Страж раны - Андрей Валентинов

— Надо ехать в Дели, — заявила Берг, когда англичанин удалился. — Иначе, господа, у вас есть шанс застрять тут надолго. И мой Косухин окончательно одичает.

— Там нет русского консула, — возразил капитан, не отреагировав на «моего Косухина».

— Мистер Фиц-Рой сообщил, что в Дели до войны была русская колония. Там должен быть кто-то, кто имеет выходы на местных чиновников.

— Оу! — оживился Тэд. — Мисс Наташа, поехали завтра же! Из Дели мы завернем в Агру, я покажу вам Тадж-Махал…

Вечером, когда Валюженич, ложившийся как правило с первыми сумерками, уже видел третий сон, Наташа достала телеграмму от дяди, и развернув, протянула Арцеулову.

— Понятно, — чуть помолчав, проговорил тот, и отвечая на немой вопрос Степы, перевел:

— «Немедленно возвращайся в Париж. Владимир беспокоится. Карл Берг.»

— Какой Владимир? — вначале не сообразил Степа.

Наташа улыбнулась:

— Если бы меня спросил об этом мистер Фиц-Рой, то я бы ответила, что это мой жених. Вам же, Косухин, учитывая родство наших душ, признаюсь, что этот Владимир для меня куда дороже, чем жених…

— «Мономах»! — Степа наконец сообразил и тут же спохватился: — Так что же это? Никак Николай вернулся!

— Может быть. В любом случае, если бы не ваша горькая арестантская доля и не полное отсутствие как фунтов так и стерлингов, то я бы уже завтра ехала бы к ближайшей пристани.

— Дело не в деньгах, — Арцеулов решил завтра поговорить с Валюженичем о сапфирах. — Не знаю, как господин Косухин, а я считаю, что «Мономах» важнее, чем наши проблемы.

— Да ясно, чердынь-калуга! — поддержал Степа. — Ведь если Коля вернулся, это же…

— Я вас не брошу, господа, — спокойно заметила Наташа. — Не буду напоминать о двух джентльменах, которые ради одной истерички-синего чулка сунули головы буквально в ад… Но это просто непорядочно.

— Погодите… — Арцеулов, до этого молчавший, еще раз перечитал телеграмму. — По-моему, тут сказано не совсем то. Если бы господин полковник и господин Богораз вернулись, ваш дядя мог так и сообщить — скажем, «Владимир вернулся». Тут сказано иначе… Наталья Федоровна, в этой аппаратуре, о которой говорил Семен Аскольдович, могут быть сбои? Может, без вас «Пространственный луч» не удается наладить? Ведь в телеграмме сказано «Владимир беспокоится»…

— Ах ты… — до Степы дошло. — И чего же тогда?

— Завтра поезжайте в Дели, — решил Арцеулов. — Берите билет на ближайший пароход и вместе с Тэдом возвращайтесь в Париж. Если удастся найти кого-нибудь из русской колонии, кто бы мог нам помочь — тем лучше. Ведь с нами ничего не случится, Наталья Федоровна. В конце концов, мы просто удерем — вдвоем легче…

Валюженича и Наташи не было четыре дня. Чтобы не давать волю беспокойству, Арцеулов всерьез занялся со Степой изучением боевых приемов. Косухин учился быстро: реакция у него была отличная, глаз — острый, а злости, столь необходимой в любой драке, — хоть отбавляй. Когда Косухин овладел наиболее простыми ударами и захватами, Арцеулов попросил одного из полицейских, наблюдавших за обучением с нескрываемым интересом, достать где-нибудь обыкновенный табурет — мебели в хижине по индийскому обычаю не было. Когда табурет — старый и колченогий — был доставлен, Ростислав показал, что можно сделать с его помощью. Косухин получил еще один синяк, а пораженный полицейский убежал и вернулся с самим Джонсом-Джойсом-Джоунзом. Лейтенант вначале молча наблюдал, затем не вытерпел и сбросил мундир, предупредив, что и сам обучался совершенно секретной новинке, которую называют «джиу-джитсу». Косухина он победил вчистую, но Арцеулов оказался крепким орешком. Получив в свою очередь синяк, англичанин пожал соперникам руки и пригласил их домой, в маленький аккуратный домик, где полицейский вел свою холостяцкую жизнь. Пришлось опустошить бутылку виски, закусывая чем-то настолько пряным, что пить хотелось еще целые сутки…

Валюженич и Берг вернулись под вечер. Наташу было не узнать — изящное шерстяное пальто, новенькая шляпка, в руках — роскошная сумочка из выделанной кожи. Валюженич был в новом костюме, плаще и шляпе, которая смотрелась на нем несколько странно. Вдобавок Тэд волок большой чемодан и два огромных пакета.

Степа лишь моргал, когда из чемоданов и пакетов извлекались предметы буржуйской роскоши — два новых костюма, рубашки, ботинки и даже бритвенные станки «Жиллет». Вдобавок ничего не понимавшего Косухина тут же заставили переодеться, побриться и причесаться. В конце концов Берг, руководившая экзекуцией, осталась довольна, заявив, что теперь она все-таки примет приглашение Степы на бал к губернатору, где ее, само собой, будет ждать корзина с цветами. Кончилось это тем, что Степа снял с себя буржуйские тряпки, переоделся в свое привычное облачение и напрочь отказался обсуждать подобные мещанские проблемы.

— Мы взяли билеты на пароход из Бомбея, — сообщила Наташа, когда все наконец успокоились и расселись на циновках возле очага. — Чтобы успеть, надо уезжать завтра…

— Хорошо, — кивнул невозмутимый Арцеулов. Степа тоже одобрил, хотя на душе вдруг стало тоскливо.

— Я бы не согласилась, — продолжала Берг. — Но буквально в первый же день нам повезло. Нам удалось найти… Вернее, Тэду удалось найти одного нашего земляка. Его фамилия Ингвар. Николай Константинович Ингвар.

Степе эта странная фамилия ничего не говорила, а Ростислав встрепенулся:

— Простите — Ингвар? Художник Ингвар? Так он в Индии?

— Да, уже четвертый год. Его здесь неплохо знают, и он обещал помочь. По-моему, ему можно верить. Он лично знаком не только с губернатором провинции, но и с вице-королем, у него неплохие связи в Лондоне. Господин Ингвар обещал держать меня и Тэда в курсе дел — я дала ему мой парижский адрес. А может… Может, мне все-таки не ехать, Косухин?

Степа от неожиданности вздрогнул. Он вдруг понял, как хорошо было бы, если бы Наташа осталась. Но ведь девушка спешила в Париж не просто для встречи с дядей! Быть может, от нее зависит, сумеет ли его брат вернуться из черного небытия, куда унесла его окутанная дымом стрела «Мономаха»…

— Вы… поезжайте, Наташа, — вздохнул он. — Я это… лучше сам в Париж приеду…

Тем временем Тэд достал из чемодана пару бутылок шотландского виски и бутылку чего-то французского, белого — для Наташи, чем и был отмечен последний совместный ужин.

Перед сном Валюженич вручил Арцеулову пачку денег, чековую книжку и один сапфир. Как оказалось, Тэд продал лишь свой камень и один из тех, которые дал ему Ростислав. Все равно — денег оказалось столько, что Арцеулов лишь покачал головой и решил покуда ничего не говорить Степе.