Общественное мнение - Уолтер Липпман

Должность чиновника информационного отдела должна быть пожизненной. При выходе в отставку он должен получать щедрую пенсию. Ему должна предоставляться возможность долговременных отпусков для повышения квалификации. Отстранение от работы должно производиться только при условии экспертной оценки его деятельности. Также должны соблюдаться условия, которые обеспечиваются людям, занимающимся некоммерческим интеллектуальным трудом. Если работа важная, то людям, ее исполняющим, следует гарантировать социальную защищенность. И по крайней мере те из них, кто имеет высшие ранги, должны обладать той свободой ума, которая присуща лишь людям, не обремененным необходимостью принимать немедленные практические решения.

Сотрудники отдела должны иметь свободный доступ к рабочим материалам. Они должны иметь право анализировать все доклады и статьи и задавать вопросы любому как официальному, так и постороннему лицу. Процесс исследования ситуации должен быть непрерывным. Он не должен напоминать сенсационные запросы законодательных органов и эпизодическое выуживание фактов, столь свойственные работе нашего правительства в настоящее время. Отдел должен предлагать департаменту методы ведения бухгалтерии, а если его предложение отвергается или нарушается после принятия, то обладать правом апелляции к Конгрессу на основании уже упомянутого указа.

В идеале каждый информационный отдел служит связующим звеном между Конгрессом и Департаментом, по-моему, гораздо более удачным звеном, чем появление членов кабинета на территории Палаты представителей и Сената, хотя одно не мешает другому. Отдел должен быть оком Конгресса, наблюдающим за исполнением его политики. Это будет ответ министерства на критику со стороны Конгресса. И тогда, поскольку функционирование министерства будет постоянно видимым, Конгресс, вероятно, перестанет чувствовать необходимость мелкого законодательства, рожденного из недоверия и ложного учения о разделении властей, которое так препятствует эффективному управлению.

5

Разумеется, каждый из десяти отделов не может работать в условиях абсолютной изоляции. Их взаимоотношения предоставляют прекрасные шансы для «координации», о которой так много говорится, но которая так плохо осуществляется. Очевидно, что разные отделы должны — там, где это возможно, — принять сопоставимые стандарты измерения. Они должны обмениваться имеющимися в их распоряжении фактами. Таким образом, если военный департамент и министерство почт покупают древесину, нанимают плотников или возводят кирпичные стены, им не обязательно осуществлять эти операции через одно и то же учреждение, поскольку это приведет к громоздкой сверхцентрализации, но они должны пользоваться одними и теми же единицами измерения для одинаковых вещей и иметь в виду, что их деятельность подлежит сравнению. Кроме того, они должны рассматриваться как конкуренты. И чем больше они конкурируют друг с другом, тем лучше.

Ведь ценность конкуренции определяется ценностью стандартов, используемых для ее измерения. Таким образом, вместо того чтобы задаваться вопросом, верим ли мы в конкуренцию, мы должны задаваться вопросом, верим ли мы в то, за что ведется конкуренция. Ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не собирается «отменять конкуренцию», поскольку если исчезнут последние следы соперничества, то устремления общества сведутся к механическому подчинению рутине, нарушаемому редкими всплесками инициативы на местах. Тем не менее никто не собирается доводить конкуренцию до абсурда, воплощенного в кровавой борьбе всех против всех. Проблема состоит в том, чтобы выбрать цели соревнования и правила игры. Практически всегда правила игры определяет наиболее видимый и очевидный стандарт измерения. Сюда относятся деньги, власть, популярность, одобрение или вебленовское показное потребление. Какие еще стандарты измерения обычно используются в нашей цивилизации? Как измеряются эффективность, продуктивность, качество обслуживания, за которые мы выступаем?

В общем и целом, здесь не существует никаких количественных мер, поэтому нет и особой конкуренции при достижении этих идеалов. Ведь различие между высокими и низменными мотивами состоит не в различии между альтруизмом и эгоизмом, как это принято считать[395]. Оно состоит в различии между стремлением к более легко достижимым целям и стремлением к смутным и неясным целям. Убедите какого-нибудь человека, что ему нужно получить больший доход, чем получает его сосед, и он будет знать, к чему стремиться. Убедите его в том, чтобы он больше сил уделял служению обществу. Но как он узнает, какую свою деятельность он может считать общественным служением? Как это проверить? Какие здесь мерки? Субъективное представление, чье-то мнение. Скажите человеку в мирное время, что он должен служить своему отечеству, и это прозвучит как ханжество и банальность. Скажите ему то же самое, но в военное время, и слово «служение» наполнится смыслом. Оно будет обозначать ряд конкретных поступков: подписку на государственные облигации или их покупку, экономию продуктов питания, работу за мизерную зарплату, и каждый вид служения он будет обязательно считать частью конкретной цели: способствовать созданию армии, более сильной и лучше вооруженной, чем армия врага.

Таким образом, чем лучше вы анализируете управление и разрабатываете элементы, которые можно сравнивать между собой, тем больше вы изобретаете количественных параметров для измерения качеств, которые вы хотите продвигать в жизнь, тем лучше вы можете использовать конкуренцию для достижения идеальных целей. Если вы можете разработать удобные числовые показатели[396], то вы можете организовать соревнование между рабочими в рамках цеха; соревнование между цехами, фабриками, школами[397], государственными департаментами, дивизиями, штатами, округами и городами. И чем лучше ваша система числовых показателей, тем полезнее соревнование.

6

Возможности, которые дает обмен материалами, очевидны. Каждое министерство постоянно запрашивает сведения, которые уже могли быть получены другим министерством, хотя, вероятно, и в несколько иной форме. Предположим, Государственный департамент хочет знать объем запасов нефти в Мексике, их долю в мировых запасах, кому принадлежат права собственности на мексиканские месторождения нефти, сравнительные цены разных месторождений; значение работающих на дизельном топливе военных кораблей, как уже строящихся, так и тех, строительство которых запланировано. Как сегодня добыть такую информацию? Она, вероятно, рассредоточена по министерствам внутренних дел, юстиции, торговли, труда и военно-морскому министерству. Происходит так: или чиновник Государственного департамента читает статью о мексиканской нефти в справочнике, который может давать неточную информацию, или чей-то личный секретарь звонит другому личному секретарю и просит соответствующую докладную записку. В результате всех этих действий в Государственный департамент является курьер с целым ворохом невразумительных отчетов. А должно быть так: департамент делает запрос в свой информационный отдел, чтобы его сотрудники подобрали нужные сведения таким образом, чтобы они составили фактическую основу для решения дипломатических проблем. А эти сведения дипломатический информационный отдел должен получать из центрального бюро обработки информации[398].

Это учреждение достаточно скоро станет средоточием информации самого необычного рода. И работающие в нем люди осознают, с какими проблемами на самом деле сталкивается правительство. Они столкнутся с вопросами дефиниций, терминологии, техники статистики, логики. Им придется иметь дело с широким спектром социальных наук. Трудно понять, почему весь этот материал, за исключением отдельных дипломатических и военных секретов, не открыт для всех исследователей. Именно в этой области политолог может найти реальные проблемы, которые надо решать, и реальные темы для студенческих работ. Не вся эта работа должна проводиться в Вашингтоне, но она должна делаться с учетом потребностей Вашингтона. Следовательно, центральное бюро должно взаимодействовать с государственным университетом. Штат бюро может набираться из выпускников университета. Студенты могли бы работать над темами диссертаций, сформулированными в результате совместных консультаций преподавателей государственного университета и преподавателей высших учебных заведений, разбросанных по всей стране. Если кооперация между этими учреждениями окажется настолько гибкой, насколько это необходимо, то помимо постоянных работников можно будет привлекать на временную работу специалистов и лекторов из разных университетов. Так обучение и набор кадров будут проходить одновременно. Часть исследований будет осуществляться студентами, и тем самым учебная политология окажется связанной с политикой Америки.