Песнь серебра, пламя, подобное ночи - Амели Вэнь Чжао

нечто злое. Нечто демоническое.

Желудок Цзэня сжался, когда он потянулся к рукояти кинжала, пристегнутого к внутренней стороне его ботинка. Оружие было не слишком длинным, носить с собой длинный меч на территории Элантии казалось слишком рискованно. Особенно теперь, когда перед праздником Двенадцатого цикла по городу бродило множество патрулей. Кроме того, этот кинжал – Тот, Что Рассекает Звезды – был создан именно для борьбы с демонами.

Мысль о том, что душа превращается в демона или что-то вроде вурдалака здесь, в центре Элантийской южной заставы, казалась Цзэню неуместной, почти смехотворной. Было бы довольно забавно превратить происходящее в легенду о том, как орда демонов обрушилась на элитных военных генералов империи.

И все же, подобно тому, как после завоевания хины начали исчезать со своих земель, то же самое произошло и с духами.

Нет, предполагать, что душа старика превратится во что-то демоническое, казалось неправильным. Для формирования ядра демона – концентрации ци, придававшей чудовищу жизненную силу, – требовались целые циклы, если не десятилетия или столетия. Кроме того, сосредоточившись на текущих вокруг энергиях, парень обнаружил небольшое различие: инь, которую он чувствовал, исходила не от самого трупа, а скорее висела над некоторыми его частями, как облако духов. И теперь, расширив свое восприятие, Цзэнь заметил следы, витающие по всему магазину: в воздухе, на полу, у двери.

Глаза парня распахнулись. Костяшки пальцев, сжимавшие рукоять кинжала, побелели. В этой тайне было нечто гораздо более интригующее и зловещее.

Кто-то другой оставил здесь энергию инь. И в мире, где только обученные практики могли манипулировать ци, на ум Цзэню приходил только один человек, владеющий ци, состоящей из инь: демонический практик. Тот, кто использовал запрещенную ветвь практики, черпающую энергию связанного с чьей-то душой демона.

Такое просто невозможно.

Ограничения на демонические практики становились все жестче вплоть до восьмисотого цикла Срединного царства, но только в конце эпохи эта ветвь искусств была искоренена. Император Янь Лун, Император-Дракон, уничтожил последних демонических практиков мятежного Мансорианского клана, превратив бывшее Срединное царство в Последнее: эру мира, без вражды между Девяносто девятью кланами и императорским правительством Хин. Выжившие кланы сдались, поклявшись в верности Императорскому двору. За теми, кто этого не сделал, большую часть эпохи велась охота, которая в конце концов закончилась их полным исчезновением.

Так продолжалось всего восемьдесят циклов, а после произошло элантийское вторжение.

Цзэнь отпрянул, будто обжегшись, и сломал печать взмахом пальца. Струйки благовоний с шипением погасли, в наступившей тишине слышался только стук его сердца.

Внимание парня переключилось с беспокойства о торговом реестре, за которым он пришел, на прочесывание местности в поисках новых следов этой странной ци.

Он отыскал еще один источник концентрации: расплющенный свиток, который лежал под одной из рук старика Вэя. Цзэнь вытащил свиток и развернул его, стряхивая мусор и деревянные щепки. Пульс парня участился.

На свитке была изображена заклинательная печать, вероятно, скопированная из какого-то учебника. Цзэнь с удивлением изучал иероглиф – структурно сбалансированный, сочетавший в себе прямые штрихи и изогнутые взмахи, которые имитировали символы Хин, но были расположены совершенно по-другому. Все они были заключены в круг. Цзэнь понял, что, несмотря на все циклы, что он провел за учением, эта печать была ему неизвестна. Он перевернул свиток и, не найдя ничего на обороте, изучил пометки на полях – четыре Бога-Демона, восседающих на завитках нарисованных облаков.

Страница была взята из книги, которой он раньше не видел, но вопрос заключался в том, что вообще делал здесь этот свиток. Тонкий лист, лежавший в его руках, казалось, раздулся, олицетворяя великую невозможность: нечто, вопреки всему проскользнувшее сквозь трещины времени, преодолевая воздействие воды и огня. После разгрома Мансорианского клана и капитуляции остальных кланов магическая практика стала ограничиваться служением двору по императорскому указу. Все, что выходило за рамки этого, уничтожалось. В официальных документах не упоминался тот факт, что Император-Дракон сжег Сто Школ, но это передавалось из уст в уста практиками, которые все еще помнили тот день.

К концу Последнего царства знания практиков и Ста Школ воспринимались простыми людьми как старые народные предания.

Затем пришли элантийцы и сожгли оставшиеся храмы хинов дотла, уничтожив служащих Императорскому двору практиков, чтобы хинский народ никогда больше не восстал. Несколько оставшихся школ, негласно одобренных императором, пали через несколько дней после завоевания.

Все, кроме одной.

Аккуратно, как будто свиток был украшен золотом и лазуритом, Цзэнь свернул его и спрятал в свой черный шелковый мешочек. Его сделка с Вэем была аннулирована. Старый лавочник обратился на черный рынок Хина с просьбой найти любые уцелевшие книги Ста Школ. Цзэнь, узнав профессию этого человека, попросил его раздобыть элантийские торговые реестры по закупке металлов.

В частности, драгоценных.

Металлов, которые копились и использовались королевскими магами Элантии для заклинаний.

На самом деле Цзэнь не планировал давать старику учебник с настоящими практиками. Какие бы уцелевшие реликвии ни были извлечены из руин Ста Школ, они стоили больше, чем самый лучший нефрит.

«Почему? – размышлял сейчас Цзэнь, рассматривая труп старика. Струйки благовоний клубились вокруг него, как тени. – Зачем тебе понадобилась книга с практиками?»

Что еще более важно, кому владелец магазина планировал ее продать?

Цзэнь предположил: тому самому человеку, что оставил витать в воздухе след энергии инь.

Парень провел рукой по своему черному шелковому мешочку, в котором был надежно спрятан свиток. Если бы только он мог поговорить со стариком.

Цзэнь знал практиков, гораздо более искусных в вызывании духов, чем он. К тому же выполнение подобного заклинания могло лишить его сил. Но даже если бы у него остались силы, создание чего-то большего, чем малейшее колебание энергий, приманит королевских магов, как финики в меду манят муравьев. Призвать духа – то же самое, что подбросить бочонок с порохом в ночное небо и взорвать его.

А для Цзэня, выжившего хинского практика, попадание в руки королевских магов Элантии грозило бы кое-чем похуже смерти… К тому же это разоблачило бы существование устоявшей Школы Практик Последнего царства.

В раздумье он повертел палочки благовоний между пальцами. Благовония не лгали: где-то в этом коррумпированном городе разгуливал практик-мошенник. Правила игры изменились. Теперь Цзэню было крайне важно добраться до этого человека первым. Не только для того, чтобы уберечь его и его навыки от рук элантийцев, но и чтобы выяснить его связь со стариком Вэем. Нужно найти объяснение энергии инь, что витала здесь.

Печать на этом свитке станет ключом к поискам.

Цзэнь наклонился вперед. Глаза старика были все еще открыты, на лице застыл ужас. Лунный свет делал кожу Вэя белой –