Страницы Миллбурнского клуба, 5 - Слава Бродский

В 1950 году Семен раз и навсегда женился на Мине, враче-вирусологе из Института полиомиелита. Через год у них родилась дочь, а еще через четыре года – сын. Оба со временем, к радости родителей, стали врачами.

И музыка, как бы он ни был занят на работе, продолжала в нем звучать. Вот что он сам говорит об этом:

– С моей точки зрения, музыка и наука – это проявления одного и того же интеллекта. Я отношусь к музыке со страстью и любовью, а к науке – с любовью и страстью. Ибо счастье определяется не тем, что ты имеешь, а тем, как ты себя чувствуешь в этом положении. Однажды поделился этим со своей женой – может, лучше стал бы я композитором, писал бы оратории, симфонии, оперы, на которые, казалось, хватило бы сил, и был бы счастлив. И знаете, что мне сказала Мина? «Будь ты музыкантом, жалел бы, что не стал ученым!» Музыка способна лечить души, но не физические недуги.

Когда оставалось хоть немного свободного времени, музыка вступала в свои права. Сочиненный Семеном Скурковичем концерт для фортепиано с оркестром был с успехом исполнен в Московском Доме ученых в 1977 году пианисткой Л. Казанской и оркестром под управлением Л. Грина. Бурные аплодисменты, нескрываемое удивление и похвальные слова о музыке были очень приятны автору. Известный ученый, доктор наук, да еще и композитор!

Улыбаясь, Семен Владимирович вспоминает, что секретарь Союза композиторов Тихон Хренников лично распорядился ежегодно выделять С. В. Скурковичу путевку в Дом творчества композиторов «Руза», расположенный в одном из самых живописных уголков Подмосковья.

– Семен Владимирович, – возвращаю его к разговору о дальнейших иммунологических исследованиях. – Насколько мне известно, кроме успешной борьбы со стафилококками у Вас есть еще немало достижений, которыми можно гордиться. При этом многие исследования начались еще в Москве и были успешно продолжены в США.

– Невидимых врагов у живого организма великое множество, – продолжает рассказ о своих научных работах Семен Владимирович, – и приходится удивляться не только изощренному коварству агрессоров, но и изумительной стойкости и находчивости иммунной системы, спасающей жизнь. Но иммунитет, увы, начинает работать с задержкой во времени, которая может оказаться губительной для организма. Как помочь иммунной системе? Этот вопрос не оставлял меня всю жизнь. Со стафилококками более или менее понятно, а что делать с армией вирусов, атакующих организм и вызывающих целый ряд серьезных заболеваний?

В первом приближении ситуация обстоит следующим образом. Вирусы устроены так, что могут размножаться только внутри живых клеток. Клетки после попадания в них вирусов начинают вырабатывать интерфероны – вещества с антивирусной активностью. Пораженные вирусом клетки могут погибнуть, но произведенные ими интерфероны, попавшие в организм, защищают здоровые клетки от проникновения вирусов.

Поначалу препарат, который так и назывался – интерферон, успешно применяли для лечения вирусного гриппа. Вместе с тем после вирусных инфекций часто возникало много тяжелых и порой необратимых осложнений. Всем известно, что не так страшен грипп, как осложнения после него. Почему они возникают?

Профессор Скуркович высказал гипотезу, что интерфероны могут быть наработаны с избытком, и оставаясь в организме в большом количестве, могут привести к таким страшным последствиям, как аутоиммунные заболевания – например, ревматоидный артрит. Если это так, то необходимо избыточный интерферон из организма удалить. И в лаборатории Скурковича по тому же принципу, по которому делались антистафилококковые препараты, изготовили препарат, содержащий противоинтерфероновые антитела.

Первое испытание нового препарата проводилось на шестнадцати тяжелых больных, страдающих ревматоидным артритом, который сопровождался невыносимыми болями в распухших суставах и их деформацией. В течение пяти дней больным дважды в день делались инъекции. Результат не вызывал сомнений. Весь персонал больницы сбежался посмотреть на вчерашних инвалидов, которые избавились от мук и радовались чуду. А Семен Владимирович не мог скрыть ликования и от того, что видел счастливые лица излеченных людей, и от того, что его гипотеза оказалась верной.

Статьи проф. Скурковича и его сотрудников стали печататься в самых авторитетных зарубежных научных журналах: “Immunology” в Англии, “Ann. Allergy” и “Nature” в США, в Трудах знаменитого Института им. Л. Пастера во Франции. Особо выделим журнал “Nature”, в котором публиковали свои работы Нобелевские лауреаты, прежде чем им присуждалась эта престижная премия. Дважды Семен Владимирович был удостоен чести быть опубликованным в “Nature”, что подтверждает высокий мировой уровень достижений лаборатории и ее руководителя.

Профессор Скуркович непрерывно генерирует новые идеи. Активная исследовательская работа не прекращается ни на один день. В его лаборатории по тому же принципу, по которому делались антиинтерфероновые препараты, изготавливают другие антицитокиновые лечебные средства.

При слове «антицитокиновые» мне снова приходится признаться в собственной безграмотности и просить Семена Владимировича пояснить, что это такое.

– Интерферон, о котором мы говорили, это один из многих известных к настоящему времени цитокинов – биологически активных белков, с помощью которых разнообразные клетки иммунной системы могут обмениваться друг с другом информацией и согласовывать свои действия.

– Тут нет преувеличения? Ведь обмен информацией – свойство разумных существ.

– Никакого преувеличения. Цитокиновая среда еще мало изучена, но уже ясно, что в ней взаимодействуют часто меняющиеся сложные сигналы. Их действия вызывают изумление. Цитокины объединяют в своих реакциях иммунную, эндокринную и нервную системы. Всякий биологический отклик организма связан с цитокинами. Нормальная работа цитокинов определяет нормальное функционирование всего организма. Любые сбои в работе цитокинов, их недостаток или перепроизводство, приводят к болезням, в первую очередь к аутоиммунным заболеваниям, причина которых долгое время оставалась неясной и лечение практически отсутствовало.

Предположение, что причина кроется в нарушении синтеза цитокинов, впервые в мире было высказано Скурковичем. Это предположение нашло блестящее подтверждение и принесло Семену Владимировичу очередное международное признание. Он стал пионером в лечении, названном антицитокинотерапией, которое сегодня широко используется во всем мире. Не так просто произнести это длинное слово – антицитокинотерапия, но это только для непосвященных. Семен Владимирович произносит его с гордостью человека, совершившего открытие.

Зарубежные коллеги с огромным интересом относятся к работам уже ставшего всемирно известным профессора. В составе делегаций они посещают его лабораторию. Его приглашают с визитом в институты и центры для обмена опытом и с докладами на медицинские конференции. Но кто же его выпустит?! В страны Варшавского блока – еще куда ни шло, но в капиталистические?! По-прежнему беспартийный, все с тем же «пятым пунктом», да еще персонально, а не в составе делегации.

В 1969 году профессору С. В. Скурковичу удалось – не без поддержки высокопоставленного чиновника – получить разрешение на участие в конференции в США с докладом о новом подходе к лечению лейкозов. Американские коллеги приняли профессора Семена Скурковича по высшему разряду. Его доклад был выслушан с огромным вниманием и закончился аплодисментами. Он посетил клиники и лаборатории, увидел уникальное оборудование, которое ему и не снилось, услышал о больших деньгах, вкладываемых в медицину. Семен Владимирович и раньше слышал об этом, но совсем иное дело – увидеть собственными глазами. Все это трудно было сравнивать с состоянием медицины и уровнем жизни медицинских работников в СССР.

В Национальном институте здоровья (NIH) США Скурковичу предложили в любое удобное время приехать на более длительный срок, чтобы совместно поработать. Вежливо поблагодарив за приглашение, Семен Владимирович сказал, что это не так просто, хотя прекрасно понимал, что на самом деле это невозможно. До момента, когда он снова окажется в Национальном институте здоровья, пройдет десять лет.

Семен Владимирович рассказывает, что не ощущал на себе антисемитизма, и условия работы были у него, по советским меркам, замечательные. Его не тронули в годы разгула борьбы с «безродными космополитами», когда евреи в массовом порядке изгонялись с руководящих должностей. Не коснулось его лично и Дело врачей – «убийц в белых халатах». Московский горисполком выделил его семье прекрасную квартиру. В своей «раковине» он чувствовал себя вполне комфортно. Но все, что происходило с другими, он видел и понимал. И как можно быть уверенным, что в следующий раз это не коснется тебя и твоих детей? Однако не это, признаётся Семен Владимирович, стало главной мотивацией для отъезда за рубеж. Он прежде всего ученый, и возможности, которые ему виделись в США, притягивали с неимоверной силой.