Забота о себе. История и современность - Галина Иванченко

Понятие «заботы о себе», лежавшее в основе философского умонастроения и практической подготовки к жизни в классической Греции и эллинистическом мире, далее было надолго забыто. Возрождение интереса, философского и практического, к заботе о себе наступило лишь в конце XX века.

Разумеется, за столетия мировой истории неминуемо появлялись те мыслители, философы, религиозные деятели, которые задумывались о (на)сущности деятельного внимания к себе. Много размышлял об этом Блез Паскаль. Человек, отмечал французский философ, «с самого детства только и слышит, что он должен печься о собственном благополучии и добром имени и о своих друзьях, и вдобавок о благополучии и добром имени этих друзей. Его обременяют занятиями, изучением языков, телесными упражнениями, неустанно внушая, что не быть ему счастливым, если он и его друзья не сумеют сохранить в должном порядке здоровье, доброе имя, имущество, и что малейшая нужда в чемнибудь сделает его несчастным. И на него обрушивают столько дел и обязанностей, что от зари до зари он в суете и заботах. “Что за диковинный способ вести человека к счастью, – скажете вы. – Вернейший, чтобы сделать его несчастным”. – Как, вернейший? Есть куда вернее: отнимите у него эти заботы, и он начнет думать, что он такое, откуда пришел, куда идет, – вот почему его необходимо с головой окунуть в дела, отвратив от мыслей. И потому же, придумав для него множество важных занятий, ему советуют каждый свободный час посвящать играм, забавам, не давать себе ни минуты передышки»38.

Итак, беспросветная, «калейдоскопическая» занятость, согласно Паскалю, надежнее всего заслоняет человека от истинной заботы о себе (подробнее на этом мы остановимся в главе 5). Его труды, как известно, легли в основу одного из влиятельнейших интеллектуальных течений XX века – экзистенциализма. Именно в экзистенциализме складывается понимание человека как всегда находящегося в процессе становления, что в любой момент чревато переживанием кризиса39; как единственного существа, способного выходить за пределы наличной ситуации. Этой способностью человек обладает потому, что у него есть способность к Sorge, т.е. к проявлению «заботы», или, точнее, к пониманию своего бытия и ответственности за свое бытие40.

Мишель Фуко в «Герменевтике субъекта» задается вопросом: «В каких символах мысли объединились в западной античности субъект и истина?» Как центральную Фуко рассматривает концепцию epimeleia / cura sui (забота о себе), и считает самопознание частным случаем заботы о себе, ее конкретным применением41. Эта «забота о себе», согласно Фуко, по сути и есть духовность – «духовностью можно назвать тот поиск, ту практическую деятельность, тот опыт, посредством которых субъект осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для постижения истины»42. Вопрос о духовности, как ее понимает Фуко, являлся в его понимании основным вопросом философии для большинства западных философов, «за исключением Аристотеля, для которого духовность не играла столь существенной роли…», и «заключался в следующем: что представляют собой преобразования, совершаемые в бытии субъекта, необходимые для постижения истины?»43

Вот эти преобразования, к сожалению, пока что выпадают из сферы научного анализа духовности. Когда в российской психологии говорится о духовности человека, например в «Основах психологической антропологии» В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева, имеется в виду прежде всего «его нравственный строй, способность руководствоваться в своем поведении высшими ценностями социальной, общественной жизни, следование идеалам истины, добра и красоты»44. В подходе В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева никак не отражена напряженная, поисковая, негарантированная компонента духовности, без которой, как нам кажется, духовность вырождается в социальную адаптацию и некритическое следование нормам, пусть даже самым замечательным.

Есть и иное направление в понимании духовности. Анализируя работы А.А. Ухтомского, В.П. Зинченко говорит, что духовность есть устремление, неутоленность, беспокойство, напряженность, энергия, направленная на поиск истины, духовность – это практическая деятельность, направленная прежде всего на переделку самого себя, на создание духовного мира и собственного духовного организма45. В.В. Медушевский считает, что «духовность – не знания, не навыки решения задач, а способность мировоззренчески полетного бытия. Это движительная сила, устремляющая ввысь. Сила многомерная и цельная»46. Но движительная сила эта рефлексивна (хотя бы отчасти) и связана с осознанием себя и своих границ. Согласно И. Фихте, в своих желаниях и действиях Я всегда встречает границу, препятствие: без такого ограничения, такого чувства конечности не было бы стремления. Но вместе с тем «стремление есть отрицание ограничений, выход за пределы каждой вновь полагаемой границы; и без такого чувства от всякой данной конечности тоже не было бы стремления»47. Итак, любое преображение или преобразующее стремление, от влюбленности до религиозного обращения, или, например, открытия способности к медитации, оказывается открытием потенциальности субъекта. Потенциальность же отражает и способность к самопреобразованию, самосовершенствованию, заботе о себе. Одной из центральных проблем заботы о себе продолжает оставаться проблема субъекта и объекта заботы, которой посвящена наша следующая глава.

Глава 2

ЗАБОТА… О КОМ И ЧЬЯ? (ОБЪЕКТ И СУБЪЕКТ ЗАБОТЫ)

Работал над собой на четверть ставки…

Д. Леонтьев. Однопсишия

Согласно М. Фуко, главное в платоновском диалоге «Алкивиад», в котором, как мы уже говорили, впервые в античной философии ставится вопрос заботы о себе – это вопрос, что же такое «сам», о ком я должен заботиться, чтобы мочь достойным образом заботиться о других? Сократ спрашивает Алкивиада: ты должен заниматься собой, но что же это такое «самое само́» (auto to auto), ведь как раз самим собой ты и должен заниматься? Под вопросом, стало быть, не природа человека, но то, что сейчас назвали бы субъектом48. И движение саморазвития субъекта – от заботы о себе к умению заботиться о других и управлять другими.

В психологии субъекта (К.А. Абульханова-Славская, А.В. Брушлинский, В.В. Знаков) субъект – это индивид, характеризующийся определенным уровнем автономности, гармоничности, целостности, развития преобразовательной активности и т.д. Эта активность может быть направлена и на самого субъекта.

Но можем ли мы говорить о субъектности индивида, который никак (пока) не проявляет свое активное отношение к самому себе? Почти два века назад Г. – Ф. Гегель прослеживал, как происходит становление субъекта в его, например, эстетической деятельности. Первоначально субъект не отделяет себя от своих страстей и влечений. Но вот он видит их – или близкие им – изображенными в искусстве. «И если даже искусство ограничивается изображением страстей для созерцания, если даже оно льстит им, то уже и в этом заключена смягчающая сила. Человек созерцает свои влечения и склонности, и, в то время как раньше он поддавался им без всякого размышления, теперь он видит их вне себя и уже начинает освобождаться от них, так как они противостоят ему как нечто объективное»49. Более того – человек остается субъектом, в той или иной степени, даже когда спит; его психическая активность осуществляется, и весьма энергично, на уровне бессознательного (в форме сновидений), но без целей, без рефлексии, без произвольной саморегуляции50.

Быть субъектом означает стать творцом своей жизни, самому создавать условия для своего развития, держать под контролем собственные желания, преодолевать деформации собственной личности. Эти способности человека создают для него возможность существовать не только в измерении необходимого, но и в измерении возможного, строя в нем особую форму причинности – самодетерминацию51, благодаря рефлексии, самодистанцированию, смыслу и творческому сознанию.

Начиная с какого возраста человек может решать задачи заботы о себе? Опыт занятий с подростками, говорит Г.А. Цукерман, убеждает в том, что подростки 11 – 12 лет могут ставить серьезные задачи саморазвития52. В значительной степени этот вопрос связан с формированием рефлексивности и зрелой идентичности, способностей самопонимания. Остановимся сначала на понятии самопонимания, затем – на понятии зрелой идентичности.

Самопонимание, согласно В.В. Знакову53, дает человеку возможность ответить на вопросы, кто он такой и почему, понять конкретный характер и причины того, как он понимает других людей (именно так, а не иначе), а также понять, почему другие относятся (отнеслись) к нему именно тем или иным образом. Самопонимание определяется и внутренними условиями (способностями и склонностями к самоанализу), и внешними (реакциями партнеров по коммуникации на слова и поведение субъекта). Противоречивость сущности человеческого Я, и, следовательно, самопонимания, пишет В.В. Знаков, стала очевидна для психологов только в самое последнее время54. Ранее преобладало убеждение в том, что сущность человека следует искать в единстве его психологических качеств (К. Роджерс, Г. Олпорт). Но современные альтернативные подходы скорее апеллируют к представлению о Я-концепции как о многогранной и противоречивой. Очевидно, что для заботы о себе выбор одного из этих подходов очень важен: одно дело, если единый и неделимый субъект ставит цели самоизменения и, нимало не сомневаясь, реализует их; и совсем другое дело, когда субъекту приходится преодолевать не только внешние препятствия, но и внутренние противоречия.