Рассвет пламенеет - Борис Беленков

Фон Клейст сделал вид, будто не расслышал. Он встал и, закинув руки за спину, отвернулся. Вспомнились летние дни в удушливой степи Дона и Кубани. Тогда, казалось, не было силы, которая могла бы встать на пути немецкой армии. Что же произошло? Из чего возникли реальные причины, затормозившие движение на юго-восток? Думаю об этом, командующий тщательно силился найти ясный ответ и в то же время упрямо отказывался верить в выросшую силу русских. Перед лицом всех своих неудач фон Клейст продолжал сохранять пренебрежение к своему противнику, русскому генералу Червоненкову, командующему Северной группой Закавказского фронта.

— Да, да?.. Что вы сказали? — резко повернувшись, спросил командующий.

Пожимая плечами и переводя дыхание, адъютант пробормотал:

— Я ничего не говорил.

Морща лоб и вглядываясь в него, Клейст обронил пренебрежительно:

— Не все ли равно, говорили вы или нет! Оставьте меня, наконец. Я устал.

— В приемной ожидают представители прессы, — торопливо произнес адъютант, опасаясь, что не успеет сообщить об этом.

— Кто именно?

— Двое из Берлина. Их сопровождает редактор вашей газеты «Панцер форан». Они хотят…

Клейст оборвал его.

— Довольно! Вы побеседуете с ними. После доложите, чем интересуются эти господа…

Он на секунду задумался.

— Впрочем, нет, я сам… Впустите их ко мне минут через десять.

Адъютант поклонился и мелкими шагами, неслышно вышел из кабинета.

«И так… ночью и днем, беспрестанно кто-то помогает мне стряхивать пыль с истертых планов и донесений фюреру, — подумал фон Клейст. — Частные лица, партия, монополии, пресса — попробуй разберись в этой мешанине?! Но несомненно, что все они собраны в едином тресте взаимного шпионажа. Разве есть возможность предугадать — корреспонденты к тебе добиваются или соглядатаи господина Геббельса. А может быть, здесь не обошлось без участия моего предшественника фельдмаршала Листа? Старик мне никогда не простит».

В начале операций гитлеровских войск на Северном Кавказе группой «А» командовал фельдмаршал Лист. Клейст командовал 1-й танковой армией, которая все больше и больше углублялась в равнину Кубани и, наконец, достигла Терека. Не без содействия фон Клейста фельдмаршал Лист был отозван с Кавказа.

Овладев городами Прохладное, Моздок и Нальчик, Клейст поставил перед войсками задачу: выйти в Северную Осетию, пересечь Терский рубеж, стремительным броском танковой армии генерала Макенгзена прорваться в долину Алхан-Чурт; между Тереком и Сунженскими хребтами двинуться к Грозному. Были составлены оперативные планы и намечены сжатые сроки для овладения городами Владикавказ и Грозный. Обо всем этом с исчерпывающими подробностями Клейст доносил Гитлеру. Предстояло пройти Татартупским ущельем меж двух грядообразных гор, покрытых густыми зарослями леса. Ширина всей низменности, так называемых Эльхотовских ворот, не превышала пяти километров. В этом направлении и двинулась 13-я танковая дивизия генерал-майора Трауготта Герра. Вслед за танками шла 370-я стрелковая дивизия, под командованием генерал-майора Клеппа, снятая из Ногайской степи.

В Татартупском ущелье закипела кровавая схватка.

«Полки русских встали насмерть!» — радировал Клейст генерал-майор Трауготт Герр.

Клейст, прежде считавший Эльхотовские ворота незначительным препятствием на пути к Грозному, связался по телефону с командиром 13-й танковой дивизии. Тоном вежливым, но полным яда, он тогда сказал:

— Я удивляюсь! Вы, генерал, очевидно, увидели собственную тень в искаженном виде. Она продолжает расти вместе с ростом неудач, постигших 13-ю дивизию. Эта неправдоподобная тень заслонила собой вашу доблесть, как черная туча заслоняет солнце. Приказываю: в течение суток овладеть Эльхотовскими воротами!..

— Ясней не скажешь! — выслушав Клейста, мысленно воскликнул командир 13-й танковой дивизии.

У командира танкового батальона майора Робендауд, только что ходившего в атаку и под огнем русской противотанковой артиллерии и бронебойщиков повернувшего вспять, Трауготт спросил:

— Вы говорите — противник зарылся в землю? Скажите, когда-либо вам не приходилось прочесть, ну, хотя бы две строчки об Антее?

Обливаясь грязным потом, только что вылезший из танка, командир батальона смущенно признался:

— Никак нет, мой генерал… О таком полководце не слышал…

— Это совсем не полководец, а герой греческого мифа. Был он непобедимый силач. Силу ему давала земля. Но Геркулес оторвал от земли этого грека и задушил в воздухе. Я сам поведу в атаку ваш батальон. Я оторву русских от земли. Я покажу вам, как надо их душить!

Минут через сорок танк командира дивизии, прибитый русским снарядом, с ревом и гулом выметнулся из клубов дыма. Полным ходом он умчался к санитарному пункту, унося окровавленное тело генерал-майора Трауготта.

Обязанности командира 13-й танковой дивизии теперь исполнял полковник доктор Кюн. В его распоряжение Клейст выделил лучший артиллерийский полк из личного резерва. Но положение к лучшему не изменилось.

Не случайно Клейст вспомнил теперь фразу, оброненную Трауготтом: «Русские встали насмерть!». «Однако в районе Малгобека на правый берег Терека все же перепрыгнула танковая дивизия генерала Вестгофена и стрелковая 111-я дивизия генерала Рекногеля? — ободрял себя Клейст. — Все же?.. Вот этого «все же», оказывается, слишком мало!..».

Бесцеремонность геббельсовской агентуры несколько покоробила Клейста, который считал недопустимым сообщать в прессе о неудачах, постигших его в районе Эльхотова и Малгобека. Он понимал, что у господина Листа здесь и в Берлине было немало друзей, только и ждавших, чтобы новый командующий как можно скорее сломал себе шею. Но хотя борьба с каждым днем становилась трудней, Клейст еще не осознал всей неизбежности катастрофы, которая здесь, на Северном Кавказе, надвигалась на него с ошеломляющей быстротой.

Даже в кругу своих приближенных он не мог отличить злобных интриганов от тех, кто подставлял под удар свою жизнь ради победы.

— Что же сказать представителям прессы? — озабоченно спрашивал себя Клейст.

Эти угодливые господа, гастролирующие в поисках удачи, возбуждали в нем чувство презрения. Клейст позвонил. Тотчас же явился адъютант.

— Попросите представителей прессы зайти в другой раз. Сегодня я не могу их принять, — сказал Клейст устало.

Шарке сразу же хотел уйти, но Клейст предупредил его, чуть приподняв руку:

— Вызвать генерала Макензена.

Адъютант исчез за дверьми, а командующий закурил и прилег на диване, прислушиваясь. Где-то вблизи, под окном, раздавались мерные шаги часового.

Клейсту не хотелось спать. И он лежал с открытыми глазами, устремленными в потолок. Его мысли не шли дальше той миссии, которую возложил на него фюрер. И тем сильнее была его растерянность, чем ясней он начинал понимать, что решающие битвы за нефть не там, где сейчас шли бои, а где-то далеко, в неопределенном месте. В эти минуты он ощущал потребность в жесткой собранности. «Но велико же будет несчастье нации, если по-прежнему в армии будут иметь место разговоры, что война нужна богатым и генералам», — брезгливо морщась, думал Клейст.

— Невероятно! — произнес он вслух. — Враг в собственном доме… с отчетливым обликом. И носит имя, известное всему миру, — коммунизм!

Клейст вскочил с дивана. Согнувшись и широко шагая, он несколько раз прошелся по кабинету.

— Полковник Руммер! — прохрипел он. — Вы и глашатай ветхих заветов старой прусской казармы и, в то же время, сама печальная истина! Такая истина, за которую нужно немедленно вешать…

Еще некоторое время Клейст продолжал ходить из угла в угол.

— Невероятно! — повторил он, остановившись у стола, поглядывая на папку, где лежал доклад с фамилиями «пораженцев». — Попутчики полковника Руммера. Единомышленники! А быть может, и… коммунисты?

Командующий хотел было отвести от нее взгляд, но словно кто-то шепнул ему на ухо: «Такие мысли рождаются у людей недостаточно целеустремленных. Так ли это? Нет, не верно». Почти машинально он вынул из папки рапорт. В нем значилось девять немецких фамилий с указанием званий. Трое первых были офицерами. «Много думать над жизнью паршивых маловеров… надо иметь много свободного времени». Склонившись над столом, взяв карандаш, он подчеркнул эти фамилии и написал: «Расстрелять! Остальных — в штрафной батальон». Позвонил. Адъютант явился мгновенно.

— Возьмите рапорт генерала Клеппа.

— Слушаюсь.

— Через соответствующие органы дайте ему надлежащий ход.

— Слуш… — адъютант внезапно прикусил нижнюю губу, разобрав слово — «Расстрелять!». Его подавленность не ускользнула от Клейста.

— Ступайте! — зарычал он, выпрямившись.