Нам не страшен Хуливуд - Роберт Кемпбелл

– Мертвое тело было обезглавлено, – сказала Шила. – Мне показалось, что меня сейчас вырвет.

– Значит, ты это заметила?

– Я почти все заметила, Свистун. А такую хреновину было бы трудно не заметить.

– Ты что, приняла какую-нибудь таблетку, пока я на тебя не смотрел?

– А в чем дело?

– Никогда не видел, чтобы люди приходили в себя так быстро. Если и перед камерой будешь держаться таким же молодцом, как на улице и у «Милорда», то с годами наберешь целую коллекцию "Оскаров".

– Спасибо.

– Но если бы ты сейчас не уехала, твоя фотография попала бы в газеты.

– Это мне не помешало бы, – согласилась Шила. – Но я за этот рычаг ухвачусь покрепче.

– Что еще за рычаг?

– Я только что оказала Тиллмэну большую услугу. Тем, что смылась с места преступления. Он пообещал не убирать с меня свою руку. Он-то имеет в виду не убирать ее из-под юбки. А я намереваюсь поучаствовать в его сериале. Для любой девицы путь наверх очень долог, да еще столько всяких грязных закоулков по дороге. А теперь он у меня в долгу. Полиции не понравилось бы, скажи я, что он лез мне рукой в самое пекло вместо того, чтобы следить за дорогой.

– Изящно ты это сформулировала.

– Вы, мужики, сперва требуете, чтобы мы говорили всякие гадости, а потом еще губу поджимаете.

Свистун промолчал.

– Ты что, решил, что я уж больно крутая?

– Главное, чтобы тебе самой нравилось.

– Поверни здесь, первый многоквартирный дом за углом, – сказала Шила.

Свистун развернулся и припарковался. Стоило «дворникам» замереть, как дождь сделал все вокруг, включая громаду дома, невидимым.

– Я не крутая, – сказала Шила. – Честно тебе говорю, Свистун. Я сахарная. Но, Господи, если вздумаешь вести себя как пай-девочка, тебе не поздоровится.

– Тебе не нужно передо мной оправдываться.

– А почему бы и не перед тобой? Ты смахиваешь на доблестного рыцаря в ослепительных доспехах сильнее любого, с кем я встречалась с тех пор, как отправилась на поиски счастья в Лос-Анджелес из родного Канзаса.

Свистун, пожав плечами, улыбнулся.

– Так что, Свистун, может, и тебе стоит ко мне как следует присмотреться. Может, такая принцесса стоит того, чтобы за нее сразились. И твой подвиг не пропал зря.

– Я не бойскаут.

– Но вознаграждение тебе все равно причитается.

Они тихо, как двое противников перед схваткой, переглянулись.

Она придвинулась поближе, губки ее разжались, розовый кончик языка зазмеился. Но он оттолкнул ее.

– Думаю, надо объяснить тебе, что я руководствовался вовсе не столь уж благими побуждениями. У меня в этой истории наметился свой интерес.

– Ясное дело. Я поняла. И это честно. Если не стащишь чего-нибудь у жирных котов, то откуда же тогда придется таскать? – Она открыла дверцу и выпростала под дождь длинную ногу. Держа ее на весу и на виду, сказала: – Мой номер в справочнике, Свистун. Любое приглашение будет принято.

Уистлер кивнул. Она, перегнувшись, поцеловала его в рот, ее губы все еще чуть подрагивали после перенесенного шока. На этот раз он не оттолкнул ее. А ее нога оставалась на весу под дождем.

Глава пятая

Ральф Паркер носил бархатные брюки с черными шелковыми лампасами и изумрудно-зеленый клубный пиджак. К запястью у него был прикреплен сигнал типа пейджерного. Люди часто принимали его по ошибке за врача. Батарейка от «пейджера» была у него в кармане. Внезапный сигнал помогал ему прервать неинтересный разговор или смыться из компании, дальнейшее пребывание в которой оказалось бы пустой тратой времени.

К вечеринкам у Кейпа это, как правило, не относилось, но Паркер все равно держал на запястье «пейджер» – это стало для него привычкой.

Публика уже почти разошлась, последние гости потянулись к выходу с круглыми от усталости и злоупотребления спиртным глазами. Немногие оставшиеся передвигались с места на место словно в легком столбняке, напоминая транзитных пассажиров на железнодорожном вокзале очень ранним утром или же очень поздней ночью. Паркер заставил гудок сработать, словно решив напомнить самому себе, что уже пора.

Генри Уорсоу тут же съязвил:

– Почему, если тебе понадобилось утешение, просто-напросто не пососать себе палец?

За Уорсоу была нефть. Он входил в число пятидесяти самых могущественных людей Лос-Анджелеса, входил в тот тонкий слой обитателей Хуливуда, участники которого были главными героями светской хроники. За восьмерыми из этих пятидесяти была нефть. Не считая самого Уорсоу – а не считать его имелись определенные основания. О нем и его занятиях нефтью и газом можно было говорить – но лишь в том смысле, в каком стоило бы порассуждать об участии пиратов в океанской торговле Ее Величества. Уорсоу был налетчиком. Чужие нефтяные компании он пожирал на завтрак, хотя никаких сведений об этом в средства массовой информации не проникало.

Всем, кроме тех, кто пал его жертвой, он нравился простотой манер и откровенностью суждений.

Он увлекался девяти-десятилетними мальчиками, часть из которых поставлял ему Уолтер Кейп, когда очередной миньон надоедал ему самому.

Он гордился тем, что умеет разбираться в людях. Однако он категорически ошибался насчет Ральфа Паркера, и происходило это потому, что ему и в голову бы не пришло заинтересоваться этим человеком как следует. А так, Паркер утверждал, будто время от времени заключает какие-то сделки, и время от времени называл себя банкиром, занимающимся инвестициями.

Уорсоу не было надобности церемониться с человеком, которого он подозревал в сомнительных аферах, однако никогда не знаешь, не сможет ли тебе оказать при случае услугу самый последний говнюк… Поэтому он добродушно похлопал Паркера по спине, как будто они были закадычными дружками, да вдобавок – завзятыми демократами.

Но Паркер и впрямь был банкиром, занимающимся инвестициями. Не того сорта, что заправляют делами в небоскребах из стекла и мрамора на бульваре Уилшир в Лос-Анджелесе, в Нью-Йорке, Париже или Риме. Но банкиром, собирающим скромные вклады адвокатов и зубных врачей, складывающим их в бронированный кейс и работающим при помощи сотового телефона, записной книжки с незарегистрированными номерами и «магнума» 357 калибра.

Когда Ширли Квон решила составить этим двоим мужчинам компанию, Уорсоу обнял ее за талию, в ответ на что она не моргнула и глазом. Главным богатством Ширли были рестораны и недвижимость. Заложенные и перезаложенные участки земли в стратегически важных местах – там, где предстояло выстроить магистрали или разбить увеселительные парки. Здания, готовые в любую минуту рухнуть от крика бесчисленных незаконных иммигрантов со всех континентов. Рестораны, откуда не вылезали инспектора санитарной службы до тех пор, как ловкая дама не начинала с ними ладить.

Как правило, ей не нравилось, когда ее лапали белые. Это было общеизвестным фактом.

Однако мало кто знал, что ловкая дама была на самом деле мужчиной в одеянии восточной красавицы. Мало кто знал об этом, потому что люди, которым доводилось узнать и которые пытались извлечь из своего знания какую-нибудь выгоду, просто-напросто исчезали. И Квон интересовался мальчиками лет десяти-одиннадцати. Вот почему он позволил Уорсоу такую вольность. Уорсоу передавал миньонов, получаемых им у Кейпа, Квону. А Квон передавал их кому-то еще. Каждый из педофилов любил мальчиков как раз такого возраста, в котором находился сам, когда его лишили невинности. И теперь они увлекались чужой утраченной невинностью и пускали ее по кругу, торопясь пожить, пока время не заставит их проститься и с этой радостью.

Паркер был негодяем и уголовником, не раз ему доводилось и убивать людей, но во многих отношениях мог послужить для остальных образчиком морали.

Увидев, что в комнату вернулся монсиньор Мойнихен, Паркер решил, что Кейп сейчас, должно быть, остался один. Пробормотав какие-то извинения, он пошел по коридору, очутился перед панельной дверью и постучался в нее. Кейп предложил ему войти.

В огромном кресле красной кожи Кейп выглядел совсем маленьким. Маленьким, усталым и грустным.

– Привет, Ральф.

В голосе у него не было ни радости, ни приязни.

– Вид у тебя усталый, Уолтер.

– А я и впрямь устал. Как вечеринка?

– Заканчивается.

Кейп вроде бы решил встать, но в последний момент раздумал.

– Надо бы выйти попрощаться со всеми.

Паркер вопросительно приподнял брови. Дождавшись от Кейпа кивка, он уселся в кресло, где за этот вечер побывало уже столько задниц.

– Не беспокойся, Уолтер. Они и не заметят.

– На вечеринках помереть можно от скуки, – сказал Кейп. – Но польза от них большая.

– Ну как, уже организовал свой консорциум? Кейп, улыбнувшись, сделал неопределенный жест.

– Остаются вопросы подбора исполнителей. Да и кадровый вопрос в более широком смысле.

– Ну, уж блядей-то кругом полно!