Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Есть среди одиннадцати и совсем незнатные. Так, Александра Потапова, дочь мелкого чиновника, еще в 1819 г., 17-летней девушкой, сошлась с родовитым барином В. Л. Давыдовым (братом Н. Н. Раевского по матери). Мезальянс этот долго (до мая 1825 г.) не был официально оформлен, поэтому уже после осуждения Давыдова его братьям пришлось немало похлопотать об усыновлении собственных детей "политически мертвым отцом".
"Безродной" была и жена армейского подполковника А. В. Ентальцева - Александра Лисовская. От своего первого мужа - игрока - она сбежала, оставив малолетнюю дочь. После смерти мужа-декабриста Александра Васильевна сильно нуждалась и жила на пособие от казны.
Две француженки - Полина Гебль и Камилла Ле Дантю - также не могли похвастаться высоким положением в обществе. Гебль, жестоко бедствовавшая в детстве, до замужества работала в Москве продавщицей модного магазина. Мать Ле Дантю была гувернанткой в доме будущих родственников - Ивашевых.
Отличались декабристки и по возрасту. Самые старшие - Юшневская и Ентальцева - приехали в Сибирь сорокалетними. Следующая по старшинству - Розен.
Остальные восемь родились уже в первом десятилетии XIX в. и приехали в Сибирь, когда им не исполнилось и 30-ти (Волконской не было и 22 лет, Муравьевой, Фонвизиной и Ле Дантю в момент приезда было по 23 года).
Но всех их, столь разных, объединила общность побуждений и судеб: добровольное изгнание в Сибирь вслед за "государственными преступниками", первыми российскими революционерами.
Уже сам факт приезда в Сибирь женщин, морально поддержавших осужденных революционеров, имел большой гражданский, общественный смысл. Об этом лучше всех и больше всех говорили и писали сами декабристы с такой восторженностью, характерной для их времени, которая в наши дни кажется даже чрезмерной...
"Слава страны, вас произрастившей! - восклицал с пафосом А. П. Беляев.-Вы стали, поистине, образцом самоотвержения, мужества, твердости, при всей вашей юности, нежности и слабости вашего пола. Да будут незабвенны имена ваши!"38 Ему вторил Александр Бестужев: "И не стыдно ли было бы нам падать духом, когда слабые женщины возвысились до прекрасного идеала геройства и самоотвержения?"
Публичной поддержкой осужденных декабристов, своим добровольным изгнанием женщины создавали общественное мнение, которое и дальше укрепляли, открыто признавая - в письмах, а потом и в воспоминаниях - высокое благородство революционеров, их бескорыстное служение Отечеству.
Приезд женщин в Сибирь разрушил расчеты властей на полную изоляцию декабристов. Вырвав революционеров из жизни, Николай I надеялся предать забвению не только идеи, но и имена осужденных. Но приехала к мужу А. Г. Муравьева и через тюремную решетку передала И. И. Пущину стихи А. С. Пушкина. "Воспоминание поэта-товарища Лицея,- писал декабрист,- точно озарило заточение, как он сам говорил, и мне отрадно было быть обязанным Александре Григорьевне за эту утешительную минуту"39. Стихотворные строки рассказали декабристам о том, что они не забыты, что их помнят, им сочувствуют.
Родные и друзья писали осужденным. Им же было запрещено отвечать (право на переписку они получили только с выходом на поселение). В этом сказался все тот же расчет правительства на изоляцию декабристов. И опять замысел разрушили женщины. Они писали от своего имени, копируя письма декабристов, получали для них корреспонденцию и посылки, выписывали русские и иностранные газеты и журналы. Эта деятельность декабристок приняла общественный характер, ибо информация о сибирских изгнанниках распространялась далеко за пределы родственного круга. Каждой из них приходилось писать 10, а то и 20 писем в неделю. Особенно обширный круг корреспондентов был у Волконской и Трубецкой, лично знакомых со многими родственниками каторжан: их "норма" доходила и до 30 писем в "почту". Нагрузка этих женщин была столь велика, что у них иногда не оставалось времени писать собственным родителям и детям. "У меня столько хлопот теперь, и на этой почте столько писем мне писать,- сообщала Давыдова дочерям,- что я насилу выбрала время для этих нескольких строк"40.
Несмотря на цензурные препоны (местные власти, канцелярия иркутского генерал-губернатора, III отделение), женщины не ограничивались сухой информацией родным декабристов об их близких, писали тепло и сердечно.
Е. С. Уварова не уставала восхищаться "чудесными письмами" "сестры по изгнанию" - Марии Волконской, которая обладала "великолепным искусством", позволяющим ее корреспондентке как бы увидеть брата - Михаила Лунина. "И эта женщина,- восклицала Уварова в одном из писем декабристу,- действительно величественная, которая соблаговолила взять на себя нашу переписку, которая оставила высокое социальное положение, отца и мать и, больше того - своего ребенка и которая единственная, кажется, не ведает того, что она сделала, и никогда не упомянет о своих жертвах, которая написала мне в последний раз, как, чтобы преподать сыну урок мудрости, она отвела его в тюремный двор,- она создает самую трогательную из элегий, вызывающую слезы у каждого, кому я ее передаю..."41 Копию письма Волконской Екатерина Сергеевна послала тетушке - Е. Ф. Муравьевой, "зная, какое удовлетворение оно ей принесет"42.
"Правила, касающиеся жен преступников, ссылаемых на каторжные работы" гласили: "...жены преступников, живущие в остроге или вне его стен, не могут посылать писем иначе, как вручая их открытыми коменданту. Всякое письменное сообщение иным способом воспрещается". Однако известно, что и "преступники" и их жены находили много способов нарушать эти правила. Так, Е. И. Трубецкая, едва приехав в Иркутск, вступила в "недозволенную переписку" с мужем через сектанта-духобора, установила связь с известным сибирским купцом Кузнецовым, который в дальнейшем стал одним из наиболее надежных посредников в нелегальных сношениях декабристов, передала письма возвращавшемуся в Петербург К. Воше.
Сестра Сергея Волконского отпустила на волю крепостного Григория Павлова, который поехал в Иркутск и успел передать барину вещи без ведома властей. "Человек сей,- сделал предположение генерал-губернатор Лавинский, после того как все раскрылось,- может быть, для того, собственно, в Иркутск отправлен, дабы получать и пересылать через него какие-либо сведения и т.
- Путь к империи - Бонапарт Наполеон - Биографии и Мемуары
- Декабристы рассказывают... - Э. Павлюченко Составитель - Биографии и Мемуары
- Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча - Биографии и Мемуары
- Кабалла, ереси и тайные общества - Н. Бутми - Публицистика
- Учебник “Введение в обществознание” как выражение профанации педагогами своего долга перед учениками и обществом (ч.1) - Внутренний СССР - Публицистика
- Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга I - Алексей Ракитин - Публицистика / Периодические издания / Юриспруденция
- Газета Троицкий Вариант # 46 (02_02_2010) - Газета Троицкий Вариант - Публицистика
- Ловушка для женщин - Швея Кровавая - Публицистика
- Что было и что не было - Сергей Рафальский - Биографии и Мемуары
- Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III - Кондратий Биркин - Биографии и Мемуары