Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэри не могла бы сказать, насколько тетя Пейшенс воспринимала ее рассказы. Во всяком случае, она время от времени то кивала, поджимая губы, то качала головой и тихонько ахала, но Мэри показалось, что годы страха и забот лишили ее способности внимательно слушать и она не может сосредоточиться на разговоре, потому что ее мысли постоянно заняты каким-то тайным ужасом.
Утро прошло в работе по дому, и потому Мэри смогла получше исследовать приютивший ее дом. Он был темный, обширный, с длинными коридорами и неожиданно возникающими комнатами. В бар вел отдельный вход с боковой стороны здания. Сейчас в баре было пусто, но о шумных сборищах напоминала тяжелая атмосфера: затхлый запах старого табака, кислая вонь от спиртных напитков и общее ощущение разгоряченных, немытых тел, сбившихся в кучу на грязных скамьях.
Неприглядная картина, и все-таки в этой комнате, единственной здесь, чувствовалась жизнь. Остальные помещения казались заброшенными. Даже в общей гостиной царил нежилой дух; можно подумать, уже много месяцев ни один честный путешественник не переступал ее порога, не грелся у очага. Комнаты для гостей на втором этаже были в еще худшем состоянии. Одна из них использовалась как кладовка, у стены там были свалены какие-то ящики и старые попоны, погрызенные многими поколениями крыс и мышей. В комнате напротив на продавленной кровати хранилась репа, на полу были свалены мешки картошки.
Мэри догадывалась, что и ее комната была примерно в таком же виде, и лишь стараниями тети Пейшенс она теперь хоть как-то обставлена. В комнату тети и дяди в соседнем коридоре Мэри не отважилась заглянуть. Прямо под их спальней, в конце длинного коридора на первом этаже, идущего параллельно верхнему в противоположную от кухни сторону, была еще одна комната. Дверь туда была заперта. Мэри вышла во двор и заглянула в окно, но оно было забито изнутри доской, и Мэри ничего не увидела.
Дом и надворные постройки занимали три стороны квадратного двора, в центре которого имелся небольшой газончик и стояла колода с водой для лошадей. Дальше белая лента дороги тянулась до самого горизонта через бурую степь, раскисшую от недавних ливней. Мэри вышла на дорогу и огляделась по сторонам. На сколько хватало глаз, вокруг была только вересковая степь и черные холмы. Хотя трактир, крытый серым шифером, со своими высокими трубами казался угрюмым и необитаемым, это было, видимо, единственное жилье в окрестностях. К западу от «Ямайки» поднимались скалистые кручи – торы. У одних на пологих склонах в лучах неяркого зимнего солнца желтела трава, но были и другие – зловещие и безжизненные нагромождения дикого голого гранита. То и дело на солнце находило облако, и тогда по равнине пробегали длинные тени, похожие на хищные пальцы. Пейзаж постоянно менял свой цвет. Холмы казались лиловыми, словно в пятнах чернил, но вдруг сквозь тучу пробивался солнечный луч, и один из холмов вспыхивал золотом, в то время как его соседи оставались темными. Когда на востоке торжествовал день и степь лежала безмятежно, как пески пустыни, холмы на западе окутывала арктическая зима, и лохматые тучи, рваные, словно плащ разбойника с большой дороги, сыпали на гранитные торы снег и град и злобно плевались дождем. Воздух здесь был душистый, пряный, холодный, как в горах, и удивительно чистый. Это поразило Мэри, которая привыкла к теплому климату Хелфорда, защищенного от ветра высокими живыми изгородями и густыми рощами. Даже восточный ветер не долетал туда, его останавливал длинный мыс, и только на реке порой бушевали и метались зеленые волны с белыми барашками пены на гребнях.
Пусть эта новая земля была мрачной и враждебной, голой и пустынной, с одиноким трактиром «Ямайка», отданным на милость всех стихий; все-таки здешний воздух бодрил Мэри, пробуждая в ней жажду приключений. Щеки у нее разгорелись, глаза заблестели. Ветер растрепал ей волосы, бросил пряди на лицо. Мэри глубоко вдыхала этот опьяняющий воздух, наполняя им легкие большими глотками, и он был слаще, чем глоток хорошего сидра. Она подбежала к поилке для лошадей и подставила руки под струю воды. Вода была чистая, прозрачная и холодная как лед. Мэри отпила немного. Никогда еще она не пила такой необычной воды – горьковатой, с привкусом торфа, будто растворившей дым от кухонного очага.
Эта вода утоляла жажду и успокаивала душу.
Мэри почувствовала себя сильной и храброй. Она вернулась в дом, к тете Пейшенс, надеясь, что ее ожидает обед. Мэри с аппетитом приступила к тушеной баранине с репой, и, когда утолила наконец голод в первый раз за двадцать четыре часа, мужество вернулось к ней. Теперь она была готова расспросить тетушку, не опасаясь за последствия.
– Тетя Пейшенс, – начала Мэри, – почему дядя стал хозяином трактира «Ямайка»?
Неожиданная атака в лоб застала тетю врасплох. Она молча уставилась на Мэри, потом багрово покраснела, и губы у нее задергались.
– Ну как же, – залепетала она, – здесь… здесь такое бойкое место, у самой дороги. Ты же сама видишь… Тут проходит главная дорога с юга. Два раза в неделю проезжают дилижансы. Они идут из Труро, через Бодмин и дальше, в Лонстон. Ты вчера приехала на таком. На дороге всегда много людей. Путешественники, богатые джентльмены, иногда моряки из Фалмута…
– Да, тетя Пейшенс, но почему они не заглядывают в «Ямайку»?
– Заглядывают! Они часто заходят в бар выпить. У нас здесь хорошая клиентура.
– Зачем ты это говоришь, когда общая гостиная стоит пустая, а в комнатах для гостей хранится какой-то хлам, пригодный только для мышей и крыс? Я сама видела. Я раньше бывала в трактирах, не таких больших, как этот. У нас в деревне был трактир. Его хозяин дружил с нами. Мы с мамой часто пили чай в общей гостиной. Наверху у них было всего две комнаты, но эти комнаты были очень уютные, удобно обставленные для проезжающих.
Тетя несколько минут молчала, дергая ртом и ломая пальцы.
– Дядя Джосс не любит, чтобы у нас оставались на ночь, – сказала она наконец. – Он говорит: мало ли какой человек попадется. Место здесь пустынное, нас всех могли бы зарезать в собственных постелях. На большой дороге всякое случается.
– Тетя Пейшенс, что за чепуху ты говоришь! За чем держать гостиницу, если не можешь пустить переночевать честного путешественника? Для чего же тогда она здесь стоит? И на что вы живете, если у вас нет клиентов?
– У нас есть клиенты, – упрямо повторила тетя. – Я же тебе говорю. Люди приходят с ферм. Очень много ферм и коттеджей разбросано по степи, люди приезжают за много миль. Иногда по вечерам набирается полный бар.
– Вчера кучер мне сказал, что приличные люди больше не ходят в «Ямайку». Сказал, они боятся.
Тетя Пейшенс изменилась в лице. Она сильно по бледнела, и глаза у нее забегали. Тетя судорожно глотнула, провела языком по губам.
– Твой дядя Джосс – человек резкий, ты сама видела. Его легко рассердить, он не терпит, чтобы ему мешали.
– Тетя Пейшенс, ну кто может помешать человеку, который честно трудится в своем собственном трактире? Даже самый резкий характер не может распугать всех посетителей. Это не причина.
Тетя не ответила. Она исчерпала все свои объяснения и теперь молчала, упрямо, как мул. Мэри поняла, что ее не сдвинешь, и попробовала зайти с другой стороны:
– А как вы вообще сюда попали? Мама и не знала, что вы переехали. Мы думали, что вы живете в Бод мине. Ты ведь оттуда написала нам, когда выходила замуж.
– Я встретила твоего дядю в Бодмине, но мы там не задержались, – медленно проговорила тетя Пейшенс. – Сначала мы жили близ Падстоу, а потом приехали сюда. Твой дядя выкупил трактир у мистера Бассата. Здесь, кажется, несколько лет никто не жил, и дядя решил, что ему это подходит. Он хотел осесть на одном месте. Он ведь много путешествовал в жизни, где только не побывал, я даже названий всех не упомню. По-моему, он даже в Америке был.
– Странное место он выбрал, чтобы осесть, – заметила Мэри. – Вряд ли можно было найти хуже.
– Зато недалеко от его старого дома, – сказала тетушка. – Твой дядя родился всего в нескольких милях отсюда, на Пустоши Двенадцати. Его брат Джем и сейчас живет там в маленьком домике, когда не разъезжает. Он иногда заходит к нам, только дядя Джосс его недолюбливает.
– А мистер Бассат к вам когда-нибудь заходит?
– Нет.
– Почему? Ведь он сам продал трактир дяде?
Тетя Пейшенс сжала руки, ее рот снова дернулся.
– У них вышло недоразумение, – объяснила она. – Твой дядя купил трактир через посредство одного друга. Мистер Бассат не знал, что покупатель – дядя Джосс, пока мы сюда не въехали, а когда узнал, то был не очень доволен.
– Почему он недоволен?
– Он знал твоего дядю много лет назад, когда тот еще жил в Треварте. Дядя Джосс в молодости имел необузданный характер и прослыл забиякой. Он не виноват, Мэри, это его беда. Мерлины все вспыльчивые. Его младший брат, Джем, наверняка еще хуже. А мистер Бассат наслушался всякого вранья про дядю Джосса и страшно рассердился, когда выяснилось, что это ему он продал «Ямайку». Вот и все.
- Скрытые намерения - Омер Майк - Иностранный детектив
- Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри - Иностранный детектив
- Другой класс - Джоанн Харрис - Иностранный детектив
- Сын - Ю Несбё - Иностранный детектив
- Сущность зла - Лука Д'Андреа - Иностранный детектив
- Так поступают мужчины - Чейз Джеймс Хэдли - Иностранный детектив
- Положите ее среди лилий - Чейз Джеймс Хэдли - Иностранный детектив
- Смертельная любовь - Кристи Агата - Иностранный детектив
- Азиатский рецепт - Кристофер Мур - Иностранный детектив
- Не зови меня больше в Рим - Алисия Хименес Бартлетт - Иностранный детектив