Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэри думала и думала, и все-таки ей еще не все было ясно. Трактир «Ямайка» – гнездо воров и браконьеров, которые, видимо, с дядей Джоссом во главе ведут выгодную торговлю контрабандным товаром, переправляя его с побережья в Девон. Это понятно. Но она видела пока только часть игры. Что еще ей предстоит узнать? Мэри вспомнила полные ужаса глаза тети Пейшенс, ее слова в тот первый день, когда ранние сумерки подбирались к кухонной двери: «Здесь, в „Ямайке“, случались такие вещи, Мэри, о которых я и словечком не смела никому обмолвиться. Нехорошие вещи. Ужасные… Я себе-то не решаюсь признаться». И тетя, бледная, испуганная, ушла к себе, волоча ноги, словно дряхлая старуха.
Контрабанда – опасное дело, бесчестное, незаконное. Но можно ли назвать его ужасным? Мэри не знала. Ей очень нужен был совет, а спросить было не у кого. Она совсем одна в зловещем, отталкивающем мире, и вряд ли ей удастся переделать этот мир к лучшему. Если бы она была мужчиной, то спустилась бы вниз и бросила вызов Джоссу Мерлину прямо в лицо. Ему и всем его приятелям. Да, и дралась бы с ними, и убила бы их, если получится. А потом взяла бы в конюшне лошадь, посадила позади себя тетю Пейшенс, и они умчались бы на юг, к милым хелфордским берегам, и завели бы себе маленькую ферму где-нибудь в Могане или Гвике, и сама бы она работала в поле, а тетя вела бы у нее хозяйство…
А, что толку в мечтах! Нужно как-то справляться с реальностью, а для этого требуется мужество, иначе ничего толком не добьешься.
Вот она сидит на кровати, двадцатитрехлетняя девушка в юбке и шали, у нее нет никакого оружия, кроме собственных мозгов, а противник – здоровенный мужик, в два раза старше ее и в восемь раз сильнее. Если бы он знал, что она подсматривала сегодня в окошко, взял бы одной рукой за горло, надавил слегка большим и указательным пальцем, и конец всем ее вопросам.
Мэри выругалась. До сих пор такое случилось только раз, когда за ней погнался бык в Манаккане; и тогда, и теперь она выругалась, чтобы придать себе мужества и отваги.
– Не видеть моего страха Джоссу Мерлину и вообще ни одному мужчине, – воскликнула Мэри, – а в доказательство я сейчас спущусь вниз, в темный коридор, и посмотрю, что они делают в баре, и если он меня убьет, значит так мне и надо.
Мэри наспех оделась, натянула чулки, а башмаки оставила в спальне. Приоткрыв дверь, она постояла, прислушиваясь, но услышала только медленное сиплое тиканье часов в холле.
Она тихо вышла в коридор и прокралась к лестнице. Она уже знала, что третья ступенька сверху скрипит и самая нижняя – тоже. Мэри стала осторожно спускаться, придерживаясь одной рукой за перила, другой – за стену, чтобы уменьшить нагрузку на ступеньки. Таким образом она спустилась в полутемный холл у входной двери. Здесь было пусто, только смутно вырисовывался колченогий стул и старинные напольные часы. Хрип часов громко раздавался в тишине у самого ее уха, словно дыхание живого существа. В холле было черно, как в яме, и, хотя Мэри знала, что, кроме нее, здесь никого нет, сама эта пустота была угрожающей, закрытая дверь в неиспользовавшуюся гостиную наводила на зловещие мысли.
Воздух здесь был спертый, тяжелый, в странном несоответствии с холодными каменными плитами пола, на которых было зябко стоять в одних чулках. Пока Мэри колебалась, собираясь с духом, чтобы идти дальше, в коридоре за холлом вдруг блеснул свет, и девушка услышала голоса. Видимо, открылась дверь бара, и оттуда кто-то вышел, потому что Мэри услышала шаги, которые направились в кухню, а потом обратно, но дверь бара осталась открытой – оттуда по-прежнему доносились голоса и свет падал в коридор. Мэри чувствовала большое желание вернуться к себе в спальню и, уснув, спрятаться от всех опасностей, но в то же время в ней проснулся бес любопытства, которого уже невозможно было утихомирить; он толкнул ее в коридор, и Мэри прижалась к стене всего в нескольких шагах от двери бара. Лоб и ладони были мокрыми от пота, и сначала она ничего не слышала, кроме глухих ударов своего сердца. В приоткрытую дверь девушка видела стойку бара с батареей бутылок и стаканов и узкую полоску пола перед стойкой. Осколки стакана, который разбил дядя Джосс, все еще лежали на полу, рядом с темной лужицей эля, пролитого чьей-то нетвердой рукой. Мужчины, наверное, сидели на скамьях у дальней стены. Мэри их не было видно. Они молчали, и вдруг прозвучал чей-то незнакомый высокий и дрожащий голос:
– Нет и еще раз нет! Говорю вам в последний раз: я не буду в этом участвовать. Я разрываю наше соглашение, не желаю больше иметь с вами дела. Вы меня толкаете на убийство, мистер Мерлин. По-другому это не назовешь, самое обыкновенное убийство.
Высокий голос зазвенел на последнем слове, как будто говоривший, захваченный силой своих чувств, перестал следить за собой. Кто-то (несомненно, сам хозяин) очень тихо ответил ему, Мэри не смогла разобрать слов, но расслышала хорошо ей знакомый смешок коробейника. Его смех прозвучал достаточно недвусмысленно – грубо и с издевкой.
Должно быть, он бросил какой-то обидный намек, потому что незнакомец начал оправдываться:
– Висеть, говорите? Этим мне случалось рисковать и раньше, я не боюсь за свою шею. Нет, я думаю про свою совесть и про всемогущего Господа. Лицом к лицу я готов схватиться с кем угодно в честной драке и никакого наказания не побоюсь, но чтобы убивать ни в чем не повинных людей, да еще, может быть, детей и женщин, – это ведь прямая дорога в ад, Джосс Мерлин, и ты это знаешь не хуже меня.
Мэри услышала, как отодвинули стул, и тот, кто говорил, поднялся на ноги, но в ту же минуту кто-то с ругательством ударил кулаком по столу, и в первый раз дядя Джосс повысил голос.
– Не так быстро, друг, – проговорил он, – не так быстро! Ты уже увяз в этом деле по уши, а совесть к чертям. Я тебе говорю, обратного пути нет, поздно! И для тебя поздно, и для всех нас. Ты мне сразу не понравился со своими джентльменскими замашками да с чистыми манжетами, и, черт подери, я оказался прав. Гарри, прикрой-ка дверь и заложи засов.
Послышалась возня, вскрик, кто-то упал, и в ту же секунду с грохотом опрокинулся стол и кто-то захлопнул дверь, выходящую во двор. Снова гадко засмеялся коробейник и принялся насвистывать одну из своих песенок.
– Пощекочем его, а? – спросил он, оборвав свист на середине. – Трупик получится не такой уж большой, без этих шикарных шмоток. А часы с цепочкой мне бы пригодились. Бедным людям с большой дороги, вроде меня, не на что покупать себе часики.
– Закрой пасть, Гарри, и делай, что тебе говорят, – отрезал хозяин трактира. – Стой, где стоишь, около двери, а если он полезет мимо тебя, пырни его ножом. А теперь послушайте, мистер клерк, юрист или кто бы вы ни были там, в Труро. Вы нынче сваляли большого дурака, но из меня вам дурака не сделать. Вам, небось, хочется выйти вот в эту дверь, сесть на своего коня и поскакать в Бодмин? Ага, а к девяти утра все начальство графства сбежится к «Ямайке», и еще взвод солдат в придачу. Вот о чем думает ваша джентльменская головушка, так?
Мэри слышала, как тяжело дышит незнакомец. Должно быть, его поранили в драке – он заговорил сдавленным голосом, прерывающимся, словно от боли.
– Делайте свое черное дело, если вы без этого не можете, – пробормотал он. – Я не могу вам помешать и, даю честное слово, не буду на вас доносить. Но я не пойду с вами, это мое последнее слово.
После короткого молчания снова заговорил Джосс Мерлин.
– Берегитесь, – тихо произнес он. – Я слыхал, как один человек сказал такие же слова, а через пять минут он научился ходить по воздуху. На конце веревки, друг, и всего на полдюйма не доставал ногами до земли. Я его спросил, как ему нравится быть близко к земле, но он ничего не ответил. Веревка так сдавила его горло, что язык вывалился наружу, и он перекусил его пополам. После мне говорили, ему понадобилось семь минут и три четверти, чтобы умереть.
Мэри в коридоре почувствовала, как ее лоб и шея стали влажными от пота, а руки и ноги словно налились свинцом. Черные точки заплясали перед глазами, и она с ужасом поняла, что сейчас упадет в обморок.
В мозгу у нее осталась лишь одна мысль: нащупать дорогу назад, в пустой холл, и спрятаться в тени за часами. Ни в коем случае нельзя упасть здесь, где ее обязательно найдут! Мэри попятилась от полоски света, хватаясь руками за стену. У нее подгибались колени. Девушка понимала, что ноги вот-вот откажутся ей служить. Уже и голова кружилась, и тошнота подступала к горлу…
Голос дяди Джосса доносился откуда-то издали, как будто он говорил, прикрыв рукой рот:
– Оставь меня с ним наедине, Гарри, тебе сегодня больше нечего делать в «Ямайке». Забери его коня и выпусти на том берегу Кэмелфорда. А я тут сам разберусь.
Мэри кое-как добралась до холла, и, плохо понимая, что делает, повернула ручку двери в гостиную, и, спотыкаясь, переступила порог. Потом она рухнула на пол, уронив голову между коленями.
- Скрытые намерения - Омер Майк - Иностранный детектив
- Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри - Иностранный детектив
- Другой класс - Джоанн Харрис - Иностранный детектив
- Сын - Ю Несбё - Иностранный детектив
- Сущность зла - Лука Д'Андреа - Иностранный детектив
- Так поступают мужчины - Чейз Джеймс Хэдли - Иностранный детектив
- Положите ее среди лилий - Чейз Джеймс Хэдли - Иностранный детектив
- Смертельная любовь - Кристи Агата - Иностранный детектив
- Азиатский рецепт - Кристофер Мур - Иностранный детектив
- Не зови меня больше в Рим - Алисия Хименес Бартлетт - Иностранный детектив