Взгляд из угла - Самуил Лурье

Вполне убедительный, по-моему, повод выпить.

А в паузе между двумя этими красными деньками порядочные люди устроят какой-нибудь марш против ненависти: горстка хлипких проплетется печальной цепочкой, имея в руках портреты прекращенных уже. Покричат, сами себе не веря: фа-шизм-не-прой-дет!

А он и в самом деле не пройдет. Все пройдет, кроме фашизма.

И какой, спрашивается, против ненависти может быть марш? Тут, скорее, подошел бы вальс или, не знаю, чарльстон. А серьезно говоря - против ненависти настоящей, спелой - когда мозговое вещество уже размягчилось, а мускулы, наоборот, напружинились, - легального средства нет.

Дрожать, наподобие этих безрассудных бедняг, иностранных студентов, под самодельным жалобным лозунгом: мы - тоже люди! (тоже люди - как кто? как убийцы - или как равнодушные зрители убийств?) - извините, западло.

Дискутировать, теоретизировать? Типа - вот вам тезис: человеческое мясо вкусно и питательно; а ну-ка противопоставьте неопровержимые контраргументы! - не дождетесь.

У демократа, как всегда, остается одна надежда: вопреки всему, на большинство. И она отчасти обоснована статистикой. Якобы только 45%

наших сограждан готовы поддержать негодяев немедленно и активно. А 55%, получается, не готовы.

Получается - в принципе-то - прямо десятипроцентная победа здравого смысла.

Жаль, нельзя порадовать ею невооруженный взгляд. А может, и не жаль. Может, это и к лучшему.

Эти сорок пять из каждых ста, надо думать, преувеличивают свою бодрость. Не побегут они на погром, пока начальство не прикажет, - разве что так, из любопытства, просто поглазеть. А вообще предпочли бы, чтобы все как-нибудь сделалось без них, как бы само. Кончился праздник, выходишь на улицу - а на ней сплошь одни сероглазые и белокурые - и зарплата резко повысилась, а квартплата упала, и в магазинах продукты почти что даром, бери - не хочу.

Но и пятьдесят пять из ста тоже вряд ли железные. Одно дело - социологический опрос: у безымянного тебя спрашивают - веришь ли ты в этот бред? И ты, имярек, спокойно включаешь свои умственные способности: да за кого вы, дескать, меня принимаете? А вот если прикажут и пригрозят, да каждому поименно - расклад выйдет, пожалуй, другой.

Однако ж - не приказывают пока. Поскольку начальник, в отличие от демократа, пропорцию вычисляет по-другому. Его-то, начальника-то, только сказанные 45% и окружают, - он принимает их за все 100 и трепещет. Ну вас всех, думает, к черту; еще подсоберу зеленых - и общий привет: займусь обустройством участка на Лазурном берегу; мотыгу мне! мотыгу!

Так что возблагодарим жадность. И восславим трусливую лень - единственный антидот против бешенства глупости.

И выпьем. За кремлевских, например, ворон 1612 года. Чтобы их потомство не затронул птичий грипп.

14/11/2005

Остановить страуса

Позвонили по телефону. От имени одного влиятельного лица, приближенного к одному значительному. Предложили денег. Сумму, впрочем, не назвали, сказали: много. Сколько запрошу. За что, как бы вы думали?

За статью про Дворцовую площадь и кинофестиваль. Как они друг дружке противопоказаны. Священные камни - циничный коммерческий интерес - эрмитажная живопись в опасности, - в общем, понятно.

Вежливо отказавшись: дескать, недосуг (не грузить же посредника бесполезной для него информацией, типа - я не такая, я жду трамвая), ваш вышеподписавшийся сразу же выбросил этот сюжет из головы. И не вспомнил бы, но через несколько недель - чу! - тревога: сам нынешний управитель Зимнего дворца вслух сомневается - нет ли тут, в этой затее с фестивалем, признаков пошлого коммерческого расчета и посягательства на неприкасаемый архитектурный ансамбль?

Вот и толкуйте после этого, что интеллигенции на все наплевать. Ничего подобного, как видим: заденут за живое - остановит на скаку хоть страуса, войдет куда угодно, даже в общественную палату. По пустякам, действительно, не возникает, - но трепещи, варвар!

Одно дело, когда по священным камням из года в год грохочет на военном параде тяжелая техника и печатают шаг войска, - это экспонатам Эрмитажа хоть бы хны; и свободный Розенбаум пускай на той же Дворцовой при стечении обожателей подает свой волшебный голос за наилучшую из властей, - небось, Александровская колонна не покачнется.

Но кинофестиваль - это слишком. Кинофестивалю - бой. Спи спокойно, Монферран, мы не дадим тебя в обиду. Как-никак, интеллигенция. По штатному расписанию - совесть Петербурга.

Монферрана не дадим, а Тона - легко. Придется старику повращаться в могиле, покуда в храме Христа-Спасителя будет происходить восстановительный съезд Союза русского народа. Террористического, то есть, бандформирования, с большими убийствами на счету.

Но, во-первых, согласитесь, это все-таки не кинофестиваль. Во-вторых, Тон мог бы, как и не мы, полежать спокойно: его-то шедевр (кстати, сомнительный) все равно разбит. А судьба муляжа - плодить муляжи. Силами, естественно, манекенов.

Хотя все равно забавно представить, как они будут переписываться из ВЛКСМ в этот, извините, СОРУН под взглядами нарисованных на стенах евреев - апостолов, там, Богородицы. Как, побаловавшись балычком с икоркой, выберут президиум и приступят к работе: на пленарном заседании - аплодировать толкаемым речам про порабощенную отчизну; разбившись по секциям (по приделам) - составлять списки оккупантов, подлежащих уничтожению в первую очередь, во вторую; звонкими голосами спорить - кого грохнуть когда...

Но все-таки не кинофестиваль. Так что интеллигенции не касается. Здешней - потому что она совесть Петербурга (точней - Центрального района, знаете ли), а не Москвы. А чем занята совесть столичная - надо спросить у нее.

Ах, да! Она занята новостями из Парижа. Обескуражена ими. Ошеломлена. Мол, как же так: я-то, по наивной гуманности, по гуманной наивности, всю дорогу сдерживалась - никому не говорила, что в глубине души думаю про всех этих... меньших как бы братьев... басурман... короче, цветных. Стеснялась: что скажут про меня в Европе? вдруг не так поймут? не пригласят на коллоквиум с предоплатой дорожных расходов? Но теперь - нет, теперь не могу молчать, и Европа, дура политкорректная, мне больше не указ. Доигралась: машины по ночам горят. А она чуть ли не сострадает поджигателям: они, видите ли, дети. Пою ежовую рукавицу! Иглокожую мою защиту от всех этих... неблагодарных... которым сколько ни плати, все равно размножаются. Поневоле станешь патриотом. Как бы это, в самом деле, восстановить Советский Союз, - но чтобы от дружбы народов осталась одна лишь дружба, - народы же сидели бы, проклятые, по домам!

Совесть в истерике. Беспрестанно сморкается. Краем уха прислушиваясь, однако же, к здравому смыслу, который знай гудит себе под нос:

- Ишь чего захотела. Сидели бы они, значит, по домам. А милицию и другие органы внутренних дел (кроме ГИБДД) кто будет кормить? Пушкин? Или пускай на зарплату живут? У нас тут не Париж. Отними у них приезжих -займутся местными. Не менее пристально. Мало не покажется. Так что лучше бы ты, совесть нации, ручная мышь, благословила свою судьбу. Здесь, у нас, все так устроено, что лучше ничего не трогать. Под каждой половицей - бездна. Ничего не менять - даже к худшему. В крайнем случае - ежели зуд нестерпимый - отмени спектакль какой-нибудь в провинции, кинофестиваль: идеал цел, и сама сыта, чего еще надо? Все остальное - не твое дело, СОРУН тебя завали!

Совесть утирается и, всхлипывая, затихает.

21/11/2005

Субъект права

Выходит, значит, из Кремля РФ старушка Божий одуванчик, достает из полиэтиленового пакета бумажный кулек, рассыпает по асфальту съедобные крошки, - а воробьи уже тут как тут; и голуби, приземляясь, выпускают шасси.

Так я представляю себе взаимодействие государства с прессой. Что, дескать, пернатые, нахохлились? Нечего поклевать? А вот вам на бедность суперсенсация - повышены в чинах Скалозуб и Молчалин! Оцените, до чего калорийная новость: пока публика любуется, как обе куклы забираются в новые коробки, вы можете до седьмого пота чирикать вопросительно: кто из них на самом-то деле - переодетый крысиный король? Которого, стало быть, невинной Маше опять суждено в ближайшее время принять за Щелкунчика - и еще раз отдать ему самое дорогое.

Наверное, так ей и надо. Наверное, она этого достойна. Когда-то струсила включить в сеть нюрнбергский крысоуловитель, - а теперь поздно: похоже, проводка съедена. И, кстати, кошки тоже. Теперь сиди и жди, как у поэта Жуковского - епископ Гаттон:

Вот уж ему в расстоянии близком

Слышно, как лезут с роптаньем и писком:

Слышно, как стену их лапки скребут:

Слышно, как камень их зубы грызут.

А больше ничего, собственно говоря, и не слышно. Поэтому так неинтересно чирикать про внутреннюю политику.

То ли дело - внешняя. Как субъект международного права мы с вами еще о-го-го как можем поразить вселенную. Верней - поразвлечь.