Когда было по-честному. Эссе - Владимир Буров

Предвидение – это единственный способ понять, что происходит. Но.

Но это и есть Вера.

Так получается, что чтобы выполнить простое действие, как Работу, а не как простую дружескую просьбу, надо:

– Надо немного отодвинуться от Бога. – А это кажется печальным. Печальным, но:

– Богу тоже не хочется быть на посылках у своего сына. – Ибо:

– Кто тогда Бог? Адам или Он.

И вот Адам и оторвался от Бога, отправился сюда, на Землю:

– Учиться Предвидеть.

Несмотря на всё сказанное, сложность очень большая выполнить Послушание. В том смысле:

– Как?! – Ведь человеку для того, чтобы не повернуться во время отхода из Помпеи делать Ничего Не Надо! Человека, можно сказать, и нет.

Не-повернуться, он считает за приказ Бога, это не его, человека дело, а где же его?

И Иисус Христос очень удивлен, что никто не может Предвидеть, видит, но не может выполнить. Выполнить самое простое, как, например, позвонить, проверить почту. Но одну помощь я могу сказать:

– Надо эти простые вещи считать за работу, – как это, к моему тогдашнему удивлению, говорил прошлый патриарх. Действительно, вроде бы:

– Считай за счастье, что поручили наливать причастие, делай просто так, с радостью, а он сказал:

– Послушание.

Но и этот патриарх сказал в прошлую субботу по сути то же самое:

– Сам человек не может даже разлить причастие по рюмкам.

Говорить, что это было бы:

– И бессмысленно, – бессмысленно, потому что всё равно не сможет. – Как не сможет Сам человек подставить вторую щеку. Я поражаюсь, как редко это получается, как подарок, можно сказать.

Тогда как здесь людей научили:

– Не вздумайте это делать, будьте активными членами общества, так сказать, как было выдумано:

– Добро должно быть с кулаками. – Узас-с-с

А теперь, когда попробовали наоборот:

– Не полус-сяетцца, – как говорится:

– Почти абсолютно.

Не утешает даже то, что сообщил Иисус Христос:

– И раньше ни у кого не получалось. – Слишком сложно, чтобы было легко, как оказалось.

Наедине во всеми – Юлия Меньшова

Вчера В. Жириновский сказал две замечательные вещи, привел два хороших примера из своей жизни. Очень точные. Сказал про мясо и про кроссовки, которые надо было купить матери. Казалось бы, мелкие примеры, но очень важные. Мать хотела, чтобы он покупал мясо на рынке. И так нормальное, зачем, как говорится в рекламе:

– Тратить в два, три раза дороже. – Дело не только в том, что денег будет больше уходить, но и вообще это мясо может потащить и всё остальное на более высокие траты. Кажется:

– Если надо, то можно выделить что-то одно, как исключение из правил. – Не получится. Просто так не получится. А чтобы получилось, надо увидеть ситуацию из другого времени, как и увидел ее Жириновский, правда, после того, как мать умерла. Но, как и все, с опозданием.

– Они уходят, – сказал он. – И только тогда становится ясно, что это исключение из правил можно было сделать.

Тоже самое и с кроссовками:

– Ясно, что она их хочет, но с другой стороны все подумают:

– Зачем отдавать старой женщине единственные у вас фирменные кроссовки, если есть дети, которым еще больше их хочется иметь. Но.

Но дети еще будут их иметь, а она… а они уходят. Туды-твою кроссовок не передать.

И еще раз Но. Но это то же самое, тот же ответ на вопрос:

– Как полюбить бэ, если после ковровой арт-пропаганды советского времени Наши Луды сделать этого не могут. Только по Ленину из того места, где он еще не бросил в реку Канта, и этот Кант может рассказать, как. Не просто поставить себя на их место, а:

– Надо поставить себя на их место, оставив на своем. – Увидеть ситуацию:

– Вот она была, и уже нет, и уже никаким способом не удастся передать ей, а не сыну эти фирменные кроссовки. – Это отношение не по Содержанию, а по Форме. Что значит:

– Реально Мир существует так, что на месте бэ вы. – Именно этот вывод и увидел Жириновский, и рассказал с сожалением вчера. Другой – это именно Вы. Не может так случится, а это уже есть, и более того:

– Уже было, и уже ничего нельзя сделать, а только сожалеть.

Вроде бы рассматриваются не такие уж значительные вещи, как мясо с рынка, и фирменные кроссовки, но была – как написано неоднократно про Иисуса Христа в Евангелии – возможность:

– Выйти За Город, – и не случилось.

P.S. – Об Украине также придется пожалеть. – Но так получается всегда почему-то:

– Оказавшись на ее месте.

Когда изменить уж будет ничего нельзя.

Такой же маленький нюанс продемонстрировала Слава Тарощина, обозревая выступление… в прямом эфире. Точнее, наоборот:

– Упустила этот нюанс.

Журналист украинского агентства Униан Роман Цимбалюк спросил на пресс-конференции, а… а С. Т. усиленно разъяснила на Радио Свобода, что:

– Это было, оказывается Усё подготовлено – За-ра-не-ее-ее.

Но, конечно, и хорошо, что иногда нам напоминают, что показываемое по телевизору, это не Прямой Эфир, а всегда:

– Выборка, подготовлено заранее. – Но это было и так ясно, ибо:

– Кто ж его пустит просто так, тем более с Укропом.

И вот журналистка Тарощина рассказывает, что его Пересадили специально Поближе, – видела, – далеко был. Также и на другую телепередачу этот Цымбалюк попал Не Случайно, а так получается уже, что, можно сказать:

– Был вызван По Вертушке.

Но здесь дело не в том, что Цымбалюк – как в принципе можно подумать по энергичному коммюнике С. Т. – агент Наших Разведок и других вместе взятых – нет, дело в другом, а вот такая же тонкость, как с мясом и кроссовками Жириновского.

А именно:

– Зачем Заранее нам говорить ответ:

– Ихкто киллер? – Агата Кристи так не делает, этот, как его, Конан Дойл тоже, да все, можно сказать, сохраняют интригу до конца. И возникает вопрос:

– Зачем? – Сказали бы всё сразу, как Слава:

– Откуда, куда, зачем? – Вроде бы журналист для этого и предназначен, чтобы Разоблачать Истину.

А реально получается наоборот. Создается Повторный Просмотр. Сразу, мы еще не смотрели, так сказать, это кино, а кто-то сзади, еще когда не погас свет, Узё уже нам рассказал. Утверждается:

– При повторном просмотре теряется 99,9 информации. – Кина узе:

– Не будет.

Примерно тоже самое, как пару дней назад увидел в одной электронной библиотеке надписи:

– Юмористические произведения Пелевина. – И дальше сообщение, что он запретил их публиковать.

Почему? Потому, что это и значит, сообщить Конец в Начале. Хороша была бы Агата Кристи или Конан Дойл, если бы делали также, сообщали сначала, кто киллер, а потом юмористически, так сказать, рассказывали, как это было На Самом Деле. Но!

Но в том-то и дело, что никакого На Самом Деле уже Не-бу-де-т-т-т.

Вот ясный пример того, что делает на самом деле С. Т.:

– Вызывает ее учитель как-то рассказать, что к чему на карте, кому, например, принадлежит Украина, и есть ли она тамоди вообще, ну и говорит, как всегда в первом классе:

– Повернитесь лицом к классу. – Нет, класс ей по барабану, она чешет свою лекцию прямо в рот этому интеллигенту, который там сидел за учительским столом. – Думает:

– В любом случае так будет лучче. – Эти-то поросята в зале, слушатели и другие зрители, как грится:

– Оценок-то Нэ Ставят!

И таким образом, начали они глушить фраеров… прошу прощенья, это из другого кина. И таким образом, репортажи Славы – это не обращение к Слушателям и Зрителям, а:

– Донесение Главному Редактору. – Не туды-твою лицо обращено.

Рассказывается, да, не тем, кому надо, и самое главное:

– Не так.

В данном случае, Разоблачение Неожиданного Появления Романа Цымбалюка прямо с Укропом перед самим… было сделано для того, чтобы Опустить Цымбалюка, и Возвысить таланты разведок в разработке любых поползновений соседнего племени. Они всё знали. А уж я, С. Т.:

– Тем более.

Это называется:

– Играть Гамлета, но при Пустом Зале. – По системе зрителя, нет, не в девятом ряду, а из Мастера и Маргариты:

– А дайте-ка таперь разоблачение вашим фокусам.

Здесь же хотят всех разоблачить еще до фокуса. А чё ж тогда смотреть-то будем? Что вы нам Вчерашний День навязываете? И так по телевизору все Кина идут в сто двадцать пятом повторе, а здесь журналистка додумалась и Прямой Эфир превратить во Вчерашний День.

Надо, как в первом классе:

– Смотреть в лицо ученикам, а не стучать учителю.

А то ведь берут пример, например, продавцы в нашей деревне:

– Ей:

– Мне бы хлеба. – А она:

– По телефону разговаривает, такому новомодному, большученному – не оторвать. – И без преувеличения могу сказать, до семи – 7 – минут доходит. А в зале этого магазина пять человек: уборщица – своими делами занимается, две заведующие дамы стоял перед витриной обсуждают, что у нас есть, а что еще до-заказать надо, две продавщицы проверяют накладные, и расставляют ценники, и я – шестой – с протянутой рукой: