Что скажут люди? - Ева Ликанта

поймала себя на том, что преувеличивает.

– Мэри, да, тебе одиноко и даже не с кем поговорить, но это не край катастрофы и ты должна это понимать, – сделала себе снова замечание женщина, – а каково сейчас тем, которым совсем плохо со здоровьем? Уверена, что многие даже сейчас при смерти так не ноют, как ты. А у тебя хотябы здоровье, дом, корова, куры и самое главное – Усач.

От этих слов Мэри стало легче на душе.

– Вроде ты должна была привыкнуть к своему укладу жизни в свои немалые годы. Вроде от опыта жизни должна была уже быть сильнее, но почему же мне так плохо? Почему? Почему? – Не переставала разговаривать с собой Мэри.

Чтобы прогнать темные мысли, она снова бросила упрек в сторону кота:

– Я- то ухаживаю за тобой и кормлю тебя, а кто за мной станет присматривать, когда стану немощной? Уверена, как только ты поймёшь мое положение, и я не смогу встать с кровати, ты тут же пойдешь искать себе хозяина, который твою миску будет наполнять едой!

Мэри ругалась так громко, что ей самой стало неловко перед собой. Она разговаривала с котом, который и не слышал ее, и тот спал себе в доме на своем мягком коврике. Только она никак не могла побороть переживания, от которых больше всего сама же и страдала. Она бы еще долго сидела и ругала себя, если бы не Миша, который возвращался из лесу. Увидев Мишу, Мэри тут же вытерла слезы, будто в ночи он мог разглядеть их. Поправив платок на голове, она сделала вид, словно у нее и в мыслях не было грустить, тем более пускать обжигающие душу слезы.

Что касается Миши, он часто ходил в лес именно по той дороге, которая была проложена через дом Мэри. Да, Миша и без повода мог в любое время пойти в лес, лишь бы по той дороге протоптать свои тяжелые шаги лишний раз, где стоял дом Мэри.

Даже не зорким глазом было видно, что Мэри была очень симпатична Мише. Только старик, которому уже стукнуло семьдесят лет, скрывал свои чувства у себя в сердце так тщетно, что и себе в этом не признавался. Что же касается того, чтобы лишний раз увидеть Мэри, так он был готов по несколько раз ходить в лес, лишь бы словом перемолвиться с Мэри. Говорят, любви все возрасты покорны. Да, покорны. Но есть немаловажная часть: важно, чтобы и человек мог признать эту любовь. Иной раз хозяин светлых чувств не может с ними справиться, считая их уже неуместными и несвоевременными, считая, что время для любви осталось далеко в прошлом.

Миша, конечно, был бы рад взаимным чувствам со стороны Мэри. Только старику как казалось, Мэри , будучи интеллигенткой, и несмотря на то, что каждый день делает не совсем чистую работу, даже не глянет в его сторону.

Только влюбленное сердце не признает преграды, даже несмотря на их существование. Поэтому Миша и ходил целыми днями несколько раз в лес, лишь бы увидеть Мэри.

Миша в свою очередь тоже себя ругал за то, что в таком возрасте позволил чувствам одержать над ним верх. Да, была у него жена, причем хорошая, только ее, вот как уже много лет не было в живых. Миша и не думал второй раз жениться и смотреть ни на кого не смотрел. Только с появлением Мэри, в его груди что-то щелкнуло и ему казалось, что не на небе появляется солнце каждое утро, а тогда, когда Мэри улыбается. После долгого спора с сердцем, он все же согласился с чувствами, и каждый день старался любоваться женщиной, которая ничего и не подозревала о его тайной любви.

Нельзя сказать, что Миша был в том же положение, что и Мэри. У Миши было двое сыновей, которые уехали жить в город. Несмотря на жизнь в городе, оба сына не забывали про своего старого отца и часто приезжали его проведать. Мише некогда было чувствовать свое одиночество. Он мог собирать внукам в лесу к их приезду дикие ягоды, орехи и прочую растительность, чем только богат лес. В своем маленьком огороде старик так же выращивал картошку, которая каждый год так обильно росла, что старик делился ею с сыновьями. Иногда длинными ночами Мише могло быть, конечно, грустно одному, несмотря на то, что радио и телевизор могли круглосуточно работать, чтобы их шум как-то заглушал безмолвную тишину в доме. Только ничего ему не помогало, тем более все время его старые глаза были устремлены в сторону дома Мэри.

Вот и этим вечером Миша, засидевшись в лесу с егерем, возвращался домой и увидел Мэри, сидящую возле ее дома.

– Доброй ночи, Мэри, – поздоровался онуставшим голосом, и старик невольно улыбнулся, увидев Мэри.

– Доброй ночи, Миша, – поздоровалась Мэри, – а ты задержался в лесу.

– Так со своим старым другом – егерем засиделись. За разговорами время неожиданно и пролетело.

– Всегда хорошо с кем-то посидеть, поговорить, тем более со старым другом.

– А что это ты так поздно на улице сидишь? Тебе и комары не мешают? – Спросил ее Миша.

– Комары старую кровь не особо жалуют. Тем более, середина весны и их столько пока нет.

– Так уж и старая…ничего ты не старая, – возмутился Миша, – ничего ты не старая и не наговаривай на себя.

– А ты, что это так поздно ходишь из лесу? За такие поздние прогулки по лесу тебя и за лешего могу принять, – Мэри попыталась поменять тему разговора, так как от комплиментов Миши ей становилось не по себе.

– Примут за лешего, так пусть принимают. Сам же для себя Михаилом Петровичем и останусь. Людям свойственно придумывать что-то, чтобы жизнь свою разнообразить интересными рассказами и историями, – все еще стоя со своей сумкой в руках, ответил Миша.

– Отдохни немного, – Мэри указала на лавочку, – пока я сижу, ты тоже посиди.

– Отдохнуть бы тоже не помешало, – ответил довольно Миша и присел рядом с Мэри.

Старик полез в карман и достал платок. Вытерев им лоб, он положил платок обратно в карман, и тяжело вздохнув, неподвижно начал смотреть себе под ноги.

– И чем богат в этом году наш лес? – Спросила Мэри, чтобы нарушить тишину.

– Всем он богат. Не поверишь, но все дикие яблони расцвели так обильно, что глаз радуют.

– Будем надеяться, что и в огородах тоже нас урожай порадует, – с надеждой сказала Мэри.

– Ты каждый вечер так сидишь на лавочке? – Спросил Миша.

– Иногда только. Только тогда, когда не так устаю по дому, тогда и могу посидеть на лавочке. Люблю свежим воздухом подышать перед сном.

– А почему тебе с женщинами не посидеть? Одной всё-таки не так весело.

– Посидела бы, да. Только