Форс мажор - Игорь Шушарин

– Даже не знаю, – растерянно задумалась Оля. – На вид – лет двадцать пять, весь такой…

Она попыталась изобразить какой именно.

– Спортивный? – прочитала язык жестов Катя.

– Ага, накачанный. Хотя… раз спортивный, то, может, и все тридцать… Рост как рост. Средний, наверное. По крайней мере не сказать, что высокий. Волосы темные. Стрижка – короткая такая, как сейчас все носят.

– Ну почему же все?.. Вон у нашего Паши, смотри, какая шевелюра.

Секретарша скользнула взглядом, оценивая Козырева, и чуть разочарованно заметила:

– Я имела в виду тех, кто за модой следит. А не… Короче, не таких…

– Вот тебе и раз, Пашка, – невольно рассмеялась Ольховская. – А ведь я тебе всегда говорила…

На последней фразе она осеклась, вспомнив, чем, когда и при каких обстоятельствах закончилось это ее вырвавшееся «всегда» по отношению к Козыреву. Ухватив выражение ее лица и приплюсовав к нему столь бурную встречу, Востроилова догадалась, что Павла и Полину связывал отнюдь не только «экипаж машины боевой». Она до мельчайших подробностей восстановила в памяти картинку того, как Ольховская кинулась Пашке на шею, как он ее обнимал, как гладил по волосам, утешая. Восстановила, запомнила, но заострять внимание не стала и продолжила «допрос»:

– Оль, а курьер этот, как, по-твоему, он следит за модой только в плане прически? Или в нем было что-то такое еще?..

– Сейчас подумаю… Да, вы знаете, было. Я обратила внимание на его ботинки.

– На что?

– На ботинки. Понимаете… Он был одет очень просто: джинсы, футболка чуть ли не из секонд-хенда. А вот шузы, в смысле ботинки – «лакостовские», кожаные, на толстой подошве. Фирменные, очень дорогие ботинки.

– Молодец, Оля, ты очень наблюдательный человечек, – похвалила секретаршу Востроилова. – Ты замужем?

– Нет, а что?

– Просто практика показывает, что лучше всего запоминают самые, казалось бы, абсолютно неброские приметы молодых мужчин именно незамужние девушки.

– Да ну, скажете тоже… – оскорбилась Оля. – Он мне ни капельки не понравился. Знаете, как страшно он на меня зыркнул, едва вошел в приемную? Вот честное слово, я аж мурашками покрылась. А потом еще раз, когда у него телефон зазвонил. А у меня – радио на полную катушку. Я…

– Подожди, ты сказала – мобильник? – перебила Востроилова. – Где он его хранил? В чехле, на поясе, в кармане? Ты случайно не обратила внимание на модель?

– У него была такая черная кожаная сумочка, на брючный ремнь цепляется. А вот модель не разглядела. Видела только, что «раскладушка».

– Сколько времени он говорил? О чем?.. Вспомни, Оля, это очень важно.

– Да он толком и не поговорил. Когда у него звонок раздался… А сигнал стандартный такой, «старый телефон», знаете?

– Да-да, конечно, продолжай.

– Я из вежливости сразу звук убавила. Вот тогда он второй раз злобно и посмотрел. А по телефону сказал, что сейчас очень занят, говорить не может, перезвонит позже. И все. Пара секунд, не больше.

– Умничка, Оленька. И последний вопрос: если ты сейчас вспомнишь… Да, ты обычно какую радиостанцию слушаешь?

– «Радио Рокс».

– Класс, я тоже. И в тот день ее слушала?

– Ага.

– Так вот, если ты вспомнишь, какая песня играла, когда у курьера зазвонил телефон, то мы будем ходатайствовать перед Полиной Валерьевной, чтобы тебе выписали премию за отличную работу. Попытайся, это очень важно. Хотя бы приблизительно.

– Я и так прекрасно помню. Это был Гэри Мур, «Парижские прогулки». Обожаю эту вещь… Когда началась, я специально сделала звук погромче, а тут как раз этот ввалился. А потом – телефон. Я еще когда убавляла, подумала: блин, не вовремя приперся, весь кайф обломал.

– Гениально! Полина Валерьевна, пометьте у себя по поводу премии.

– Не нужно мне никакой премии, – возмутилась Оля. – Да если бы я знала, что он… что этот гад, Игорю Михайловичу… такое… – Тут ее губы предательски задрожали, и она разрыдалась.

– Ну все-все, Оленька, не надо плакать, все будет хорошо, – обняла ее за плечи Ольховская. – Пойдем, сейчас тебя Сева домой отвезет, а завтра можешь отоспаться и прийти на работу попозже. Все равно я здесь остаюсь. Так что с утра сама немножко поразруливаю.

Полина вывела рыдающую секретаршу в приемную и, сдав ее на руки Севе, вернулась к ребятам и посмотрела вопросительно. В первую очередь на Катю.

– А жизнь-то налаживается… Все не так уж скверно, как казалось. Похоже, есть шанс установить этого курьера, – отозвалась та на ее немой вопрос.

– Каким образом? – не врубился Козырев. – Знаешь, сколько в Москве желтых ботинок?

– Паш, ты фильм «Враг государства» смотрел? – пропустила мимо ушей его иронию Востроилова.

– Нет, как-то не сложилось. А что?

– При случае посмотри обязательно. С позиций драматургии фильм, конечно, полное фуфло. Тем не менее некоторые, сугубо технологические, моменты в нем показаны с большой степенью достоверности. В общем, в нашем случае схема действия примерно идентична. С теми исходными данными, которые сообщила Оля, вполне можно попробовать установить трубку курьера.

– Это как?

– Не буду вдаваться в детали, только самая суть: у нас есть точное место входящего звонка, точная дата, временной интервал и продолжительность разговора. Плюс «раскладушка». Это тоже важно, поскольку существенно сужает модельный ряд. Мужских моделей «раскладушек» на порядок меньше, нежели женских.

– Класс! – восхитился Паша. – И ваша служба может все это вытянуть?

– Наша служба может, – помрачнела Катя. – Но ты же знаешь, что инициировать и грамотно обставить подобное задание легальным путем, в принципе, реально, но… труднодостижимо. А проводить это дело как личный сыск не прокатит – масштаб не тот…

– И что теперь делать? – испуганно спросила Полина.

– Мне почему-то кажется, что такую комбинацию эффективней организовывать через вашего всемогущего Саныча. У него наверняка есть свои выходы на сотовые компании. Да и неформальные контакты с людьми из нашей службы, зуб даю, тоже имеются. В общем, одно дело – шпицштихель и совсем другое – больштихель.

– Ясен пень, – подтвердил Козырев. – Полин, помнишь, как он тогда буквально за пять минут договорился поставить прослушку на того урода, на Моромова?

Ольховская рассеянно кивнула. Переизбыток свалившейся на нее информации вкупе с изрядным количеством выпитого спиртного тяжким грузом ухнулись на стресс сегодняшнего дня. Так что голова ее сейчас была близка к состоянию отключки. Внимательно всмотревшись, Катя догадалась о чем-то подобном, а потому осторожно намекнула:

– Все, народ, большего наш с вами мозговой штурм сегодня родить не сможет. Цель мы определили. Завтра вернется ваш Саныч и займется установлением трубки.

– А Некрасов? – очнувшись, напомнила Полина.

– Ох, ребята, а вот здесь я – пас, – честно призналась Востроилова. – Что касается железа, мобильной связи, компьютеров – это еще куда ни шло, но в этой части… Оперативные комбинации, махинации, хренации – я в этом ни бум-бум. Да и знакомых у меня в Главке не особо: все больше заказчики, да и с теми… Дальше приглашения кофе выпить да шоколадок взяточных за «по возможности, вне очереди» как-то не складывалось. А у тебя, Паш?

– Издеваешься? Какие у рядовых «грузчиков» контакты с гласниками? Так… Привет-привет, пока-пока, разрешите выполнять.

– Пашка! – вспомнила Ольховская. – А помнишь того парня, из розыскного? Который с Нестеровым дружил? Он вроде нормальный парень, вменяемый. Может, как-то через него попробовать?

– Блин, точно! Леха Серпухов! Это ты правильно вспомнила. Леха – наш человек. Где-то дома у меня были его телефоны. Вернусь, попробую найти. Может, и подсветит что про эту крысу. И еще, Полин, а как это мы про Лямку забыли? У него ведь там, в штабах, связей поболее будет. Надо и его подтянуть. Уж мы бы, да сообща…

– Нет, – сказала, как отрезала, Полина. Зло так сказала, будто проклиная. – Лямку мы никуда подтягивать не будем.

– Почему?

– Не будем, и все.

– ?!

– Паш, – уже открытым текстом попросила Катя. Она ничего не поняла «за Лямку», но сообразила, что если сейчас бывшие коллеги начнут выяснять отношения, то первую зорьку здесь, на Итальянской, они всяко встретят. – Посадишь меня в машину? А то скоро мосты того, вот-вот…

– Да-да, конечно, – спохватился Козырев. – Полин, ты как, в порядке? Мы с Катей, наверное, двинем, а?

Ольховская молча кивнула, ревниво отметив про себя, что ее «вещь», похоже, отныне ей действительно больше не принадлежит.

* * *

Распрощавшись с Ольховской, Павел и Катя покинули душный, вконец прокуренный ладонинский кабинет и, миновав темный холл и серпантин переходов, спустились на вахту, где разбудили подремывающего охранника. «Что и требовалось доказать, – проворчала Катя. – Что б ни случилось, им все – божья роса». Они с облегчением вышли на Итальянскую и всеми легкими жадно хватили ночного бодрящего питерского воздуха.