Притчи мудрого кота - Максим Задорин

предстоящего взрыва топливного бака. В конечном счете они отошли на безопасное расстояние и ожидали расчета пожарной команды, которая, судя по доносившимся звукам сирены, была уже недалеко от места происшествия.

Сотрудник научного центра обреченно смотрел на происходящее, мысленно проводя подсчеты оставшихся выплат по оформленному кредиту. От ужасающей калькуляции его отвлек звонок мобильного телефона:

– Слушаю, – безразлично ответил он.

– Вас срочно просит зайти заведующий кафедрой, – отчеканил деловым тоном голос в трубке.

Осознав свою беспомощность в попытке спасти ситуацию или хоть как-то на нее повлиять, сотрудник нехотя поплелся в сторону кабинета своего начальника.

– Заходи. Присаживайся, – жестом указав на кресло, пригласил начальник вошедшего сотрудника. – Ты извини, что в такой момент дергаю. Уже слышал. Но там тебе сейчас все равно делать нечего. Тут уж ничем не поможешь. Пожарные сами разберутся, а уж потом все соответствующие бумаги получишь.

Сотрудник понуро опустился в кресло.

– Тут вот какое дело, – осторожно подбирая слова, продолжил начальник. – Пришло распоряжение сверху о снятии с баланса нашего центра части хозяйственного имущества. Так что служебную квартиру, как и многим другим сотрудникам, тебе придется в ближайшую неделю сдать. Извини, такая вот закавыка вышла.

Поймав мрачную ухмылку сотрудника, начальник, тяжело вздохнув, участливо спросил:

– После развода с женой за тобой квартира или дом остался?

– Машина, – вымученно улыбнулся сотрудник, направляясь к выходу.

Длинный извилистый коридор многоэтажного здания, по которому медленно, на автопилоте, шел сотрудник научного центра, идентично дублировался верхними и нижними этажами, образуя подобие лабиринта, выполненного в трехмерной плоскости. Над стеклянным колпаком этой масштабной конструкции склонился незримый наблюдатель, увлеченно рассматривающий происходящее. Набрав небольшую комбинацию кода на световой панели, расположенной рядом со своей экспериментальной установкой, он с интересом произнес:

– Так, так, так. Что ты теперь будешь делать, глупый человечек?

День знаний

Учитель начальных классов внимательно обвел взглядом разместившуюся за лакированными партами нарядную в честь начала учебного года ребятню. Школьная форма придавала детям напускную серьезность, обязывая соответствовать новому статусу и внимать взрослому, стоящему у доски, который на ближайшие три года станет для них особенным человеком. Еще вчерашние дошкольники, переполненные детскими волнениями от смены привычной обстановки и окружения, пока лишь смутно догадывались об этом, но пристальное внимание преподавателя уже заставляло трепетно следить за каждым его движением.

Для Учителя это был уже четвертый класс в его практике. Опыт предшествующих выпусков говорил о большом значении первых нескольких минут молчаливого знакомства с новыми подопечными. Для них в этот момент он уже становился наставником, которому полагалось знать индивидуальные черты каждого. Помимо школьной программы перед Учителем стояла личная, его собственная задача в предстоящий период работы. Обладая особенным даром, он мог очень отчетливо видеть над головой каждого переливающееся свечение радужной ауры, цвета которой, по его собственным наблюдениям, к концу третьего класса обретали более устойчивые тона, говорящие о формировании характера. И если эти изменения, сопровождаемые преобладанием ярких красок, радовали Учителя, то подавляющее сочетание серых и мрачных цветов вызывало горькое сожаление о неудаче, которую он принимал исключительно на свой счет. Будучи абсолютно уверенным, что отпущенного ему времени для занятий с детьми достаточно, чтобы подвести их к выпуску, сохранив радужный перелив ауры, Учитель стремился к тому, чтобы разочарований у него больше не было.

Вот и сейчас, вглядываясь в каждого из присутствующих в классе, он довольно быстро выделил среди большинства девочку, чье радужное сияние в отличие от окружающих сверстников было намного тусклее, с насыщенными вкраплениями фиолетовых пятен. Определенно, этот цвет говорил о чувстве страха перед предстоящим ощущением неловкости. Оставалось только незаметно выяснить причину этого беспокойства.

– Итак, дети. С этого момента вы можете считать себя настоящими учениками, которым предстоит узнать очень много нового и интересного, – торжественно нарушил тишину притихшего класса Учитель. – В этом деле вашим основным инструментом будет обыкновенная пишущая ручка, с помощью которой вы сможете закрепить полученные знания.

Мельком взглянув на ауру вызвавшей беспокойство девочки, Учитель заметил, как в ней испуганно заиграли насыщенные фиолетовые цвета.

– Но для этого необходимо научиться письму и чтению. Хотя, уверен, что некоторые из вас уже могут похвастаться этими умениями.

Учитель убедился в этом, заметив всполохи оранжевых цветов гордости над несколькими головами первоклассников, в числе которых была и девочка. Правда в ее случае вспышка, довольна тусклая, почти тут же сменилась насыщенно-фиолетовым страхом.

– Что ж, умеющим определенно будет поначалу несколько легче, чем остальным. Но стоит использовать полученную фору с умом и щедростью, закрепляя свои навыки и помогая своим товарищам.

Немного помолчав, залюбовавшись детскими аурами, переливающимися цветами, Учитель добавил:

– Поддерживая другого, вы сами станете только сильнее.

Взяв в руку ровный цилиндрик белого мела, Учитель повернулся к доске.

– Слово, которое я сейчас напишу на доске, очень простое, но при этом ёмкое. Мне бы хотелось, чтобы каждый из вас попробовал его повторить в своей тетради как сможет.

Занеся руку над грифельной доской, Учитель услышал за спиной шелест тетрадных страниц и звук открывающихся пеналов. Вдруг его осенила догадка по поводу беспокойства девочки – на парте перед ней лежала только тоненькая тетрадь. Обернувшись, Учитель увидел, как сосед девочки подвинул свой открытый пенал на середину парты в безмолвном предложении воспользоваться его содержимым.

В тусклом радужном свечении над двумя белыми девичьими бантами фиолетовые цвета, перекрываемые отблесками золотистой благодарности, заметно поблекли. Искренне улыбаясь, Учитель уверенно вывел белыми печатными буквами на черной доске: БЛАГО.

Свобода

Приступ волнительного беспокойства, в очередной раз вызванный двумя вступившими в конфронтацию внутренними голосами, заставил молодого слесаря выйти из помещения заводской столовой на морозный воздух улицы, так и не заказав обед. Бодрящая свежесть не помогала прервать внутренний спор, возникший из-за хамства повара, стоящего сегодня на раздаче пищи. Всякий раз, когда слесарь третьего разряда сталкивался с несправедливостью, невежеством, а тем более хамством, то впадал в ступор нерешительности, поскольку в этот момент с одинаковой силой в нем начинали говорить сразу два внутренних голоса, не позволяющие отдать предпочтение в пользу одного из них, благодаря одинаковой силе правоты и убежденности обоих. Нельзя было с уверенностью отнести один из голосов к представителю зла, а другой – добра. Скорее, это были два субъективных, диаметрально противоположных друг другу мнения, носителем которых был сам молодой специалист. Но именно ощущение состояния обычного сосуда, не способного самостоятельно выбрать что-то одно из помещенного в него содержимого, доставляло слесарю мучительные страдания. Он чувствовал себя безжизненной старой тряпкой, о которую можно преспокойно вытирать ноги, пока шло напряженное внутреннее противоборство двух голосов, которое утихало, не выявив победителя, или же заменялось новым.

Вот и теперь, отрывисто вырабатывая теплый пар из леденящего холодного воздуха, молодой рабочий понимал, что внутренний диалог ни к чему конкретному не приведет. Из состояния обреченного слушателя его вывел вышедший из здания мастер, который, дружески положив руку