Символы распада - Чингиз Абдуллаев

— Я позвоню, — вздохнул наконец корректный Корню, приглаживая свои немного подкрашенные волосы, — но вы напрасно считаете, что это может привести к каким-то конкретным результатам. Кроме того, сейчас август, и многие находятся в отпуске. Комиссар Жерар только вчера вернулся из отпуска, и мне будет очень неловко, что я беспокою его в первый же рабочий день.

Корню со вздохом поднял трубку и попросил позвать к телефону комиссара Жерара. Он долго объяснял ему что-то. Очевидно, комиссар тоже не очень хотел видеть у себя иностранцев. Но наконец они договорились, и Корню, положив трубку, удовлетворенно вздохнул:

— Он будет ждать вас после трех часов дня.

— Сейчас, — разозлился Машков, — поймите, речь идет об очень важных преступниках.

— Но вы же видели, что я с трудом добился его согласия! — изумился Корню.

— Поехали, — встал Дронго. — Давайте без всяких разговоров поедем к этому комиссару. Эти самовлюбленные кретины не понимают, что здесь происходит. Если первый ящик попал в Париж, то он может взорваться в любую секунду. Представляешь, что останется от этого города?

Они вышли из здания, сели в автомобиль. Переводчик шел за ними следом. К этому времени Машков и Дронго уже перешли на «ты», их сблизили и совместное расследование, и общие трудности.

— Ты так беспокоишься за этот город, как будто родился здесь, — устало заметил Машков.

— Верно, — согласился Дронго, — я очень люблю этот город. Считаю его одним из самых прекрасных городов мира.

— Что будем делать, если этот Жерар нас не примет?

— Я переверну что-нибудь в полицейском участке, и нас отведут к комиссару, — пошутил Дронго. — Примет. Он профессиональный полицейский, а не чиновник, как Корню, к тому же всего-навсего замещающий начальника.

— С чего ты взял?

— На дверях его кабинета другая табличка. Тот, наверно, в отпуске загорает, а Корню остался на работе. Он прав насчет отпусков. В августе в Париже не остается ни один мало-мальски уважающий себя руководитель.

— Психолог, — покачал головой Машков. Они приехали в комиссариат, и Жерар действительно принял их. Он оказался добродушным, рыхлым пятидесятилетним человеком. Комиссар внимательно выслушал своих неожиданных гостей и разрешил им ознакомиться с протоколами вчерашних событий. Он даже не очень вникал в их документы и командировочные удостоверения, а также письма, подписанные руководством Интерпола. Его не интересовали подобные мелочи. Переводчик долго и обстоятельно переводил протоколы французских полицейских. Выяснилось, что оба киллера были убиты выстрелами из одного и того же оружия, причем сходного с тем, какое было у них самих. При этом один из убитых получил две пули в спину, а второй, напротив, две пули в грудь. В карманах убитых были обнаружены авиационные билеты Берлин — Париж, адрес дома, у которого они были убиты, пачки долларов и франков, расчески, пистолеты с глушителями, ножи, гостиничные карточки отеля «Норд», спички из отеля «Крийон», зажигалки, сигареты, часы. Переводчик перечислял все добросовестно, французский полицейский, сидевший рядом и вслух читавший протоколы, сонно кивал, а Машков и Дронго внимательно слушали.

Далее следовало описание белья покойных, характер их ранений, действия каждого из обнаруживших трупы полицейских.

— Так мы ничего не узнаем, — сказал Машков. — По-моему, мы зря потратили время. Эти ребята явно приехали за Ревелли — Конти и здесь их кто-то ждал. Видимо, у Конти есть свой телохранитель.

— Который успел выстрелить раньше двух профессионалов? — с сомнением спросил Дронго и продолжал, поясняя свою мысль: — Все четыре выстрела были сделаны из одного пистолета. Каким бы суперменом ни был человек, стрелявший в киллеров, он не смог бы сделать четыре выстрела из пистолета с глушителем менее чем за три-четыре секунды. Я уж не говорю о секунде, которая ему понадобилась, чтобы перевести оружие с одного на Другого. Итого четыре-пять секунд. Обрати внимание, что соседи не слышали выстрелов. А это значит, что стреляли из пистолета с глушителем. Такого же, какой был и у убитых. Единственный вывод из этого может быть очень конкретным. Киллеры знали человека, который стрелял в них, и сами не стреляли в него, пытаясь осознать, что случилось. Кто мог быть этим человеком, который точно знал, что они приедут к Ревелли, и поджидал их именно здесь? Не понимаешь? Хорьков и Суровцева арестованы. А упало, Б пропало, что осталось на трубе? — улыбнулся Дронго, вспомнив детскую считалку. — Связующее их И, — пояснил он. — Этим человеком мог быть только Полухин, который неизвестно каким образом оказался во Франции.

— Зачем тогда ему убивать своих людей? Он бы скорее помог им. Здесь что-то не сходится.

— Для чего? — спросил Дронго. — Почему он должен был помогать им? Во имя кого? Хорьков уже сидит в тюрьме и не заплатит положенного гонорара. Сам Полухин вряд ли хочет вернуться в Россию. Ему нужно закрепиться здесь. И единственный выход — сделать своим должником такого человека, как Ревелли — Конти. Он все рассчитал правильно. Это был он. Это был сам Полухин.

— Похоже, ты прав, — задумчиво сказал Машков. — Но это ничего не меняет. Даже если мы знаем, что с Ревелли был он.

— Нужно затребовать его фотографию из Москвы и попросить комиссара Жерара раздать ее парижским полицейским. У Полухина есть одна яркая примета — он хромает, и это сразу заметно. Черт возьми, как обидно, что у нас совсем нет времени.

— Ты думаешь, что они могут устроить взрыв?

— Они могут устроить все что угодно. Ты помнишь, когда мы гуляли на Елисейских Полях, ты обратил внимание, что там нет мусорных урн? Так вот, их убрали оттуда после того, как произошло несколько взрывов. Взрывчатка закладывалась именно в мусорные ящики.

— Нужно предупредить Жерара, — согласился Машков, — и связаться с Москвой. Давай обратно к комиссару.

На все следующие действия у них ушло еще около четырех часов. Пока ждали фотографий из Москвы, они втроем, вместе с офицером-переводчиком, в один голос проклинали французских и российских чиновников, которые не могут и не хотят работать быстро и оперативно.

Они уже собирались выйти из комиссариата, но тут наконец пришла фоторафия Полухина. Комиссар внимательно рассмотрел ее, положил на стол, достал трубку, вытащил спички и закурил. Дронго невольно обратил внимание на спичечный коробок. Он был большой и плоский. Он задумчиво взял спички. Какая-то мысль пришла в голову.

— Эти спички я покупаю специально для трубки, — пояснил Жерар. — Вообще-то они предназначены для сигар.

— Спички, — повторил Дронго, — спички из отеля «Крийон». Нужно немедленно проверить телефон на той квартире, где жил исчезнувший постоялец. В доме, рядом с которым убили двух киллеров. Немедленно проверить все телефоны в доме и все телефоны в отеле «Крийон». И если хотя бы один совпадет…

Он не договорил, ибо комиссар вскочил и спросил:

— Почему вы считаете, что именно в «Крийоне» нужно проверять телефоны?

— Они первый раз в жизни попали в Париж и остановились в дешевом отеле «Норд» у Северного вокзала, — пояснил Дронго. — Посмотрите их билеты. Прошли только сутки, как они прилетели в Париж. Посмотрите даты на билетах, когда они прилетели из Берлина. Прошу вас, комиссар, быстрее проверяйте телефоны. Эти парни не могли просто так оказаться в «Крийоне». Там ведь, кажется, рядом американское посольство. Проверяйте телефоны, — закричал он, теряя терпение. Переводчик переводил все очень добросовестно и даже, в свою очередь, тоже закричал. Комиссар бросился к дверям.

Еще через полчаса никаких сомнений уже не оставалось. За последние несколько дней из квартиры внезапно исчезнувшего жильца, походившего по описанию на Ревелли — Конти, звонили несколько раз в отель «Крийон», в номер пятьсот десять. Там проживал некий мистер Абдель, приехавший из Алжира.

— Алжир, — побледнел Жерар, — только не Алжир!

— Мусорные ящики, — кивнул Дронго. — Это они, Машков, мы нашли тех, у кого находится наш первый ящик. Это они. Но почему они так торопились? Почему именно в августе? Почему в августе?.. Что будет в августе в Алжире, комиссар? Вспомните, может, там что-нибудь состоится? Какое-нибудь событие или какой-нибудь важный визит. А может, что-нибудь важное произойдет в Париже?

— В августе в Париже ничего не может произойти, — усмехнулся комиссар. — Вся Франция в отпуске, и весь Париж отдыхает на море. А вот в Алжире — да. Там двадцать третьего августа должны состояться выборы. Об этом пишут все наши газеты. Разве вы не знаете?

— Двадцать третьего августа… — Дронго посмотрел на Машкова. — У нас всего четыре дня. Немедленно в «Крийон». Комиссар, я прошу вас немедленно арестовать мистера Абделя. Немедленно. Это чрезвычайно важно. У нас есть все основания подозревать, что он причастен к готовящемуся террористическому акту.

— Не нужно торопиться. — Комиссар поднял трубку, набирая номер отеля. — Сначала я узнаю, проживает ли он еще в этом отеле. Вы не были в этом отеле? Это произведение искусства. А какой там ресторан, — восторженно сказал комиссар. — В нем работает сам господин Бушэ! В ресторане «Лез Амбассадор». Алло, мсье, это говорит комиссар Жерар. У вас проживал мистер Абдель из Алжира. Прошу вас, проверьте, не выехал ли он из вашего отеля… Да, господа. Там такой ресторан. Вы обязательно должны сходить туда. Гусиная печень, консервированная в собственном жиру. А какие там запеченные омары! Это потрясающе.