Форс мажор - Игорь Шушарин

– Стоп, Катюш, дальше не надо! – Паша вспомнил недавний рассказ бригадира. – Вы с шефом правильно подумали – это наше чудовище.

– И что мне теперь с этим делать? В авторском виде и отправлять?

– Погоди, родная! В авторском, скорее всего, лучше не надо. Во сколько, говоришь, у вас объезд?

– В четыре.

– Кать, ровно через двадцать минут мы будем у тебя. Только пока ничего не опечатывай и не секреть, ладно? Очень тебя прошу!

– Хорошо, пока не буду. Вот только в нашем учреждении лишний раз светиться не стоит. Сделаем так: я буду ждать тебя в Таврическом саду. Только не очень долго, минут десять – пятнадцать, не более. Устроит? Если позже, сам понимаешь…

– Всё, Катюш! Лечу. Вернее, летим. Кстати, а где в Таврическом?

– У взбледнувшего Есенина. Знаешь, где это?

– Знаю. Все, Кать, едем. Спасибо тебе…

Козырев метнулся к дверям актового зала, приоткрыл массивную дубовую дверь и, выцепив взглядом Пасечника, стал демонстрировать ему мимические призывные знаки. Григорьич долго не врубался в Пашину жестикуляцию, но через какое-то время, из чистого любопытства приподнялся и, стараясь особо не привлекать внимания трибун, стал пробираться на выход.

Покинув зал и плотно закрыв за собой двери, Пасечник изумленно воззрился на Пашу:

– Ты чего, братка?

После того, как братка в двух словах объяснил ему суть ситуации, Григорьич тяжело выдохнул и рубанул рукой воздух:

– Поехали! Времени в обрез! Кстати, баба эта, она точно… того? Без динамо?

– Наш человек, – твердо успокоил Паша. – Вот только… как же «разбор полетов»?

– Да пошел он! Это – сейчас важнее! Да ты не дрейфь, Козырь, от этой блевотины я тебя по-любому отмажу. А если там выгорит, с меня… Блин, даже не знаю что, ибо я, Пашка, в этой жизни очень мало что могу. Но в любом случае «не уйдешь обиженным». Эт-то точно…

«…Короче, понимаю, что вот она, моя смерть приходит. Решил – будь что будет, и побежал обратно к дому, а ниндзя хренов не отстает, здоровый, видать, лосяра. Заскакиваю в квартиру, из тайника вытаскиваю ствол. Понимаю, что кольчугу может не взять, из-за шкафа достаю автомат и все обоймы, готовлюсь отражать нападение, и так, знаешь, очень аккуратненько выглядываю в окно. И что же вижу? Этот идиот с ятаганом возвращается обратно и как ни в чем не бывало садится в машину… Вот теперь уже несколько дней гадаю – типа, что это было?»

Пасечник дочитал сводку до конца и молча возвратил казенную бумагу Екатерине. Он закурил, поднялся со скамейки и принялся нервно расхаживать взад-вперед. Наконец решился:

– Екатерина Михайловна, скажите, а это весь разговор, целиком? Или…

– Нет, я дала вам прочесть только один кусок – монолог объекта. Хоть он, как вы могли заметить, достаточно большой и эмоциональный. Затем они говорили о делах, но эти подробности к вашей истории не имеют никакого отношения.

– Да-да, все правильно, я вас очень хорошо понимаю. А скажите, Екатерина Михайловна, э-э… – Пасечник замялся. Выражение его лица приобрело страдальчески-комичный вид.

– Что сказать-то? – попробовала уточнить Востроилова.

– Кать, – взял инициативу на себя Козырев. – Николай Григорьич хочет спросить: нельзя как-то подрихтовать-подсократить эту сводку? Исключительно в части монолога объекта? А еще лучшее, того… В общем… э-э… – Теперь пришел черед смутиться уже самому Паше.

– А еще лучше – просто вырезать? В части монолога объекта? – закончила его мысль Катя.

– Точно, – облегченно выдохнули «грузчики» и с плохо скрываемой надеждой посмотрели на догадливую девушку.

– Но только если это не создаст для вас серьезных хлопот в будущем, – добавил Пасечник. – Нам с Пашей совсем не хочется вас подставлять. Более того, признаюсь честно: если бы с подобной просьбой обратились ко мне, не готов сказать однозначно – пошел бы я на подобное или нет. Ну так что? Каков будет ваш положительно-отрицательный ответ?..

Востроилова задумалась, а потом, тряхнув рыжей челкой, улыбнулась:

– Мой положительно-отрицательный ответ будет положительным. Раз такое дело, будем резать – не дожидаясь перитонита.

– Паша, она святая! Позвольте ручку.

Катя, смеясь, позволила.

– Уважаемая Екатерина Михайловна, в свою очередь позвольте вас заверить нам… Позвольте нам заверить вас… Короче, в любое время дня и ночи, в любое время года, наш позывной настроен на вашу волну. И случись какая в вас у нас… вернее, в нас у вас необходимость… Любая просьба, любое желание.

– Так уж и любая?

– Абсолютно, – в запальчивости подтвердил бригадир. – Вот, к примеру, есть у вас сейчас какое-нибудь желание, просьба?

– Есть.

– С трепетом внимаю.

– Хорошо, вот вам мое первое желание. Мне страшно хочется увидеть эту рыцарскую историю глазами другой стороны. Так что жду от вас пусть и не столь большого, но не менее эмоционального монолога. На тему: «Как это было».

– А стоит ли? – поморщился Пасечник. – И так понятно, что идиота сваляли. Чего уж теперь…

– Ну вот, а ведь только что кто-то заявлял: любое желание, в любое время… Поздравляю вас, гражданин, соврамши.

– Ох, да что там рассказывать? В общем, было дело под Полтавой. И дело было так: сижу я в машине соседнего экипажа. С их бригадиром за жизнь гутарю. Мои, соответственно, во дворе сигнализаторами выхода работают. Слышу, по станции дают тональными команду на выход объекта из адреса. Я, помнится, еще подумал: надо Ваське, «рыцарю» нашему, напомнить, чтобы не дергался, если движение начнется. Но потом решил: шут с ним, не маленький, и так все поймет. Оказалось – ни фига. Запрашиваю «колеса» на предмет, кто из грузчиков потащил объект, и слышу, что наш «рыцарь». И вот тогда я понял, что это все, полный… – Пасечник деликатно запнулся и кашлянул.

– Полный провал? – подсказала Катя.

– Точно, он самый. Провал и есть. Выбегаю из машины, на ходу запрашиваю подмену нормальным «грузчиком», а сам пытаюсь сорентироваться в пространстве – объект в такой «достоевщине» живет!.. Короче, «грузчиков» надо навести. Не всю же бригаду тянуть на замену – в первую очередь тех, кто был в одной машине с «рыцарем». Вот их и запрашиваю, а они, сволочи, в ответ в эфир только хрюкают, как свиньи. Им, как потом выяснилось, было очень смешно наблюдать со стороны за этой клоунадой. Реалити-шоу, мля… Тогда запрашиваю самого Ваську, а он, гад, тоже молчит. У него, оказывается, микрофон под кольчугой провалился, так металл на металл замкнулся, и все – п…

– Опять провал?

– Точно, провал спецтехники. Пока бегу, станция у меня у самого пару раз завязкой пошла, а затем на вообще непрерывный тональный, так что пришлось остаток двора «глухим» бегать. Цирк, да и только. Кстати, вас не смущает мой профессиональный жаргон? Привычка, знаете ли…

– Нет-нет, все в порядке, – успокоила его Востроилова. – Я, как это говорят… нормально догоняю.

– Короче, – продолжил Пасечник, – пока я в конце концов сорентировался, вбегаю во двор и вижу, как Васька обратно в машину садится. Я подбегаю и уже в голос им кричу – какая уж тут, на хрен, конспирация и маскировка! – «Где объект?» А «рыцарь» мне в ответ: «Дома уже!» – а сам пыхтит, как паровоз. На молодняк смотрю, а те от смеха никак отойти не могут. Я пытаюсь в уме восстановить всю картину, но от своих догадок только в ужас прихожу. В общем, как представил, что здесь было, так чуть Ваську его же собственным мечом и не убил. Представляешь картинку?

– Нет, не представляю, – с трудом выдавила из себя Востроилова. Слушая бригадира, они с Пашей разве что по траве не катались от хохота.

– Вам бы только ржать, – сварливо заметил Пасечник, глядя на веселящуюся молодежь. – А между прочим, это еще не конец истории. Вы даже не представляете, какую потом комбинацию пришлось провернуть, чтобы наши «колеса» с «рыцарем» на первой парте на нормальную машину поменять. Притом что объект все это время наблюдал за нами из окна. Правда, до конца смены он так из дома и не вышел. Вот что обидно.

– Все, народ, – утирая слезы (они ведь, слезы-то, не от одних только несчастий приключаются), подвела черту Востроилова. – Мне пора. Надо успеть ваш косяк грамотно порезать. Хотя, по мне, так: такое не резать, такое отдельной книжкой издавать нужно. В общем, рада была познакомиться. И спасибо за доставленное удовольствие. Паш, будет время, звякни вечерком…

– Обязательно, могла бы и не напоминать, – подорвался со скамейки Козырев. Он сделал было движение к прощальному поцелую, но, вспомнив про Пасечника, поостерегся.

Катерина его смущение поняла и тему бурного любовного прощания педалировать не стала. Просто сделала «грузчикам» ручкой и, зацокав каблучками по гравию, удалилась.

– Славная девочка, – проводил ее взглядом Пасечник. – Где ухватил такую?