Макиавелли - Пол Стретерн

Вернемся, однако, к теоретическому кровопролитию. Макиавелли далее советует: «…Тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение».

Возможно, этот совет рационален, однако истиной на все времена его никак не назовешь. Только во второй половине книги Макиавелли раскрывает свои истинные взгляды. Здесь он описывает достоинства, которыми должен обладать правитель, а также недостатки, которые ему следует преодолеть, чтобы сохранить власть. Именно в этом состоит главная задача государя: mantenere lo stato, причем как можно дольше.

Новый правитель должен позаботиться, чтобы его власть казалась прочной и постоянной. «Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое – не может». Естественно, возникает вопрос: «Что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись?» Поначалу Макиавелли отвечает уклончиво, но в конечном счете его выбор однозначен: «Тут возникает спорный вопрос: что предпочтительнее – быть любимым или внушать страх? Ответ таков, что желательно и то и другое, но, поскольку трудно соединять в себе оба этих свойства, гораздо надежнее внушать страх, чем любовь, если уж приходится выбирать одно из них». Его взгляд на человеческую природу в высшей степени прагматичен: «…Бóльшая часть людей довольна жизнью, пока не задеты их честь или имущество».

Макиавелли настаивает, что политический философ не должен описывать воображаемые государства или утопии – к такому приему ранее прибегали другие авторы для изложения своих идей. Данный жанр имеет богатую историю начиная с «Государства» Платона, хотя пересказ этого труда появился лишь в 1513 г., через три года после того, как Макиавелли закончил «Государя». Именно в это время Томас Мор придумал термин «утопия», что в переводе с греческого означает «несуществующее место». Жанр, избранный Макиавелли, – сборник советов правителю – тоже был популярен в эпоху Возрождения, особенно у кабинетных политиков, ищущих работу. Но Макиавелли отличался от них. Обстоятельства, которые он описывает в «Государе», вовсе не утопия, и его советы – не восторженные измышления литературного конъюнктурщика. Макиавелли настаивал, что речь должна идти о реальности – как люди себя ведут в действительности, а не как они должны себя вести.

К сожалению, реальностью для Макиавелли была политика городов-государств в один из самых беспокойных и аморальных периодов итальянской истории. Этим объясняется неослабный пессимизм и нигилизм его теории. Но какая нам разница, кто служит воплощением идеи политической реальности: Чезаре Борджиа, мэр города Айдахо Фолс или «говорильня» ООН? Макиавелли ведет речь об экстремальной ситуации. Ее можно рассматривать либо в качестве руководства к действию, либо как основу, на которой зиждется любая политика. Как относиться к книге «Государь»: как к притче или как к политическому подсознанию, скрывающемуся за рукопожатиями и вдохновенными речами?

Ответ на этот вопрос зависит от самого государя. Макиавелли считал, что поведение правителя зависит от его личных качеств. Так мы приходим к ключевому понятию добродетели, или доблести (virtù). Значение этого термина у Макиавелли отличается от привычного – эстетического или религиозного. Его доблесть (та, которую он приветствует у государя) не имеет ничего общего с христианской идеей добра. Она никак не связана с верой, надеждой или милосердием. И не имеет отношения к классическим добродетелям – справедливости, силе духа, умеренности, рассудительности и сдержанности. Макиавелли обращается к корням слова virtù: vir (мужчина) и vis (сила), в значении мужественности. Virtù понимается как могущество, власть – нечто близкое к ницшеанскому понятию «воли к власти». Такая доблесть выражает динамизм и силу, а также отвагу, которая требуется для того, чтобы воспользоваться благоприятным случаем и действовать решительно, без колебаний.

Здесь Макиавелли вновь отмечает, что разные обстоятельства требуют от государя по-разному применять свою силу. Чем труднее удерживать власть, тем больше virtù требуется от правителя.

По возможности новому государю не следует ничего менять. Вмешательство в традиционные институты должно быть минимальным: нужно поощрять древние традиции и позволить людям говорить на родном языке. Чем выше степень разрушения, тем выше вероятность, что разрушение будет продолжаться. Люди могут прийти к выводу, что если разрушение принесло им одного нового государя, то может принести и другого.

Но бывают и особые случаи, когда правителю, чтобы удержать власть, требуется полностью разрушить завоеванное им государство. Лучше дымящиеся руины и горстка запуганных выживших, чем вообще лишиться государства – таково мнение Макиавелли. Это очень важный момент: для удержания власти благополучие государства имеет второстепенное значение; для государя важнее не потерять власть. Разумеется, этот ограниченный эгоизм инфантилен. К сожалению, такого рода незрелость встречается весьма часто. Многие правители все так же решают свои детские проблемы. Гитлер, Сталин, Саддам Хусейн – примеры подобного своеволия можно каждый день наблюдать в детском саду.

Возможность того, что государь ведет мирную жизнь и не хватает все, что только может, даже не рассматривается. (Почему? Просто потому, что такое поведение было невозможно для итальянских городов-государств эпохи Возрождения. В данном случае Макиавелли снова проявляет себя реалистом в терминах своего времени.) Естественно, по мнению Макиавелли, завоевание государства путем его разрушения потребует гораздо большей virtù, хотя подобные подсчеты приводят к странному выводу. Наиболее добродетельный государь правит разоренной землей с разрушенными городами. (В таком случае самый добродетельный правитель – Чингисхан.)

Доблесть Макиавелли связана с двумя другими ключевыми понятиями, без которых государю не добиться успеха. Это fortuna[8] и occasione[9].

Макиавелли полагает, что человек лишь наполовину властен над своей жизнью, а вторая половина определяется судьбой. Здесь, как и во всем остальном, Макиавелли стремится быть реалистом. Философы (и политики, и теоретики) придерживаются опасной тенденции – игнорировать роль судьбы. Но чем больше изучаешь историю, тем сильнее убеждаешься, что главную роль в ней играет случай. (Как выразился Паскаль, «Нос Клеопатры: будь он чуть покороче, весь облик земли был бы сегодня иным»[10].) Достаточно изучить биографии Гитлера, Наполеона или Сталина, чтобы понять, как часто им помогала судьба. Именно к такому выводу и приходит Макиавелли. Occasione предоставляется fortuna. И государь должен увидеть эту возможность, предложенную судьбой, и не упустить своего шанса. Одновременно он должен приложить максимум усилий, чтобы лишить противника возможности нанести ему удар. Фортуну следует использовать с максимальной выгодой.

Стоическая покорность – последнее, что нужно правителю. Это еще один пример философской добродетели, которая пагубна для государя. И действительно, Макиавелли прямо указывает, что, «если как следует все рассмотреть, найдется нечто, что покажется добродетелью, но ведет к гибели, и нечто, что покажется пороком, но, следуя ему, можно достичь безопасности и благополучия». Правление – это не вопрос добра и зла, а непрерывная борьба между могущественной virtù и капризами фортуны. В традиции итальянского мышления (и самого итальянского языка) Макиавелли понимает добродетель как типично мужское качество, тогда как судьба представляется ему женщиной: «Натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна – женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать». Чувства современных людей могут быть задеты таким доисторическим подходом, но этот типичный для комиксов стереотип не должен заслонять смысл высказывания Макиавелли. Позитивизм не ограничивается определенным полом. (А жесткая реальность власти в лучшем случае ограничивается пустыми словами о политкорректности.)

Судьба благоволит смелым. Однако «сохраняют благополучие те, чей образ действий отвечает особенностям времени». Это означает, что государь должен быть готов изменить свою политику в соответствии с обстоятельствами. Нежелание отступать от принципов ведет к краху. Правитель должен полагаться только на себя, на свою силу и добродетель, а не на друзей. «…Государю всегда следует спрашивать совета, но когда этого хочет он, а не другой». Макиавелли делает вывод: «Многие полагают, что кое-кто из государей, слывущих мудрыми, славой своей обязаны не себе самим, а добрым советам своих приближенных, но мнение это ошибочно. Ибо правило, не знающее исключений, гласит: государю, который сам не обладает мудростью, бесполезно давать благие советы, если только такой государь случайно не доверится мудрому советнику, который будет принимать за него все решения. Но хотя подобное положение и возможно, ему скоро пришел бы конец, ибо советник сам сделался бы государем».