Медицинские и социальные проблемы однополого влечения - Михаил Бейлькин

В том же возрасте он уговорил своего любимого друга вместе поонанировать. Тот согласился, но в дальнейшем участвовать в подобных занятиях наотрез отказался, горько обидев Глеба. Когда же друг и вовсе охладел к подростку, у него возникла затяжная депрессивная реакция, не потребовавшая, впрочем, лечения у психотерапевта и приёма антидепрессантов. В то время подросток даже не подозревал, что его влечение к однокласснику – нечто более глубокое, чем обычные дружеские чувства.

В 18-летнем возрасте, живя вдали от родителей, Глеб пригласил к себе знакомую девушку. Неожиданно эрекция оказалась настолько слабой, что близость едва удалась. На следующем свидании не было и этого, причём партнёрша сообщила, что и накануне акт был не влагалищным, а вестибулярным с фрикциями члена между половыми губами. Впавший в депрессию юноша, судорожно гадал, какая беда на него свалилась: “импотенция или гомосексуализм”?

Прежде его пару раз безуспешно пытались склонить к близости геи. Теперь он сам пошёл в гей-клуб, чтобы провести эксперимент с однополым партнёром. Акт успешно удался и был повторён трижды за ночь. Глеба, однако, многое не устраивало: во-первых, эрекция и оргазм показались ему гораздо слабее, чем при мастурбации; во-вторых, он вынужден был признать себя геем, вовсе того не желая. С тех пор он онанирует, прибегая к помощи гомосексуальной порнографии, для чего обзавёлся порнокассетами и компьютерными записями. Изредка молодой человек вступает в близость с кем-нибудь из сверстников, реже (“с голодухи”) – с мужчинами постарше. Гомосексуальная ориентация угнетает Глеба даже по мелочам: был бы “нормальным” – снимал бы квартиру на троих, соответственно своим небогатым материальным возможностям. А так приходиться прятать порнографию и уклоняться от связей с женщинами. Дальнейшие перспективы и вовсе видятся ему в мрачных тонах: ни жениться, ни детьми не обзавестись; возможны осложнения и в плане профессиональной карьеры.

Глеб решился посетить врача, но то, как он сделал это, с головой выдаёт его невротические переживания. Всем своим видом молодой человек демонстрировал случайность своего прихода; он забежал как бы мимоходом, просто посоветоваться, не следует ли ему обратиться за консультацией к психологу? Ведь он не болен, хотя и недоволен своей сексуальностью. Нетрудно заметить явную неувязку: логичнее было бы обратиться за советом к психологу по поводу необходимости посещения сексологического кабинета. Не считая себя больным, Глеб, тем не менее, преследовал чёткую цель: “лечение” гомосексуальности. В том, что он принадлежит к сексуальному меньшинству, молодой человек не сомневался; вместе с тем, он отвергал свою гомосексуальную идентичность.

В свете всего сказанного, понятна история с упущенным партнёром. Глеб всякий раз подыскивает партнёров поплоше, чтобы убедить себя в том, что он всё-таки не такой гей, как другие представители сексуального меньшинства, что он далёк от настоящей страсти, какую демонстрируют в гей-фильмах. Тот факт, что эта чужая страсть возбуждает его самого, и то, что, онанируя, он не просто отождествляет себя с участниками однополого акта, но и представляет своим партнёром упущенного красавца, вытеснен им из сознания напрочь.

Глеб привлекает к себе заинтересованное внимание и женщин, и геев. Он следит за своей внешностью, элегантно одевается; несмотря на дефицит времени, регулярно тренируется в спортзале. Появляясь на “плешке”, он всем своим видом намекает на существование невидимой грани между ним и остальными геями. Со стороны это выглядит немного комично. Остроязычные геи-“хабалки” говорят про таких: “Я не такая, я жду трамвая!”

Подчёркнутое презрение к гомосексуалам в сочетании с демонстрацией собственного превосходства над ними, заставляет думать о психологической защите по типу проекции. Проецируя свои чувства на геев, молодой человек выдаёт презрение к собственной гомосексуальности.

Всё сказанное свидетельствует о том, что вопреки отрицанию Глебом факта его заболевания (ещё один приём психологической защиты!), он всё-таки болен и нуждается в лечении. Речь идёт о невротическом развитии в рамках эго-дистонической формы гомосексуальности.

Таковы парадоксы гомосексуального влечения, порождённые интернализованной гомофобией. Невротическое отношение геев к себе и друг к другу делает их связи очень нестандартными и непредсказуемыми.

Для многих характерны попытки выхода в бисексуальность, заметно повышающую самоуважение геев, но они удаются далеко не всегда. Взять подобный барьер неоднократно пытался Артюр Рембо, но это оказалось ему не по плечу. Гениальный юноша-поэт в присущей ему авангардной манере дал грустный отчет о неудачной попытке близости с женщиной:

“Действительность была чрезмерно тернистой для моей широкой натуры, – и, тем не менее, очутился я у мадам, серо-синею птицей взлетел я к лепным украшениям на потолке, волоча свои крылья по вечернему мраку.

У подножья балдахина, осенявшего её драгоценности и физические шедевры, я был медведем с тёмно-синими деснами и шерстью, поседевшей от грусти <...>

Всё стало мраком, превратилось в жаркий аквариум. Утром – воинственным утром июня – я стал ослом и помчался в поля, где трубил о своих обидах, потрясал своим недовольством, покуда сабинянки предместий не бросились мне на загривок”.

Напомним, что с помощью врача адаптация в сексуальных отношениях с женщинами далась Андрею “Рембо” куда легче, чем Рембо настоящему.

Формы, которые принимает интернализованная гомофобия, многообразны. Это связано с особенностями личности и с наличием у пациента акцентуации характера того или иного типа. В качестве примера приведу историю болезни завистливого Аскольда.

Интернализованная гомофобия и акцентуация характера

Клинический пример. Аскольд, студент московской консерватории, впервые появился в сексологическом кабинете в возрасте 20 лет. Будущий музыкант проводил летние каникулы в отчем доме в Челябинске. Решив подлечиться во время отдыха, он обратился за помощью ко мне.

При первом посещении юноша жаловался на невозможность половой жизни. По его словам, спонтанные, ночные и утренние эрекции были у него абсолютно нормальными, но при попытках ввести член во влагалище возбуждение тотчас исчезало.

Свою гомосексуальность, не вызывающую у меня сомнений и к тому же подтверждённую психологическим тестированием, пациент с деланным возмущением отрицал. Уличив его в явных противоречиях, я попросил Аскольда, если он намерен лечиться, говорить только правду. При последующем посещении юноша сознался в своём достаточно богатом гомосексуальном опыте, но заявил, что впредь хотел бы посвятить свою половую жизнь только женщинам. Заметим в скобках, что вопреки своим первоначальным жалобам, носящим камуфлирующий характер, до обращения к сексологу он не сделал ни единой попытки сближения с представительницами прекрасного пола.

Половую жизнь Аскольд начал достаточно рано, в 17 лет, причём на первых порах мог выступать как в пассивной, так и в активной роли. Его никто не соблазнял, партнёров он легко находил сам, “снимая” их в туалетах и на “плешках”. По мере обретения Аскольдом гомосексуального опыта, его член проявлял всё большую строптивость. Вопреки страстному желанию юноши, в последнее время активная роль из десяти встреч с различными партнёрами удавалась ему не чаще одного раза. От чего это зависит, Аскольд не знает. Однажды он зашёл в общественный туалет одновременно с другим молодым человеком, оставившим свою подружку ожидать его на улице. Мгновенного обмена взглядами было достаточно, чтобы оба уединились в одной кабинке и сделали друг другу минет. Но это был счастливый для него случай. В следующий раз при встрече с новым партнёром ему пришлось довольствоваться лишь пассивной ролью. Единственным видом удовлетворения полового инстинкта, в котором его член продолжал безотказно служить своему хозяину, оставался онанизм.

Эндокринные железы, половые органы, простата и система кровообращения оказались у Аскольда в норме. Сексуальное расстройство юноши вписывалось в рамки его истерии. Проблемы пациента были вызваны интернализованной гомофобией и его несусветной завистливостью. Аскольд завидовал гетеросексуалам, обладавшим возможностью выгодной женитьбы; гомосексуалам, обладавшим большими, чем у него, размерами члена и более яркой внешностью; женщинам, которым не надо играть активной роли в сексе; вообще всем, кто был способен испытывать радость во время половой близости. Подобная завистливость сочеталась с удивительным высокомерием и в то же время с рабской зависимостью от чужого мнения. Однажды, например, он заявил, что в последние годы в музыкальных кругах столицы к Альфреду Шнитке относятся скептически. Я возмутился: