Персики для месье кюре - Джоанн Харрис

Я не договорил: Карим и его приятели снова обменялись несколькими гортанными арабскими фразами, и он, повернувшись ко мне, бросил:

— Извините, месье кюре, но у меня сегодня очень много дел. Надеюсь, мы еще сможем с вами поговорить — когда я вернусь.

Когда я вернусь? Сердце у меня упало. Я, видно, слишком сильно рассчитывал на то, что он меня отпустит.

— Я не понимаю, чего вы хотите добиться, удерживая меня здесь. Или вам кажется, что вы сможете заставить меня в чем-то признаться? Но в чем? Ваша невестка, Карим, в полной безопасности. Она живет у Вианн Роше.

Последовала пауза. Затем он недоверчиво переспросил:

— У Вианн Роше?

— Да, у нее. А теперь…

— О чем Алиса вам рассказала?

— Ни о чем. Мне она вообще ни слова не сказала. Ну что, теперь-то вы меня отпустите?

Последовала еще одна затяжная пауза. Наконец он сказал:

— Нет, я не могу вас отпустить.

— Но почему? — Мой гнев еще усилился. — Какого черта вам от меня нужно?

Карим еще на шаг приблизился ко мне; я ясно видел его лицо и понимал: то, что я принял за непробиваемое спокойствие, на самом деле было тихой яростью, точнее, бешенством, которое он с трудом сдерживал.

— Моя сестра Инес пропала, — сказал он. — Исчезли и она сама, и ее дочь. Мы обнаружили это вчера после того, как поймали тебя, когда ты пытался поджечь судно, зная, что там спят женщина и ее ребенок. Мы, конечно, могли бы позвать полицию. Но вряд ли они отнесутся к этому делу с должным сочувствием. А потому мы решили оставить тебя здесь, кюре, пока ты не ответишь нам на все интересующие нас вопросы. Иншалла. Я очень надеюсь, что в следующий раз ты расскажешь нам всю правду.

С этими словами он повернулся и вышел вместе со своими приятелями, крепко заперев за собой дверь. Я слышал, как ключ несколько раз повернулся в замке.

Я выругался — опять и на французском, и на латыни. Затем присел на ступеньку — собственно, только там и можно еще было присесть — и стал ждать, надеясь, что Майя все-таки вернется. Господи, думал я, чем же я все-таки настолько прогневил Тебя, что ты так жестоко меня наказываешь! А еще я думал о горячем кофе и свежих круассанах и слушал возобновившийся у меня над головой адский грохот беговых дорожек.

Глава шестая

Четверг, 26 августа

В Маро мы первым делом направились туда, где, как мне казалось, я наверняка найду теплый прием. Однако темно-зеленые ставни дома, где проживало семейство Аль-Джерба, были плотно закрыты. Мы постучались. Дверь нам открыла Захра, как всегда в никабе, но даже покрывало не могло скрыть ее явного замешательства.

— Извините, но матери сейчас нет дома, — сказала она.

Я объяснила, что мы ищем Рейно, и спросила, не видела ли она его.

Она покачала головой. Цвета ее ауры ярко вспыхивали под никабом — казалось, Захра пребывает в сильнейшем волнении и с трудом его сдерживает.

— Как вам мои трюфели? — спросила я. — А Оми понравились те, с кокосовой стружкой, которые я приготовила специально для нее?

— Оми тоже нет дома, — невпопад ответила Захра.

Да, у нее, безусловно, были какие-то серьезные неприятности. Впрочем, над покрывалом были видны только ее глаза; она с беспокойством смотрела то на меня, то на Жозефину.

— Вы уверены, что не видели Рейно? И ничего о нем не слышали?

Она снова покачала головой и спросила:

— Он что, ваш приятель?

— Да, пожалуй, — ответила я. — Думаю, можно сказать и так.

— Странно, что вы дружите с таким человеком. — Она сказала это ровным голосом, стараясь не выдать своих истинных чувств, но под покрывалом ее аура вспыхивала всеми цветами радуги, точно бушующее пламя.

— Так было не всегда, — сказала я, — и если честно, то сперва мы скорее были врагами. Но это было очень, очень давно. Но с тех пор мы оба успели сильно измениться. А я обнаружила, что страх, который жил во мне, был именно моим страхом, он не имел к Рейно никакого отношения, что я смогу стать свободной, лишь отпустив этот страх.

Захра немного подумала над моими словами и сказала:

— Что вы за люди такие? Иногда я вас совершенно не понимаю. Всегда только и разговоров, что о свободе. Там, откуда я родом, считают, что никто никогда не может быть по-настоящему свободным. На все воля Аллаха. Он все видит, все знает.

— Рейно тоже так думает, — сказала я.

— А вы нет?

Я покачала головой.

— А как же Шайтан?

Я пожала плечами:

— По-моему, люди и сами отлично умеют творить зло, без какого бы то ни было вмешательства дьявола. Меня, например, воспитывали с верой в то, что нам следует учиться самим управлять своей жизнью, самим писать для себя законы и самим бороться с последствиями собственных поступков.

Захра как-то непонятно хмыкнула и сказала:

— Как сильно все это отличается от того, чему учат нас! Но если не будет никаких общих правил, разве вы всегда будете знать, как поступить в том или ином случае?

— Вряд ли кто-то способен всегда это знать, — сказала я. — Все мы порой совершаем ошибки. Но бездумно следовать правилам, всегда поступать только так, как нам было велено, вести себя как послушные маленькие дети… нет, на мой взгляд, подобная идея никак не могла исходить от Бога. Она, скорее всего, исходит от тех, кто использует «волю» Бога как предлог для того, чтобы подчинить себе других. Не думаю, что Богу есть какое-то дело до того, что мы носим и что едим; мне кажется, Ему все равно, кого мы выбираем себе в любимые. И потом, я не верю в такого Бога, который проверяет преданность людей тем, что разрушает их души, практически уничтожает их или же играет с людьми, как маленький мальчик, ковыряющий палкой в муравейнике.

Я так и думала, что Захра станет возражать; но едва она успела начать, как за спиной у нее что-то затопотало, засуетилось, и вынырнула Майя с зажатым под мышкой Типо. Малышка с интересом посмотрела на меня и спросила:

— А Розетт тоже с тобой пришла?

— Сегодня нет.

Она надула губки.

— Но мне так скучно! Можно мне пойти поиграть с Розетт? Я хочу ей кое-что показать. — И маленькая озорница с некоторым коварством посмотрела на Захру. — Один секрет. Но об этом будем знать только я и Розетт.

Захра нахмурилась.

— Майя, будь умницей. Джиддо плохо себя чувст-вует.

Карие глазенки широко распахнулись.

— Но я же…

Захра еще что-то сказала ей, на этот раз по-арабски, и Майя снова надула губки.

— Джиддо очень скучает по нашему коту, — сказала она, глядя на меня. — Когда джиддо еще жил с дядей Саидом, кот всегда сам к нему подходил и сидел у него на коленях. Может, если бы мы кота поймали и принесли ему…

Захра, явно теряя терпение, резко сказала:

— Болезнь джиддо не имеет к коту ни малейшего отношения!

Я видела, что назревает ссора, и вмешалась, стараясь ее предотвратить.

— Так, может, мне взять Майю с собой? — предложила я Захре. — А вы бы все немного от нее отдохнули. Я прекрасно знаю, что такое маленькая девочка в доме. — Было заметно, что искушение велико и Захра колеблется. — Не беспокойтесь. Она просто побудет у нас и поиграет с Розетт. А потом, еще до наступления ифтара, я приведу ее обратно.

Захра все еще колебалась, но потом вдруг резко кивнула — точно птица, клюнувшая орех, — и сказала:

— Ну хорошо, пусть идет. А теперь мне пора. Спасибо, Вианн, что зашли нас проведать.

И она исчезла за зеленой дверью, а мы трое остались стоять у крыльца, и ветер по-прежнему свистел под скосами крыши, и длинная тень минарета тянулась через залитую солнцем улицу, словно стрелка на циферблате солнечных часов.

Жозефина с сомнением посмотрела на меня.

— Ну вот! А ты говорила, что они твои друзья.

— Да, друзья. — Я и сама была озадачена. — По всей видимости, Захра просто чем-то расстроена. Наверное, тревожится о старом Маджуби.

И мы двинулись по бульвару в обратном направлении. Майя бежала впереди, прыгая по лужам, а я рассказывала Жозефине о болезни старика и о том отчуждении, которое возникло между ним и остальными членами его семьи. Я, правда, не стала упоминать о предупреждении старого Маджуби, что мне следует держаться подальше от воды; ничего не сказала я и о том, что он видел меня и Инес во сне. Когда мы проходили мимо спортзала, я заметила, что дверь туда, как обычно, слегка приоткрыта и изнутри несет хлоркой и кифом; эти запахи смешивались с типичными запахами Маро — пыли, готовящейся пищи и реки. Я обратила внимание, что Майя как-то слишком поспешно постаралась миновать поворот в переулок, зато даже остановилась на минутку напротив того узкого прохода, что ведет вниз, к дощатым мосткам на берегу Танн. Взрослый, пожалуй, лишь с трудом смог бы там протиснуться, но для Майи он был достаточно просторен.