Грешники Святого города - Лилит Сэйнткроу

— Прекрати! Тебе приказано не причинять ей вреда.

Оплеуха, звонкая, как выстрел. Я снова проваливаюсь во тьму. Давление на сознание исчезает, мой слабый беспомощный стон постепенно стихает.

Первое впечатление от нового пробуждения — тошнота. У меня выворачивает желудок, что является психосоматической реакцией на всепроникающее гудение антиграва. Моя щека чувствует прикосновение холодного металла. Я лежу, подложив под голову левое запястье, скованное наручем. Беззвучный стон просится наружу, рот обмяк, челюсть отвисла. Кажется, случилось что-то плохое. Я так слаба, так измучена. Что со мной?

Огненные пальцы касаются моего лба.

— Тише, — звучит мягкий голос Евы. — Все в порядке, Данте. Я с тобой.

«Мне нужна не ты, — приходит смутная мысль. — Джафримель, вот кто мне нужен. Это он должен был сказать мне, что все в порядке. Где ты, Джаф?»

Внезапно поток энергии устремляется по моему позвоночному столбу, обжигающими струями растекается по нервным каналам, порождает вспышки боли в животе, в боку — как будто раскрылись все старые раны, и от удара Люцифера, и от когтей адского пса. Я кричу. Потоки энергии грубо врываются в меня, не считаясь с болью.

— Ну как? — шепчет Ева, снова касаясь моего лба. — Лучше?

Не лучше. Джафримель не стал бы мучить меня таким манером, он никогда не причинил бы мне столько боли. Мне по-детски хочется верить в это. И я слишком измотана. Меня окружила тьма (ведь мне не под силу открыть глаза), тесное пространство наполнено демонами, воздух насыщен густыми пряными запахами, успокаивающими, хотя моя нервная система содрогается от болевых электрических разрядов. Боль прожигает до костей, как едкая кислота.

— Джафримель, — раздается мой слабый шепот.

Потрескавшимся губам все-таки удалось произнести его имя.

— Скоро, — произносит Ева, и я слышу шорох ее одежды.

Она отошла, но аура ее запаха осталась, заполняя мне голову и путая мысли, пока я снова не проваливаюсь в забытье.

При следующем пробуждении мои пальцы скользят по собственной грудной клетке. Я лежу на спине, на чем-то мягком. Нащупываю дугу ключицы, инстинктивно перебегаю мозолистыми кончиками пальцев к левому плечу. Касаюсь метки Джафримеля — она извилистая и горячая, изгибы и петли шрамов движутся под кожей, как чернильные линии татуировки.

«Как бы ни было, — отстраненно думаю я. — Ты мне нужен. Пожалуйста».

Нахлынувшее видение поглощает меня полностью: я вижу его глазами, словно так было всегда. Может, раньше я сама этому противилась?

Он сидит выпрямившись посреди круга, в который вписан квадрат, в который заключен пентакль, — диаграмма, медленно вращающаяся на гладком полированном полу. Запястья скованы болью, но он не обращает на нее внимания; плечи горят, сухие опаленные глаза смотрят прямо перед собой. Свеча почти прогорела, оплыла, коптит. Еще несколько часов, и он будет свободен.

Дверь отворилась, и вошла она. Как он и подозревал, она не упустила возможности уязвить его. Рослая, со знаком андрогина на челе, с шелковистыми светлыми волосами и недоброй улыбкой. Не та женщина, какую ему хотелось бы видеть. В голубом одеянии — свадебный цвет. Свитер и просторные брюки не скрывали изящества ее стройной фигуры. Ее окружала аура андрогина — пряный пьянящий аромат возможности размножения, соблазн плодовитости.

Не тот запах, какой ему хотелось бы вдыхать.

— Паучиха явилась.

Слова процежены сквозь зубы, без малейшего намека на учтивость.

— Поздравляю, наживка сработала.

Она пожала плечами и поддернула рукава свитера.

— Порой примитивные средства оказываются самыми эффективными. Ты мог освободиться в любой момент, старший. Требовалось одно слово. — Ее голос ласкал воздух.

Главное оружие андрогина — это соблазн, обольщение, очарование.

Его правая кисть сжалась в кулак, мускулы запястья вздулись, что мгновенно отозвалось багровым приливом боли.

Она рассмеялась — пожалуй, искренне. Похоже, все происходящее действительно ее забавляло.

— Тогда, старший, мне придется заняться твоей спутницей. Она хотя бы способна внять доводам рассудка…

Оба кулака сжались, несмотря на обжигающую боль. Почти догоревшая свеча ярко вспыхнула.

— Если ей причинили вред…

— Зачем мне ей вредить? Она так податлива, так сговорчива.

Теперь настал его черед рассмеяться. Взгляд его скользнул к окну — за окном темно. Еще один день миновал, пока он изнывал в стенах своей тюрьмы, постепенно, мало-помалу истончая и разрывая путы демонической магии. Мало-помалу, нить за нитью. Нечеловеческое терпение, невероятное сосредоточение воли, подстегиваемое клокочущей в крови потребностью, подобной тяге к наркотику. Он хотел увидеть ее и успокоиться, убедившись, что она цела и невредима.

Ему нужно было к ней прикоснуться.

— Ты не считаешь ее такой? — спросила Ева с удивлением. — Ах, конечно не считаешь. Но сейчас вся ее страсть к тебе перейдет на меня. Я могу ее просто спросить. Тебе она не верит.

— Со временем она поймет, что к чему.

Говорить трудно, слова терзают горло, но он подавляет ярость. Ярость ослепляет, а ему необходима ясность мысли.

— Старший, она спаслась и убила адского пса. Даже сейчас, раненая — нет, не моей рукой, уверяю тебя, — она твердит твое имя. Неслыханный случай, чтобы наложница падшего победила пса.

Он пожал плечами, что стоило еще одной волны боли. Тяжелые, бронированные крылья обвисли, обтекая кожу.

— Ты меня не обманешь.

— Это не ответ, — мягко сказала она. К чему ей повышать голос? — Ты падший, но обладаешь всей полнотой силы демона. Она хедайра, связанная с тобой и разделяющая твой заново обретенный статус. Такая пара, как вы, поможет мне сбросить его. Конечно, такая пара запросит свою цену за поддержку или службу.

— Ты меня утомляешь. — Он закрыл глаза.

— На чью сторону ты встанешь, если она свяжет себя со мной? Ответь, Приносящий Смерть. Стоит ли называть другие твои имена — Правая Рука, Убийца Родичей?

Он промолчал.

— У нее было вот это, — продолжила андрогин.

Открыв глаза, Джафримель увидел книгу, но не выказал особого удивления. Где она ее нашла? Откуда у нее время на поиски? Возможно, это очередная ложь.

— Пожалуй, мне стоит ей это почитать. Может быть, даже научить ее этому языку. Выйдет чудесная сказка на ночь.

Его ноги подвинулись, словно он порывался встать. Но время еще не пришло. Он снова закрыл глаза, стараясь отключить слух. Его…

Кончики пальцев оторвались от знака, и я заморгала, глядя на синий потолок. Потом поняла, что это балдахин из темно-синего ниспадающего волнами бархата, расшитого тончайшими блестками. Блестки ловили скудный свет из окна, залитого дождем.