее время. Мгновение, удар сердца — именно столько нужно для того, чтобы нанести смертельный удар.

По правую руку от Телобана вздымались останки чего-то, смутно напоминающего остов древней мельницы, от которой сохранились лишь лопасти на высокой проржавевшей ножке. По левую сторону располагалась низина, стены которой уходили вниз словно край сточного желоба. Внизу располагалась ровная площадка, на которой виднелся разбросанный в беспорядке мусор. По большей части это были останки металлических конструкций — неведомых машин, строений. Одних разрушило время, других и вовсе не успели достроить их создатели. Все они были брошены под открытым небом слишком давно.

По другую сторону карьера почему-то Телобан не сомневался, что перед ним именно карьер — в таком могли добывать уголь или железную руду, он рассмотрел очертания города. Это город был огромен, и, что поразило его больше остального — превосходил любые известные города количеством высотных зданий.

Лёгкий ветерок (подумать только, в этом вымышленном мире все было придумано до мелочей), слегка покачивал лопасти, из-за чего они едва слышно поскрипывали.

Другим звуком было шуршание хитинового тела многоножки. Увлечённый созерцанием города, Телобан не терял бдительности. Поэтому, когда Ош сделал свой первый выпад, он отреагировал мгновенно. Взмахнув гигантским мечом, он отбил удар стального когтя. В горячем воздухе пустыни разнёсся звон металла.

БЕЗДНА ПАДАЕТ В ТЕБЯ

А затем мир вокруг рухнул. В буквальном смысле.

Почва под их ногами мелко задрожала. На мгновение оба потеряли равновесие. Звук механизмов вокруг перерос в низкий гортанный рёв. Неподалёку заскрежетало. Словно огромный лист металла рвали пополам. И Тисонга подумал о гигантах, которые раздирают остров на части.

Внезапно Бригадир развернулся и крикнув «не отставай!», побежал по коридору.

Все ещё не понимая, что происходит, Тисонга ринулся следом.

Это Окраина, думал он, — и здесь может случиться всякое.

Может толчки — обычное дело для здешних мест. Или же столкнулись два острова. Тисонга не знал, случалось ли нечто подобное раньше, но думал, что это вполне вероятно. В конце концов, это же просто два куска суши, которыми никто не управляет. Кажется, он кричал. Почва внезапно ушла из-под ног, и Тисонга полетел вперёд, ударившись о стену.

Бригадир сохранял спокойствие — по крайней мере так показалось ангелу. Когда они выбрались на поверхность, и он взглянул бескрылому в лицо, то ничего не увидел. Оно выражало равнодушие как у тех не-ангелов, которые ещё недавно ползали по кучам мусора. А может, смирение перед лицом опасности было у них в крови? И Тисонга подумал, вряд ли что-то может напугать того, кто вынужден калечить собственных детей, потому что так предписывают свыше.

— Что это было? — наконец смог выдавить он из себя.

Бригадир покачал головой. То ли не знал ответа, то ли не мог пока говорить. Они оказались снаружи, среди куч мусора и разбросанных повсюду кусков породы. Вокруг клубилась пыль. Она щедро покрывала кожу Тисонги, его крылья.

Ангел повторил вопрос.

На этот раз Бригадир посмотрел на него в упор и в этом взгляде Тисонга прочитал твёрдость.

— Обвал, — наконец выдавил из себя Бригадир, — Кхе, кхе… Это был… обвал. Остров разрушается. Постепенно… Постепенно распадается…

Он продолжил кашлять, будто насколько вдохов пыльного воздуха высвободили давнюю и опасную болезнь. Остров разрушается? После всего, что Тисонга услышал сегодня, было сложно чему-то удивляться, но, чтобы остров распадался на части?