Дымовое древо - Джонсон Денис

Вести от Стиви приходили беспрестанно – обычно это были короткие записки, которые она строчила на уроке машинописи, в точности такие же, какими она могла обмениваться исподтишка с любым другим одноклассником, как если бы Джеймс сидел за партой в двух рядах от неё и дремал, а не расстёгивал брюки в бункере, освещая фонариком оголённый пах и разглядывая жуткий багрово-красный воспалённый участок кожи – дрожащий огонёк изменял его цвет до какого-то почти зеленоватого оттенка. «Это не из-за шлюх, это не из-за шлюх, – твердили другие парни, у которых он всё выпытывал и выпытывал об этой напасти, – это просто такая хрень, такая паскудная тропическая хрень из-за пота, из-за жары, из-за джунглей, а от той бодяги, что тебе выдают, она постепенно сойдёт. А яйца брить ни к чему. Так что не парься. И яйца не брей». Письма от Стиви, её буквы i, увенчанные кружочками вместо точек, ужасали его в той же степени, что и кожные опрелости. Ответов он почти никогда не писал.

«Я прошёл с тобой лишь полдороги до любви», – написал он ей как-то раз, процитировав какое-то из стихотворений Эванса к его собственной подруге.

«Я буду ждать тебя вечно, – написала она в ответ, – буду верной тебе до конца».

На это так и подмывало написать: «Не надо быть верной, потому что я тебе изменил». Но вместо этого он просто не стал отвечать ничего.

На Рождество он получил открытку от матери и до боли не хотел её распечатывать – наверно, там будет очередное нытьё насчёт денег. Но в открытке оказались лишь стандартные холлмарковские вирши про Спасителя в яслях, про пастухов, про чудесную звёздную ночь, в которую родился Христос, а под ними подпись: «С любовью, мама».

* * *

Лейтёха-чокнутый взял с собой патрульный отряд, и первым, что им подкинуло его невезение, оказалась «паучья нора» с двумя мёртвыми вьетконговцами. На неё Чокнутый наткнулся самолично: сойдя с тропы, чтобы обойти поваленное дерево, провалился ногой под соломенное покрытие, да и наступил на голову одному из трупов. Несколько членов «Эха» оттолкнули ствол в сторону, поддели пробитую крышку из бамбука и травы и увидели двух мертвецов, одного на другом, раскисших от сырости и вонючих; в пустых глазницах кишели муравьи. Дерево упало, ствол завалил окоп и поймал их в ловушку, а за ночь поднялись грунтовые воды, да, видимо, так быстро, что они захлебнулись, едва начав выкапываться наружу. Лейтёха-чокнутый захотел допросить всех поблизости. Первый человек, к которому они подошли, – он как раз возвращался с поля с вязанкой хвороста на плечах – бросил ношу на землю и кинулся наутёк, а двое из «Эха» тут же помчались за ним по пятам. Остальные сели на корточки и стали ждать.

– Подкинула эта гора нам дерьма в штаны, – сказал Лейтёха-чокнутый.

Большинство из них пробыли здесь слишком мало, чтобы ощутить в воздухе перемену. Флэтт и Джоллет уехали, людей перебрасывали из подразделения в подразделение, так что из старичков во взводе остались только специалист четвёртого ранга Хьюстон, которого все знали под кличкой «Ковбой», и Чёрный Человек, безымянный сержант. На данный момент появился ещё один чернокожий парень, рядовой первого ранга Эверетт, который хоть и откликался на свою фамилию, но общался только с Чёрным Человеком, и притом очень тихо, так что никто другой его не слышал.

– Кстати, насчёт дерьма, – сказал Лейтёха-чокнутый, направился за кустики, и вышел, застёгивая ремень, как раз через минуту, когда вернулись двое пустившихся в погоню – без местного жителя.

– Не повезло?

– Ушёл.

– Он под землёй, сэр.

– Ну, это мы так думаем.

– Там туннель, сэр.

– Сука! Полковнику только не говорите, – огорчился Лейтёха.

– Это вот тут, прямо рядом.

Весь отряд окружил дыру два на два фута, которая определённо походила на врата в подземный мир. Лейтёха-чокнутый опустился на колени, посветил фонариком вниз и немедленно встал.

– Да, такие вот они все и есть. Уходят полого вглубь на три-четыре фута, а потом резко ныряют вниз. А ну, разойдись! – приказал он им, выдернул чеку у гранаты, закатил её в нору и как угорелый побежал прочь. Взрыв прозвучал как-то мелко и приглушённо. Комья земли взлетели к небу и дождём посыпались вниз. – Хер поймешь, – протянул он. Поставил двоих у норы, а сам вместе с остальными вернулся к трупам.

Здесь, на южном склоне горы, они патрулировали некое подобие шоссе. Бульдозером Д-6 удалось расширить тропу от базы «Эха» на пять километров. После этого начинались скалы и овраги, непроходимые для автотранспорта. Лейтёха-чокнутый вызвал по рации сержанта Хармона, и тот выехал им навстречу на джипе.

– Мне эти мертвяки тут нахер не сдались, – сказал он Хармону. – Уволоки их отсюда подальше. Если на горе есть ещё вьетконговец, так пусть он и мучится вопросом, мёртвыми мы их взяли или живыми. Видите, – обратился он к остальным, – вот так и работает отдел «Пси»: ебёт вьетконговцам мозги.

Они с сержантом сели в джип и стали наворачивать сухпай, пока кого-то из отряда не посетила мысль, что можно ведь вытравить местного из туннеля – если, конечно, он действительно там – с помощью бензина.

Трое подняли с кормовой части вездехода полупустую бочку в пятьдесят пять галлонов и подкатили её с дороги к входу в туннель – бочка катилась зигзагом, а люди матерились и продирались через заросли. Остальной патруль собрался понаблюдать за процедурой. Двое опрокинули ёмкость над норой, а третий постучал по крышке прикладом своей эмки, чтобы та расшаталась.

Увидев это, Лейтёха-чокнутый немедленно подошёл ближе. Чуть приоткрыл рот и с немым укором выставил голову вперёд.

– Мы в процессе ликвидации, – объяснил человек.

– Уэйн, это же винтовка, а не кувалда.

– Виноват, сэр. Я это просто к тому, что сейчас мы этого блядского гука отсюда вышибем.

Они отвинтили крышку, выплеснули едко пахнущее содержимое бочки в нору, и рядовой первого ранга Уэйн, крупный, бестолковый детина из Айовы, раскорячился над тёмным провалом, чиркнул спичкой и уронил её вниз. Взрывная волна подбросила его в воздух, и он, завыв, как артиллерийский снаряд, пронёсся у них над головами и грохнулся где-то за верхушками деревьев.

– Кто следующий? – спросил сержант Хармон.

Двое напарников рядового Уэйна кинулись на поиски товарища. Вернулся он держась за них с обеих сторон и прихрамывая.

– Ты забыл крикнуть: «Ложись!»

Кажется, он не получил серьёзных повреждений. Только и сказал:

– Теперь я знаменит!

– Полковнику не понравится, что ты его туннель разъебал, – сказал Лейтёхе-чокнутому Чёрный Человек.

Лейтёха-чокнутый обнял Чёрного Человека за плечи, а сержант подошёл к нему спереди и взглянул в лицо.

– Кто-то должен проверить состояние туннеля.

– А почему бы тебе туда не спуститься, а, Чёрный?

– Мне?

– Ага. Полазать там, поглядеть, чё да как.

– Посмотреть, а вдруг это такой туннель, из которого живьём не вернуться.

– Да там ни хрена от туннеля этого не осталось, лейтенант, сэр.

Лейтёха-чокнутый притянул Чёрного Человека вплотную к себе за плечи и сказал:

– Мы ползём по туннелям, бог с нами, чёрт с ними!

Вдруг голос подал Ковбой:

– Наверно, я спущусь.

Весь отряд тут же повернулся к нему. А затем так же дружно отвернулся. Все смотрели кто вверх, кто вниз, кто куда-то вдаль.

– Доброволец найден, – объявил сержант.

Лейтёха-чокнутый сказал Ковбою:

– Ну, порадуем полковника.

В последние дни полковник в «Эхе» почти не появлялся. Новички только мельком видели его фигуру издали. Ковбой спросил у Хармона:

– А он прямо вот настоящий полковник?

– Ну я бы не сказал, что он всего лишь плод моего воображения.

– Что бы это значило?

– Надо полагать, это значит, что он настоящий, рядовой. Надо полагать, если бы он отдавил вдруг тебе мизинец, ты бы заорал во всю глотку.

– Ну не знаю, – протянул Ковбой. – Мне чаще доводилось сидеть на коленях у Санта-Клауса, чем своими глазами видеть этого полковника. Так что для меня он менее реален, чем Санта-Клаус…