Летний шторм - Сергей Чекоданов

   Сегодняшний день пришлось потратить на очередной анализ различий исторических событий данного мира и того, в котором Андрею удалось родиться и провести более тридцати лет своей жизни. Там остался сын и родители. Иногда хватала тоска при мысли о том, что он никогда их не увидит. Спасала работа, которая позволяла забыться. Выручали товарищи по работе. Дарили подобие семейного уюта родители инженер-капитана Егорцева. Полина Ивановна, Сашкина мать, искренне считала Андрея ещё одним членом своей семьи и, даже, называла его сыном, несмотря на то, что была старше Андрея всего на какой-то десяток лет. Илья Петрович, отец семейства, не возражал против такой постановки вопроса, искренне надеясь, что вхождение в их семью ещё одного человека благотворно повлияет на судьбу сына, который пошёл вверх по служебной лестнице. И на дочь, которой удалось стать известной певицей, благодаря помощи Андрея. Не возражал против Андрея и самый младший - Алёшка, учащийся одной из многочисленных московских школ. И даже стал лучше учиться, обращая, прежде всего, внимание на точные науки - математику и физику. У родителей возникала надежда, что старшие - Андрей с Сашкой - сумеют вывести младшего на научную стезю.

   Появление Ирины в жизни Андрея Полина Ивановна восприняла с искренней радостью. Считала, что данный пример подействует на Сашку, которому, по мнению родителей, пора остепениться - двадцать пять лет уже. Назначенной на конец месяца свадьбы ждали с нетерпением, готовились к ней так, словно и вправду собственного сына женили. Правда, их пришлось ограничить в желании пригласить на это мероприятие всех родственников и друзей. Они с Сашкой отговорились невозможностью уместить всех в квартире Андрея, да тяжёлым военным временем. "Как бы люди не обиделись, что кто-то радуется в такой момент". Илья Петрович только махнул рукой, давая своё согласие. Действительно, в их цеху уже две похоронки получили. Не до радостей сейчас.

   А Андрей мучительно соображал, стоит ли сообщать об обещанном визите Верховного. В конце концов, решил промолчать, не сообщив даже Ирине. Вдруг, Иосиф Виссарионович приехать не сможет, будешь впоследствии выглядеть, как трепло.

   Весь вчерашний день прошёл как на иголках. Спокойным было только посещение ЗАГСа, где они с Ириной окончательно оформили свои отношения к вящей радости Сашкиных и Ирининых родителей. Сама свадьба протекала тихо и спокойно. Родители обсуждали свои проблемы. Полина Ивановна и Ксения Ивановна, мать Ирины, решали, как следует назвать будущих внуков, и в каком количестве и порядке их следует рожать. Илья Петрович и Василий Егорович, отец Ирины, рассуждали: "Будет ли война с Японией". На Дальнем Востоке в одном из истребительных полков у Ирины служил младший брат, выпущенный в прошлом году лейтенантом из авиационного училища. Сидящий рядом с "отцами" профессор Берг не вмешивался в их беседу, хотя мог разъяснить эту ситуацию.

   - Вот ты, Василь, военный. - Илья Петрович кивнул на форму отца Ирины. - Вот и объясни мне, как японцы себя поведут?

   - Да какой я военный. - Отозвался Василий Егорович. - Я же по медицинской части. Ничего в этих наступлениях-отступлениях не понимаю. Хотя, третью войну по госпиталям. Всего нагляделся.

   Андрей старательно вслушивался в их разговор, пытаясь понять, как вести себя с вновь приобретёнными родителями. То, что отец Ирины оказался врачом, его не удивляло. Удивляло, что Ксения Ивановна к медицине никакого отношения не имела, а работала на ткацкой фабрике в недалёкой провинциальной Шуе. Где до войны Василий Егорович исполнял обязанности главного городского хирурга. Но грянули пушки, доктор Кузнецов стал военврачом второго ранга и отправился в один из тыловых госпиталей, так как для фронта не подходил по возрасту.

   Опять стрельнуло в ноге, рана всё ещё давала о себе знать. Пришлось остановиться и отвести Ирину на место. Впрочем, то топтание вокруг неё, которое он изображал последние две минуты, танцем назвать вряд ли было можно. То ли дело Сашка, выписывающий круги со своей партнёршей по всему свободному пространству комнаты. Алёнка привела одну из своих подруг, неровно дышавшую на Сашку, судя по восторженным взглядам, которыми она одаривала его весь вечер. Сашка отвечал ей взаимностью и, кажется, в его жизни тоже появилась особа женского пола, имеющая возможность отвести его в ЗАГС. Умилённо-восторженные взгляды Полины Ивановны подтверждали эту догадку Андрея.

   Андрей добрался до своего почётного места во главе стола, тяжело опустился на стул. Потёр рубец раны. Надо будет намекнуть вождю о необходимости организации "шаражки" для медиков. Ну сколько они будут валандаться с пенициллином? Понятно, что тяжело изобрести то, о чём имеешь самое общее представление. Но, ведь, в других областях как-то выкручиваются.

   Королёв запустил очередную ракету, которая сумела пролететь аж сорок секунд до обычного взрыва. Что радовало, так как первые экземпляры детонировали на стартовом столе.

   Люлька собрал первый прототип турбореактивного двигателя и гоняет его на стендах, пытаясь поднять тягу хотя бы в полтора раза.

   Курчатов смог закончить этапы теоретической разработки и сейчас обустраивает институт рядом со строящимся заводом по разделению изотопов урана где-то на Урале.

   Братухин, Миль и Камов подняли в воздух первые прототипы "летающих мясорубок". Пусть всего на пару сотен метров, но взлетели и даже совершили первые испытательные полёты, пусть пока и в пределах аэродрома.

   В авиационных КБ проектировали монстров грандиозных для этого времени размеров. Конечно, большая часть из них дальше стадии теоретических разработок не проживёт. Но какой-то полетит! И понесёт будущую атомную бомбу.

   А тогда мы посмотрим, кому захочется говорить с нами с позиции силы!

   Ваня Петров, а вернее Иван Никодимыч, как уважительно звали новоявленного композитора поклонники его таланта, отключил электропатефон, спроектированный Андреем в порядке личной инициативы, и взялся за аккордеон. Встрепенулась Алёнка, быстрыми движениями рук навела красоту, о чём-то пошепталась с музыкантом, наверное, определяя порядок исполнения новых песен. Андрей выдал Петрову те обрывки песен, которые он помнил не полностью, предоставляя тому возможность доработать их по своему усмотрению. И вот сейчас предстояло увидеть, что же из них получилось.

   К плечу Андрея приникла Ирина, которая вместе с Алёнкой дорабатывала текст песен. Замолкли разговоры, все повернулись в сторону музыканта и певицы. Заиграла музыка, в которой Андрей через несколько секунд признал "Когда цветёт калина красная...". Настоящего названия песни он не знал, и помнил из неё всего лишь один куплет и припев. Так что предстояло знакомство с почти новым произведением.

   А песня впечатлила даже его, не говоря уж обо всех остальных. Вся женская часть их компании вытирала слёзы, когда Алёнка выводила: "Когда цветёт калина красная, Смеётесь девушки напрасно вы. Вы над любовью надсмехаетесь. Потом вы каетесь и маетесь".

   Андрей понял, что что-то поменялось, когда услышал негромкие хлопки. Перевёл взгляд к входу в комнату и немедленно вскочил, одёргивая на себе гимнастёрку.

   В дверях стоял Сталин, а из-за его плеча выглядывал Берия. В глубине коридора темнели силуэты охраны. Рядом с вождём стоял Сашка и что-то тихим голосом ему рассказывал.

   В комнате воцарилась тишина. Все присутствующие пытались оценить происходящее. Первой опомнилась Полина Ивановна.

   - Здравствуйте гости дорогие! - Выдохнула Сашкина мать. - Да что же вы в дверях стоите? Милости просим к столу!

   Сталин благосклонно кивнул и двинулся к свободным местам, которое Сашка заранее приготовил, оправдываясь тем, что должны прибыть сослуживцы по работе. Хотя, кроме профессора Берга, никого из коллег не приглашали. Аксель Иванович привстал со своего стула, но, уловив разрешающий жест вождя, сел на место.

   - Товарищ Сталин, неужто это вы? - Удивился отец Ирины.

   - А что товарищ Сталин не может на свадьбу придти? - Усмехнулся вождь в свои усы. - Или товарищу Сталину врачи запретили веселиться?

   - Как можно, товарищ Сталин! - Василий Егорович вытянулся по стойке смирно. - Разве мы с вами под Царицыным на свадьбах не гуляли?

   Вождь вгляделся в отца Ирины, задумался на несколько секунд, просветлел лицом и, подтверждая свою великолепную память, выдал:

   - Кузнецов! Врачом в третьем госпитале был!

   - Так точно, товарищ Сталин! - Обрадовался Василий Егорович. - Я вам рану на руке обрабатывал, когда вас осколком зацепило.

   После этой фразы, подтверждённой соглашающимся кивком вождя, напряжение за столом спало. У всех, кроме Андрея с Сашкой, которые старательно вслушивались в речи старшей половины стола, готовясь в любой момент пресечь нежелательное развитие разговора. Но старики, несмотря на изрядное подпитие, благоразумно вели разговоры только на военные темы, пытаясь все-таки выяснить, как война пойдёт дальше.