Символы распада - Чингиз Абдуллаев

— Какой груз?

— Не нужно блефовать. Все кончено, Ревелли. Нам нужно знать, где Абдель и где груз.

Итальянец молчал. Стать миллионером на одну ночь и всего лишиться. От этого можно было сойти с ума.

— Вот твой билет в Америку, — показал билет Дронго, — вот твой паспорт. И твои полмиллиона. Я предлагаю тебе купить все это. Ты рассказываешь нам про Абделя, а мы все возвращаем тебе. По-моему, цена очень неплохая.

— Как я могу вам верить? — облизнул губы Ревелли. — Вы же можете меня пристрелить после того, как я вам все расскажу.

— Верно, можем. Но другого выхода у тебя все равно нет. Ты должен мне поверить на слово. Я тебе предлагаю паспорт, билет и деньги в обмен на информацию. Я ведь могу все забрать, пристрелить тебя и уйти. Но вместо этого я предлагаю тебе сделку. Подумай сам. По-моему, условия нормальные. Ты ведь игрок, Ревелли, и должен уметь рисковать.

— Вы меня отпустите? — с сомнением спросил Ревелли.

— Если хочешь, я покажу тебе наши документы, — предложил Дронго, — мы из Москвы. Нас не интересует ничего, кроме Абделя и его груза. Остальное нас просто не касается.

— Я так и подумал, — немного облегченно заявил итальянец. — Покажите ваши документы.

Машков достал свой российский паспорт, показал его Ревелли.

— Все верно, — удовлетворенно заявил итальянец. — Абдель был вчера в Сицилии. Он получил от нас товар и погрузил его на свою яхту, которая находилась в порту Аугусты. Сейчас он уже, наверно, плывет в Алжир. А через два дня он будет во Франции.

— В день выборов, — быстро уточнил Дронго.

— Вы и про это знаете? — усмехнулся Ревелли. — Да, в день выборов он будет в Париже. Они хотят совместным шантажом заставить Францию и Алжир отказаться от подведения итогов выборов, на которых они наверняка проиграют, и признать законными выборы, которые уже состоялись и на которых они победили.

— Париж никогда не пойдет на это, — быстро заявил Машков.

— Подождите, — прервал его Дронго, нахмурившись. — Ты сказал «Францию и Алжир», «шантажом». Разве у Абделя оба ящика?

Ревелли, поняв, что проговорился, молчал.

— Быстрее, Ревелли. Или ты хочешь, чтобыя назвал тебя твоим настоящим именем Конти?

— У них один ящик с грузом, — выдавил итальянец.

— Почему ты сказал «совместным шантажом»? Что это такое? Только быстрее, у нас нет времени.

— Ну… они так считают… Они считают, что у них два ящика. А на самом деле у них один… Второй заряд не настоящий. Они думают, что он настоящий, — выдавил наконец Ревелли.

— Так вот в чем дело, — понял Дронго. — Ты, оказывается, еще и мошенник, Ревелли. Вы поставили им первый заряд, а второй потеряли в Финляндии. И решили подсунуть что-нибудь взамен, чтобы получить деньги за два ящика. Поздравляю. Ты просто абсолютный мошенник. Аферист вселенского масштаба. Ты мне даже начал нравиться.

Ревелли молчал. Потом сказал:

— А теперь развяжи меня. Машков посмотрел на Дронго:

— Вы отпустите этого подлеца?

— Я такого не говорил, — возразил Дронго и, подойдя к Ревелли, спросил: — Где сейчас Абдель? Где он находится?

— Я же сказал, что на своей яхте «Калипсо». А двадцать третьего августа он будет в Париже.

— Где именно?

— Не знаю. Я знаю только его мобильный телефон, на который я должен позвонить. Он есть в моей записной книжке.

— Вот в этой? — поднял черную книжечку Дронго.

— Да. Записан он наоборот. Читать нужно справа налево.

— Понятно. Теперь я задам тебе самый главный вопрос, и ты должен тысячу раз подумать, прежде чем ответить на него. Где настоящий заряд, а где подделка?

— Я это и так хорошо знаю. В Париже настоящий, а на яхте подделка. Мы ее отдали вчера Абделю.

— В это можно поверить, — сказал Машков по-русски, обращаясь к Дронго.

— Нужно связаться с Интерполом и попытаться остановить яхту, — бросился к телефону Дронго.

— Нет, — вдруг сказал, чуть покраснев, Машков, — нет. Дронго замер.

— Почему? — спросил он. — Почему нет?

— На яхте груз не настоящий. Там всего лишь подделка, — смущаясь, объявил полковник, — а у меня есть приказ провести всю операцию в максимально секретном режиме. Если итальянские власти поднимут в воздух полицейские вертолеты, они наверняка перехватят яхту. Но на ней обнаружат камуфляжный заряд, и тогда всё поймут, что существует и настоящий.

— А если он соврал? — — тихо спросил Дронго. — Если на яхте настоящий заряд? Ты берешь на себя ответственность за жизни тысяч людей, Машков. Ты это понимаешь?

Он сжимал трубку в руках. Полковник подошел ближе. Он побледнел.

— Я знаю, — твердо сказал он, — но если там ничего нет, то мы демаскируем нашу операцию. Мы подтвердим, что занимаемся поисками исчезнувшего из нашего Научного центра ЯЗОРДа. И тогда разразится скандал на весь мир.

— А если произойдет взрыв на весь мир, то тогда ничего? — спросил Дронго. — Ты понимаешь, что мы обсуждаем? Ты же берешь на себя такую ответственность.

— Нет, — твердо сказал Машков, — у меня приказ. Ты не знаешь, а я знаю, что сейчас происходит в Москве. Американцы получили информацию о случившемся в Финляндии. В Москву вчера прилетел директор агентства по национальной безопасности США Ньюмен. И с ним еще несколько высокопоставленных сотрудников американской администрации. Они настаивают на ревизии наших центров хранения ЯЗОРДов. И согласны даже на взаимную инспекцию. Ты понимаешь, о чем идет речь? Если ты сейчас позвонишь в Интерпол, все будет кончено. Мы официально подтвердим версию американцев о случившемся у нас хищении. С нами не захочет иметь дело ни одна страна мира. Прибалтийские страны сразу примут в НАТО. Туда же примут Болгарию и Румынию. С нами заморозят отношения европейские страны. А Китай, которому мы столько лет клялись, что у нас нет ЯЗОРДов? Это будет катастрофа похуже взрыва мини-бомбы в Алжире. Я не могу тебе разрешить позвонить, пойми меня правильно…

Дронго с треском опустил трубку обратно. Негромко выругался сквозь зубы. Потом спросил:

— Что тогда делать?

— Сейчас в Средиземном море есть наши корабли. Мы можем связаться с ними и попросить их перехватить яхту Абделя, — предложил Машков.

— А если они не успеют?

— Тогда будем искать Абделя в Париже.

— Ты берешь на себя страшную ответственность, Машков, — очень тихо сказал Дронго, — и я даже не знаю, как ты сможешь жить после того, если в Алжире что-нибудь случится.

Машков достал свой мобильный телефон. Глядя Дронго в глаза, набрал номер. И сказал:

— Говорит Пятый. Яхта «Калипсо» вышла из порта Аугусты на Сицилии и движется по направлению к Алжиру. Предположительно вышла вчера днем. Интересующий нас груз может находиться на ней. Необходимо задержать яхту. Как меня поняли?

— Вас поняли, — ответил неизвестный, — говорит Четвертый. Яхта «Калипсо», следующая по маршруту Сицилия — Алжир. Все понял. До свидания.

— До свидания. — Машков отключил телефон и убрал его в карман.

— Может, вы меня освободите? — раздраженно спросил Ревелли.

— Подожди, — прикрикнул на него Дронго. Они с Машковым посмотрели друг другу в глаза.

— Сложная у тебя работа, Машков, — сказал Дронго. — Ты мог бы и меня предупредить.

— Напрасно ты обижаешься, — ответил полковник, — просто глупо. У меня приказ. Ты вольный стрелок, а я офицер ФСБ. Неужели не понимаешь?

— А если завтра тебе прикажут убрать «вольного стрелка», узнавшего слишком много и про ваши методы, и про научные центры? Ты станешь стрелять мне в спину, оправдываясь тем, что у тебя приказ?

— Это не одно и то же, — повысил голос Машков.

— Это одно и то же, — закричал Дронго. Еще несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Потом Машков отвернулся. Дронго сел на стул, глядя перед собой.

— Значит, секрет сохранения оружия важнее самого оружия. Даже важнее его применения, — прошептал он.

— У этого оружия период полураспада такой… — начал Машков.

— Подожди, — прервал его Дронго, — меня все равно мало интересуют технические характеристики ЯЗОРДов. Но только там не полураспад, Машков. Похищенные заряды — это символы распада. Распада нравственности, моральных и этических норм огромного государства и каждого из участвующих в этом деле людей. Волнов готов спать с женщиной, зная, что она сошлась с ним лишь для того, чтобы его использовать. Он изменяет присяге офицера, чтобы получить деньги. Суровцева планирует и организует убийство собственного мужа. Хорьков готов продать все что угодно. Ученый Сиротин так страшно платит за свое предательство. А Глиншгейн и его напарник? Это символы распада, Машков. И твое сегодняшнее поведение тоже символ.

— Ты ничего не можешь понять, — горько сказал Машков. — Интересы государства должны превалировать…

— Это ты расскажешь алжирским детям, если сегодня не успеют перехватить яхту Абделя. Или французским, если мы опоздаем. — Он посмотрел на часы: — В половине восьмого отходит поезд на Париж. Мы должны успеть.