Роза и кинжал - Рене Ахдие

Я хочу его увидеть.

– Отведи ее, Омар, – угрюмо сказала Аиша. – Она уже не ребенок и имеет право знать.

Предводитель бедуинов вздохнул, обнял Ирсу за плечи и увлек за собой из шатра наружу. Она сосредоточилась на том, чтобы переставлять ноги – одну за другой – и моргать, защищая глаза от лучей вечернего солнца. Закат в пустыне был потрясающе красивым: оранжевые и розовые полосы исчертили небо. При виде этой ослепительно яркой, красочной, согревающей душу картины Ирса должна была бы улыбнуться.

Это зрелище никогда не прекращало ее восхищать. Казалось, солнце удаляется на покой, но еще надолго оставляет свой след среди разгорающихся звезд.

Ирса не отрывала взгляда от закатного неба, пока шла, но перед глазами все расплывалось из-за слез. Тогда она зло вытерла их, отказываясь верить в смерть Рахима.

Только этим утром они гуляли по пустыне, держась за руки.

И он улыбался.

Перед входом в шатер Халида стояли часовые. Завидев шейха, они посторонились, пропуская их. Ирса шагнула внутрь.

Сидевшие там мужчины тут же вскочили. Капитан аль-Хури заступил ей путь.

– Не думаю, что будет разумно…

– Оставь ее в покое, – тихо распорядился Халид.

Капитан еще пару секунд смотрел на сестру Шахразады сверху вниз, затем положил ладонь ей на плечо, ободряюще сжал его и отошел в сторону.

Ирса застыла без движения от открывшейся перед глазами картины. Сердце пронзила боль.

Тарик и Халид стояли рядом с приподнятой постелью. Руки халифа покрывала засохшая кровь, на серебряно-золотой кирасе виднелись темные размазанные следы. Нагрудный доспех сына эмира потемнел, а на грязном, потном лице читались горе и растерянность. Плащи обоих были запятнаны выразительными потеками. Багряные на белом. Багряные на черном. Цвета, которые невозможно игнорировать.

Тогда Ирса поняла, что сказанное – правда, потому что кровь не может лгать, но все равно подошла к кровати, как в трансе.

Рахим лежал там. Неподвижный, спокойный. Если не приглядываться, казалось, он просто спит.

Ирса замерла на расстоянии вытянутой руки, почувствовав, как кровь застыла в жилах от ужаса, но потом собралась, откашлялась и вскинула подбородок, решив не становиться вновь мышкой. Благодаря Рахиму она больше ею не была.

– Как это произошло?

– Это моя вина, – выдавил Тарик полным страдания и самобичевания голосом.

– Нет, – вмешался Халид. – Если и возлагать на кого-то ответственность, то на всех нас. И в первую очередь на меня. – Он приблизился к девушке. – Рахим спас мне жизнь, Ирса-джан. И в последние секунды думал о тебе.

– Он был таким, – кивнула она, широко распахнув немигающие глаза. – Всегда думал о других, а не о себе.

Услышав это, капитан аль-Хури выбежал из шатра, задыхаясь.

– Ты хочешь остаться наедине с Рахимом? – спросил Халид, пристально глядя на Ирсу.

Она подняла глаза на халифа, которого всего несколько дней назад боялась именно из-за этого умения посмотреть прямо в душу, но теперь видела в его внимании лишь заботу, желание понять. И помочь.

– Да, пожалуйста.

Одного взгляда Халида оказалось достаточно, чтобы все покинули шатер.

Остались только Ирса и Тарик.

Высокий сын эмира в белом с красными пятнами плаще подошел, встал рядом с ней и мягко притянул к себе, прошептав в макушку:

– Не могу выразить, насколько сожалею о случившемся, Сверчок.

Сейчас Тарик казался… меньше. Ирса всегда считала его таким величественным. Полным энергии и напора. Полным всех тех качеств, которыми она сама желала обладать.

Считала, что он просто не способен кому-либо проиграть.

Теперь же видела перед собой убитого горем юношу, потерявшего лучшего друга.

Юношу, который потерпел поражение.

Ирса поняла, что не может выдавить из себя ни слова, поэтому просто кивнула. Затем села на краешек постели, испытывая странное отсутствие боли. Ощущения тоже казались приглушенными, словно тело принадлежало кому-то другому.

Рахим по-прежнему выглядел спящим. Его обмыли, но на шее осталась засохшая струйка крови. Если бы не это неоспоримое свидетельство, Ирса могла бы поверить, что способна разбудить возлюбленного одним прикосновением.

Некоторое время она молча рассматривала предательский красный потек на шее, после чего достала из складок плаща белую раковину с оттиском цветка и прошептала:

– Я принесла тебе подарок. – И сделала паузу, словно ждала ответа. – Не покидай меня. – Крик вырвался из самых глубин сердца, оставив в нем зияющую дыру.

Несмотря на нестерпимую боль, Ирса позволила горю разлиться по жилам. Сейчас не время быть слабой. А сражаться с собой, сражаться со своими чувствами – значит проявить слабость.

Значит отрицать свою истинную сущность.

– Я… – Чтобы продолжить, Ирсе пришлось сделать глубокий вдох. – Я чувствовала себя одинокой почти всю жизнь. Пока не встретила тебя. – Она положила белую раковину на грудь Рахиму. – Но обещаю, что больше никогда не буду одинокой и никогда не забуду моментов, проведенных с тобой. – Затем встала на подгибающихся ногах. – Всегда буду помнить. Я люблю тебя, Рахим аль-Дин Валад. Спасибо, что отвечал мне взаимностью.

С этими словами Ирса повернулась и вышла из шатра, высоко подняв голову, хотя и дрожала всем телом.

Снаружи в свете пары факелов ждали Халид и молодой маг из Храма огня. Последний сочувственно посмотрел на девушку, а когда та направилась к нему, тяжело вздохнул, грустно улыбнулся, ободряюще похлопал по плечу халифа и молча удалился.

– Рахим… – Ирса прикусила губу и постаралась отогнать слезы, которые грозили пролиться в любую секунду. – Рахим страдал?

– Недолго.

– Я рада.

– Как и я, – тихо произнес Халид, вглядываясь в лицо девушки, вглядываясь в мелькающие на нем эмоции. – Ирса…

– Почему ты допустил, чтобы он погиб? – воскликнула она, и слезы ручьями потекли по щекам. – Почему не защитил его? Почему…

Халиф Хорасана обнял ее и прижал к груди.

Ирса плакала, пока последний намек на солнечный свет не исчез за горизонтом.

Переговоры, обман и предательство

Высоко держа в правой руке единственный факел, Викрам вел Шахразаду по подземной части дворца из песчаника, с такой уверенностью прокладывая путь по извилистому лабиринту коридоров, которая намекала на знакомство с этим кошмарным местом.

Эта мысль заставляла Шахразаду нервничать и мучиться подозрениями.

– И где же ты был все это время? – наконец поинтересовалась она у великана.

– В тюремной камере, – с прежней краткостью отрезал он.

Они спустились по винтовой лестнице и углубились в еще один узкий проход. С каждым новым поворотом стены, казалось, сжимались все теснее.

– Ты знаешь, где моя сестра? – продолжила расспрашивать спутника Шахразада, не желая, чтобы ее игнорировали.

– Нет.

– Каким образом ты так хорошо ориентируешься в этом проклятом дворце?

– Я же говорил: сейчас не время для вопросов.

– А я не согласна. – Услышав отповедь, Шахразада остановилась. Ее