Княгинины ловы - Луковская Владимировна

– По морю, аки посуху, – вспомнилось Пахомию.

– Ветер в спину, стало быть, как засядем, запах наш к хозяину не донесет. Не должен учуять нас, – со знанием дела заявил Гаврила, и Димитрий понял, зачем Найден потащил с собой этого увальня. Боярин был опытен на ловах. Даже медведя называл уважительно – хозяин, как это принято было у люда, жившего богатствами леса.

У развилки Ростислав выбрал десный рукав. Ловчие стали расходиться.

– Постойте, – остановил всех Гаврила, – ежели хозяин на вас выйдет, да спужавшись поворотится, так вы сигнал подайте, чтоб мы ему проход заслонить успели. А ежели он от нас повернет, то мы в рог потрубим, тогда уж вы не зевайте.

Димитрий с завистью посмотрел на уходящих бояр, ему хотелось быть в отряде с дружками да опытным Гаврилой. Вместо этого он поплелся вслед за противным Найденом и надоедливым Ростиславом.

– Вот, чую, медведь на нас выскочит, уж я его, – и Заозерский князь резанул воздух рогатиной.

– Ты за спинами нашими держись да не высовывайся, никто тебе к живому зверю подойти не даст, – грозно предупредил Найден.

Мальчик обиженно выпятил нижнюю губу и с надеждой посмотрел на Димитрия, но тот согласился с воеводой. Ростислав посчитал это предательством.

Ловчие устроили засаду в небольшой ямке за кустами орешника. Потянулись томительные часы ожидания. Все трое сидели молча: Ростислав все еще обижался и на Найдена, и на Димитрия, а эти двое вообще не собирались разговаривать друг с другом. Кроме стрекота сорок и треньканья синиц ничего не было слышно. Неласковый лес дремал, навевая сон и на охотников. У Димитрия от хмеля еще болела голова, он время от времени тер виски. Найден при этом едва заметно ухмылялся, догадываясь, что тревожит Чернореченского князя. «Вот черт крючконосый», – со злостью подумал Димитрий.

Ростиславушка сначала сидел, потом стоял, потом со вздохом лег на мокрую листву, опять встал. Бесконечное ожидание начинало его тяготить. Для отрока беспокойного нрава сидение на одном месте было жестокой пыткой.

– Я схожу, гляну, как там, у Гаврилы дело идёт, – заявил он с надеждой в голосе. Но тут же получил окрик в два горла:

– Сиди!

Тяжело вздохнув, мальчик плюхнулся на землю.

– Лучше б на тетеревов пошли али на зайцев. На такой охоте хоть весело, и сидеть сиднем не надо, – буркнул он себе под нос.

И опять ожидание, тишина, скука. Без этого лова не бывает, нетерпеливые возвращаются с пустыми руками, упорные получают награду. Димитрий считал, что выдержки у него не отнять. Небрежно откинувшись на поваленный ствол засохшей ели, острием рогатины он лениво ковырял землю, рассматривая на коряге неизвестно откуда взявшегося сонного муравья. Найден неспешно большим ловчим ножом обстругивал и без того тонкую палку. Всем своим видом он показывал, что запас терпения и у него тоже будь здоров, уж не меньше, чем у Димитрия.

Внезапно, отчаянно разрезая тишину, протрубил рог. Это был условный сигнал. Медведь в левом рукаве, уходит от схватки, надо бежать на подмогу. Найден первым вскочил на ноги, хватая рогатину, и резко рванул вперед. Димитрий тоже было бросился за ним, но тут князь замети, что рядом нет Ростислава. Он завертел головой во все стороны, но мальчонка как в воду канул.

– Ростислав пропал! – крикнул Димитрий в спину воеводе.

Тот растерянно обернулся, махнул рукой, мол, «куда он денется», и еще быстрей припустил к развилке. Найден явно хотел первым выйти на зверя и утереть Димитрию нос.

Чернореченский князь заметался, глядя то на спину Найдена, то на теряющийся в кустарнике изгиб оврага. Куда? Тяжело вздохнув, Димитрий развернулся и побежал в противоположную от заозерского воеводы сторону.

– Ростислав, Ростислав! – как можно громче крикнул он. Ответа не последовало.

Поскользнувшись несколько раз на мокрой листве, коленями пропахивая канавы, Димирий вылез сначала на правый склон, осматривая ельник, а затем на левый, к дубраве. Не увидев нигде малолетнего князя, он достал из-за пояса рог и трижды протрубил: два раза протяжно, один коротко. Это сигнал для гридней. Если Гордей и Чурила услышали, то прибегут на помощь. После этого князь снова спустился в овраг и торопливо продолжил путь.

«Теперь Найден предстанет пред княгиней героем, голову медвежью, должно, ей под ножки кинет, – досадливо подумал Димитрий, – а я тут вместо него за няньку». То, что воевода завалит косолапого, он не сомневался. Князь редко ошибался, на глаз оценивая силу и хватку воев. У Найдена удали хватает.

За поворотом овраг резко уходил вниз к широкой поляне. На ней Димитрий и увидел, наконец, Ростислава. Тот игрался с двумя маленькими медвежатами.

«Про медведя же говорили, откуда здесь медвежата?! – тревожно подумал Чернореченский князь. – Где медвежата, там и мать, или это ее сейчас травят?»

И тут он увидел медведицу. Огромное разъяренное животное летело из дубравы на Ростислава, их разделяло шагов триста.

– Берегись! – срывающимся голосом закричал Димитрий, бросаясь вниз. Мальчик беспечно улыбнулся, поднимая медвежонка над головой.

– Берегись! – опять крикнул Димитрий, жестом указывая направление. Он успел на ходу скинуть с себя корзно36, чтобы ловчее ворочать рогатиной.

Маленький князь, наконец, обернулся и дико завизжал, отбрасывая от себя медвежонка. Неминуемая смерть приближалась к нему.

Димитрий подбежал к Ростиславу, когда их с медведицей разделяло всего десять шагов. Отбросив мальчика назад, князь приготовился к нападению, выставив рогатину вперед.

Медведица на секунду остановилась, обдумывая опасность, подбодрила себя грозным рыком и бросилась на Димитрия. Резкий запах дикого зверя ударил в нос. Князь замахнулся, делая выпад вперед. Он хотел ударить рогатиной в клыкастую пасть, но промахнулся. Острие угодило медведице в шею. Удар оказался не смертельным. Животное взвыло и в порыве бешеной ярости ударом мощной лапы переломило рогатину пополам. Хруст отлетевшего в сторону древка показался Димитрию невероятно громким: «Вот сейчас и кости мои затрещат», – зловеще пронеслось в голове. Охотник отпрыгнул назад, выхватывая меч. Положение становилось отчаянным.

Медведица прыгнула, старясь подмять противника под себя. Димитрий почувствовал, как острые ножи когтей рванули кожу на груди. В это время, находясь уже под зверем на земле, князь и нанес свой последний удар снизу, проколов хищнице горло. Добрая половина лезвия вошла в звериную голову. Медведица упала замертво, накрывая своей тяжестью ловчего…

– Князь, живой, живой?! – Гордей склонился над Димитрием, тот улыбнулся, показывая, что все в порядке. Губы не слушались, и слова застревали в горле. С большим трудом Гордей с Чурилой и обливающимся слезами Ростиславом стащили медведицу с Димитрия. Гордей быстро разрезал на князе одежду (а вернее то, что от нее осталось). Кровь густо сочилась из пяти глубоких борозд. Гордей стащил с себя свиту37 и, свернув ее комком, прижал к ране.

– Холстина под седлом, неси её скорее сюда да туес с водой тащи, – крикнул он Чуриле. – Перевязать тя, княже, надобно. Лошади у нас тут недалече, сейчас Чурила принесёт что надобно. Пальцами на руках да на ногах пошевели, не сломано ли чего.

Димитрий медленно пошевелил конечностями:

– Да нет, вроде, все цело, – наконец смог выговорить он.

– А ребра? Покашляй. Больно?

Князь сделал, что велели:

– Да, вроде, нет, обошлось все.

– Гриднева свита то вон вся в крови, может, теперь мою возьмете, – виновато предложил Ростислав.

– Не надо, вон уж Чурила с холстиной летит.

– Что случилось? – сверху с оврага, откуда совсем недавно скатился Димитрий, на поляну спешили Пахомий и Первак, за ними бежал Найден.

– Князь Чернореченский меня спас, он медведицу заколол, – затараторил Ростислав, рукой показывая на убитого зверя, вокруг которого, жалобно скуля, бегали медвежата.

– Поменьше, чем мой, будет, – рассматривая тушу медведицы, хвастливо бросил Найден.

– Значит, завалили-то медведя? – спросил Димитрий, поднимаясь на локтях.

– Найден его с первого удара прямо в сердце, – с уважением в голосе подтвердил Первак.

– А я вот с первого-то раза промазал, мечом пришлось добивать.

– Говорил я тебе, надень броню, – не смог удержаться от упрека Первак, помогая Гордею перевязывать князя, – теперь зараза такая заживать долго будет. Звериная рана не то, что от меча, – дольше затягивается.

– Ну, раскаркался! – возмутился Пахомий. – Заживет, и следов не останется, не впервой.

– Что ж ты, Ростислав, убег-то? – как можно мягче спросил Димитрий Заозерского князя.

– Я больше так не буду, честное слово! – опять глотая слезы, прошептал мальчик. Его искреннее раскаяние тронуло Димитрия.

На поляне показался Гаврила, красный от долгой и быстрой ходьбы. Тыльной стороной ладони отирая пот со лба, он в недоумении остановился перед медведицей: