Солнечная девочка графа Майори - Светлана Назарова

она явно не в духе.

Глава 8

Да что за день то сегодня такой? Впрочем, как пошло вчера всё не по плану, так оно и продолжается. Но только матушки Элизии ему сейчас для полного счастья не хватало. Это какая-то катастрофа. Теон бросил взгляд на Лайта и удостоверившись, что друг на него смотрит, покосился на Женевьеву, на секунду вскинув брови. Бладброу непонимающе наморщил лоб.

— Усыпляй, — прошипел граф и встал со своего места.

Женевьева и возразить ничего не успела, как отключилась, упав на подушки. Волосы разметались по белой наволочке темным пятном. Майори посмотрел на незнакомку и тяжело выдохнул. Он снова перевел взгляд на друга и растеряно провел ладонью по волосам, растрепывая те окончательно.

— Спасибо. Не думаю, что ее нервы сейчас выдержат встречу с мадам Милдварт, — он покачал головой, — я даже в своих не уверен. И что мне ей сказать?

— Правду, — усмехнулся Лайт, наблюдая за своим другом.

Граф усмехнулся:

— И как ты себе это представляешь? Тем более, ей уже угрожали.

Маг передернул плечами:

— Что-что? Это не ваша дочь.

— Хочешь, чтобы она на меня как на идиота посмотрела? — усмехнулся Теон.

— Ну, что поделать, дочь-то и правда теперь не её. Ну, её, но не её, — он развел руками от всей абсурдности ситуации, — что я могу тебе сказать? Я и сам с подобным сталкиваюсь впервые.

— Ладно, попробую ей это донесть, побудь, пожалуйста, здесь, чтобы Женевьева не проснулась до ухода леди Милдварт старшей.

— Хорошо, — согласился Лайт, — не беспокойся, я за ней пригляжу, это же в моих интересах. За одно изучу получше, может пойму что-то еще.

— Спасибо, — выдохнул Теон, благодарно кивая своему другу и покидая покои.

До гостиной граф Майори шел медленно, желая оттянуть предстоящий неприятный разговор. Как объяснить всё? Да, разговор, похоже будет тяжелый. И, кажется, успокоительный отвар трав понадобится еще и ему, а не только Женевьеве. С тяжелым сердцем он открыл дверь и вошел в гостиную.

— Ах, вот ты где, негодник, — набросилась на него все еще прекрасно выглядящая женщина.

Элизия явно унаследовала черты своей матери. Стройная, статная, и даже седина не тронула ее головы. Красивое кремовое платье по последней моде и меховая накидка на плечах из редкого рыжего зверя. Женщина вскочила со своего места и направилась к своему зятю, продолжая свою тираду:

— Что ты сделал с моей бедной девочкой? Почему мне слуга сказал, что она болеет? Почему она родной матери даже письма не пишет? Негодник! — под конец в голосе статной леди уже слышались истерические нотки праведного гнева.

Женщина сняла с рук кружевные перчатки и ударила графа по плечу. Теон Майори тяжело вздохнул, набирая в грудь по больше воздуха и пытаясь успокоиться, чтобы не сорваться на ни в чем не повинную женщину. А потом тихо проговорил:

— Здравствуйте, леди Белатэс Милдварт. И я рад Вас видеть.

— Рад он меня видеть! Не ври мне, негодник!

— Что Вы, мои родители всегда к Вам хорошо относились, Вы мне почти как мама, а теперь, когда мы с леди Элизией женаты, — он вежливо склонил голову. Она тяжело вздохнула, а он продолжил, — Вам принесли чай?

— Нет, — она поморщила свое хорошее личико, — да что ты мне зубы заговариваешь? Что с моей дочерью?

— Оскар! Принеси успокоительного чая две чашки.

— Да, ваша светлость, — послышалось из-за двери.

Звук удаляющихся шагов оповестил об уходе дворецкого. А Теон снова переключил внимание на матушку своей жены.

— Давайте присядем, успокоимся и поговорим за чашкой чая.

Он подхватил женщину под руку и повел к удобному небольшому дивану. Она возмутилась такому обращению:

— Не заговаривай мне зубы? Зачем мне успокоительный чай? Что с Элизией?

На какой-то момент граф Майори даже уверовал бога, молясь, чтобы Оскар быстрее принес этот несчастный успокоительный отвар. Он усадил леди Милдварт на диван и сел рядом в кресло.

— Я все Вам расскажу. Пожалуйста, успокойтесь.

— Я спокойна!

— Вы проделали долгий путь, — продолжил Теон, будто и не слышал восклицания матери жены, — Вам нужно немного отдохнуть и набраться сил. Давайте сначала выпьем чая.

Он пристально и внимательно посмотрел на женщину, видя, как та берет себя в руки, понимая, что зять непреклонен, но, с другой стороны, вроде, и от разговора не отлынивает. Она задумчиво свела бровь, потом на тяжелом выдохе проговорила более спокойно:

— Хорошо. Но ты мне все расскажешь, — в её голосе появились стальные нотки.

— Конечно, — тем же тихим и сдержанным голосом ответил он ей.

Граф Майори прикрыл глаза, продолжая обдумывать, как же все деликатнее сообщить леди Милдварт. Пока на ум не приходило ничего интересного. Мысли прервал стук в дверь. После вошел Оскар, а за ним служанка с подносом, на которой стояли две изящные фарфоровые чашки для особых гостей. Служанка аккуратно поклонилась, проходя в гостиную и оставляя на столе поднос.

— Ваш чай.

Теон кивнул:

— Можете идти.

Девушка еще раз поклонилась и удалилась, а за ней вышел и Оскар. Майори встал с места и пошел к двери, плотно запирая те на ключ. Леди Белатэс Милдварт удивилась, услышав щелчок замка:

— Зачем ты?

— Этот разговор не для чужих ушей, — твердо произнес Теон и вернулся на свое место, опускаясь обратно в удобное кресло.

Он невозмутимо взял одну из чашек и сделал большой глоток, поморщившись. Гадость какая. А Женевьеву этим поят уже два дня. Он искренне посочувствовал девушке и тяжело вздохнул. Леди Милдварт последовала примеру графа и тоже взяла чашку в руки. Сделал глоток. Теон пытался поймать ее выражение лица, но на лице женщины не дрогнул ни один мускул. Кажется, для нее привычно пить такое. Что же. И он выдержит эту гадость.

Через пару минут Белатэс Милдварт поставила пустую чашку на столешницу и повторила свой вопрос:

— Так что с моей дочерью, Теон?

Молодой граф тяжело выдохнул и угрюмо проговорил:

— Я не знаю.

— Как это ты не знаешь? Ты что не вызывал Элизии врача?

— Вызывал, ничего страшного, я не об этом, — он осушил свою чашку и тоже поставил на невысокий стол.

— А о чем тогда? — нахмурилась женщина, не понимая, о чем толкует ей молодой человек.

— Я действительно не знаю, что с Элизией, — он поднял руку в неопределённом жесте растерянности, — Элизия — это не Элизия. Это больше не Ваша дочь.

— Да что ты такое говоришь? Как это Элизия больше не Элизия? — она невольно сорвалась почти до крика.

— Прошу, говорите тише, пока я не решил, что делать, не хочу, чтобы слуги знали, это будет лучше для Вашей